Лиза задремала.
– Мамочка, кормить девочку будете? – услышала она сквозь сон.
– А можно? – встрепенулась Лиза.
– Конечно. Давай я тебе помогу дойти до инкубатора. – Счастливая мать, придерживая швы, поплелась впервые в жизни кормить своего ребенка.
Утром зашел Юрий.
– Вы все знали? – вместо приветствия начала девушка.
– О чем вы? – Мужчина не понимал, о чем его спрашивают.
– Вы знали об условиях завещания? Вы знали, что именно это хотел написать Бенедикт? Он с вами говорил об этом, пока я лежала в клинике? Да?
Юрий посмотрел на Лизу и твердо сказал:
– Я никогда не давал повода так думать обо мне, – он развернулся и вышел из палаты.
Лиза растерялась – такого поведения от «будущего мужа» она не ожидала, однако почувствовала, что сейчас, когда мягкий Юрий проявил твердость, заинтересовал ее как мужчина. «Нет, так, как я любила Бенедикта, я никого никогда не полюблю, – думала она. – Но ведь любовь может быть разной…»
Юрий Александрович появился только перед выпиской Лизы из больницы.
– Привет! – сказал он в дверях и не назвал Лизонькой, как обычно. – Я снял для вас нормальную меблированную квартиру, мама уже там, ждет вас с Беллой. Мы с ней заказали кроватку и коляску для малышки – сегодня должны привезти. Вот новый адрес, скажешь таксисту, – он положил на тумбочку записку и повернулся, чтобы выйти из палаты.
– Юра, подожди, – сегодня они оба, не сговариваясь, перешли на «ты».
Он остановился в дверях, но не повернулся.
Лиза встала и медленно подошла к нему:
– Я хочу попросить у тебя прощения, – девушка коснулась ладонью его напряженной спины, он повернулся к ней лицом. – Я не имела права так говорить.
– Прощаю, – мужчина продолжал стоять в дверях, будто чего-то ожидая.
– Еще… – Лиза сглотнула: ей было очень сложно сказать вслух то, что она собиралась. – Я готова стать твоей женой.
Юра порывисто прижал к себе любимую женщину, и слезы счастья выступили у него на глазах.
Прошло три месяца, а от Ивана до сих пор не было вестей, что Валю тревожило гораздо больше, чем еженедельные посещения Ильи – последние хоть и были ей противны, но тревога за любимого перекрывала все остальные чувства.
– Вот тебе двести шекелей, – шлепнул ее по заднице Илья. – Сходи куда-нибудь завтра, развейся, корова моя…
Валя проглотила выходку хозяина и стиснула зубы – главное, что у нее завтра будет возможность найти Ваню.
Она остановила такси и начала говорить по-русски – таксист ей улыбнулся и спросил:
– Землячка, что ли?
Валя растерялась.
– Украина? – снова спросил он.
– Молдавия, – сказала женщина и улыбнулась.
Она залезла в прохладный салон автомобиля и описала мужчине овощной склад, который ей очень нужен.
– У меня есть двести шекелей, отдам все, только найди его, этот склад, – попросила она.
– Я попробую.
Через сорок минут Валя радостно закивала:
– Это он! Да! Это здесь!
Машина остановилась, и женщина пулей выскочила из нее, но потом вернулась и наклонилась к водительскому окну:
– Подождите меня, пожалуйста.
Водитель устало кивнул.
– Где Иван? – закричала Валя, увидев какого-то рабочего.
Он странно кивнул и поманил ее пальцем за груду ящиков, она медленно пошла за ним.
– Ты Валя? – спросил мужчина, когда они оказались скрыты от посторонних глаз.
– Да.
– Плохи дела у Ивана – он упал со второго этажа. Его даже в больницу не повезли…
Валя побелела и прислонилась к стене.
– Вот адрес, он там лежит, а теперь уходи… Быстро, пока тебя не заметили…
Валя выбежала к таксисту и дала адрес.
– Нет, туда не поеду! Это район наркоманов! – Водитель сунул Валентине бумажку обратно.
– Умоляю! Там больной человек умирает, все, что угодно сделаю! – Вале теперь ничто уже было не страшно.
– Ладно, садись. Но я остановлюсь подальше!
Она пробиралась через горы мусора. От жары и разложения пищевых отходов стоял жуткий смрад. Валя шла, отмахиваясь от мух, и сердце гулко стучало в груди. Вдруг она услышала тихий стон и пошла на звук…
На рваном матрасе лежал Иван… Нога посинела, он не шевелился, глаза были закрыты…
– Ваня? Боже! – Она упала на колени на цементный пол и наклонилась над любимым.
Иван, не открывая глаз, прошептал:
– Валюша, ты пришла. Я знал, что ты придешь. Теперь я могу умереть…
Но Валентина не могла допустить смерти любимого – она схватила мужчину и потащила к выходу. Иван громко стонал от боли, но Валя, у которой разрывалось сердце от этих звуков, продолжала идти вперед – остановка сейчас означала смерть.
Она доплелась до машины и так выразительно посмотрела на таксиста, что тот выскочил из прохладного салона и помог женщине усадить больного.
– Теперь к тому дому, возле которого ты меня подобрал, – скомандовала она.
– Но ему нужна больница! – Земляк трезво смотрел на ситуацию и понимал, что дело серьезное.
– Я знаю, – отрезала Валя. – Я сама врач, все понимаю. Но мы нелегалы. Останови у аптеки – мне нужны антибиотики, перевязочный материал…
Валя положила голову Вани к себе на колени и гладила его, как ребенка, любуясь на родное лицо. Вдруг она подняла взгляд и увидела, что они едут в совершенно противоположную сторону.
– Мы куда? – опешила она.
– Тебе никто не продаст антибиотики без рецепта. Едем к моему другу, он ветеринар из Питера. Я знаю, он поможет.
Валя согласно кивнула головой – ей было все равно, как и от кого получить помощь, лишь бы получить и не опоздать…
К ним навстречу шел высокий худой мужчина с длинными волосами, завязанными в хвостик.
– Вытаскивай его, – скомандовал он таксисту и сам полез в салон.
Через минуту двое мужчин тащили исхудавшего Ивана в дом, а Валя семенила рядом с ними:
– Спасибо вам, люди добрые!
– Потом благодарить будешь! – сухо отрезал Аркадий. – Но учти, если он не выживет, я похороню его на собачьем кладбище!
Слезы полились из глаз женщины, и Аркадий, раздраженно посмотрев на милую толстушку, отрезал:
– Уйди, не мешай!
– Она врач, – вставил таксист, который боялся вида крови и переживал, что Аркадий заставит его принимать участие в операции.
– Врач? – он обернулся. – Хорошо, тогда помогать будешь.
Мужчины положили Ивана на металлический стол, где ветеринар оперировал животных. Аркадий разрезал одежду и начал осмотр, а таксист выбежал на улицу, на ходу доставая сигарету…
– Только перелом правой ноги, – наконец произнес он. – Позвоночник в порядке. Но началась гангрена…
