Вдруг со стороны коридора донёсся звук открываемого замка, и следом за этим хлопнула входная дверь.
- Маринка, ты здесь? – голос Лены слышался со стороны комнаты. Шаги начали приближаться.
– О, здравствуйте, - Лена застыла на пороге кухни. Она с удивлением рассматривала картину: Климов с сигаретой в руке, на котором из одежды только брюки, и Маринка в полурасстёгнутой рубашке Аркадия с закатанными рукавами на голое тело.
Марина первой нарушила молчание:
- Ле-е-ен, я тебе потом всё объясню, - она смотрела на сестру виноватым и просящим взглядом.
- Ладно. Ой, - старшая сестра как будто спохватилась. – Ты не видела тут синюю папку, пластиковую, на кнопке. Там документы с работы. Срочно надо.
В это время вновь хлопнула входная дверь.
- Лена, ну, где ты там? Давай быстро, опаздываем. Ты в зале смотрела? - С этими словами у неё за спиной возник Олег, и тоже застыл, поражённый представшей картиной. – Та-а-ак.
- Олег, пошли, - Лена повернулась к мужу, в её голосе звучала жалобная просьба.
- Иди. Документы ищи, - он произнёс это резко и повелительно. Она, молча, пошла в комнату.
Олег злился и не скрывал этого, глядя на певца в упор. А Аркадий как будто этого не замечал, докуривая сигарету почти до фильтра и думая про себя:
«Собственно, удивляться нечему. Я бы, пожалуй, и сам так отреагировал, окажись на его месте. Хотя нет: для начала в морду бы зарядил, а потом уже разбираться начал».
Артист медленно, с напускным спокойствием, затушил сигарету в пепельнице и подошёл к Марине, которая продолжала сидеть, опустив голову. Он положил ей руки на плечи, нагнулся, не отводя взгляда от Олега, поцеловал в макушку и тихо произнёс:
- Иди, оденься.
Девушка встала, и, не поднимая глаз, вышла из кухни. Аркадий присел на край стола и сложил руки на груди, поигрывая мышцами сильных рук и плеч. Он смотрел в глаза Олегу прямо и с вызовом, как бы спрашивая:
«Ну? И что? Что ты мне скажешь? Тебе что-то не нравится?»
И ведь, правда, говорить было нечего.
У Олега зазвонил телефон. Он поднял трубку, и начал давать указания короткими резкими фразами. Впрочем, он мог спокойно оборвать разговор, но сам тянул время, пытаясь осмыслить ситуацию, чтобы не сделать неверный шаг.
- Ладно, ждите. Скоро приеду. – Он закончил разговор и взглянул в глаза певцу. - Я сейчас спешу. Работа. Но думаю, нам есть о чём поговорить?
Климов с ухмылкой развёл руки в сторону и пожал плечами:
- Да я всегда готов поговорить с хорошим человеком, - в его словах сквозило осознание своего превосходства. 1 : 0, счёт был в его пользу.
Когда сестра с мужем ушли, Аркадий вернулся в комнату. Марина быстро вытерла слёзы, и, стараясь улыбнуться, протянула ему рубашку. Он перехватил её руку и прижал девушку к себе:
- Ты чего? Не плачь, моя девочка. Всё нормально. Ты что, сестре не рассказывала?
Марина отрицательно покачала головой:
- Я только говорила, что люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя. И никому не позволю тебя обижать, ни сестре, ни тем более её мужу - он заглянул в её глаза. - Всё. Поехали обедать.
В это время супруги возвращались на работу. В машине стояла угнетающая тишина. Лена почему-то чувствовала себя виноватой, и начала как будто оправдываясь:
- Поверь, я не знала. Она мне не рассказывала. Нет, я, конечно, чувствовала, что с ней что-то происходит, но она говорила, что просто влюблена в него, и что он её любит… - закончить фразу она не успела. Олег резко вдавил в пол педаль тормоза. Лену бросило вперёд, и, спружинив о ремень безопасности, откинуло обратно на сиденье.
- Олег, ты что! – вскрикнула она, испугавшись за будущего ребёнка.
- Любит, говоришь?! Да вы что, обе с ума сошли?! Да он ей в дедушки годится! И пол-Москвы перее…, а ты тут про любовь! – он с размаху ударил рукой по рулю и в ярости посмотрел на жену. Но увидев её испуганное удивлённое лицо с широко открытыми глазами и руки, сложенные на животе, тут же вспомнил, что она на седьмом месяце. Его как холодным душем окатило:
- Прости, прости меня, Леночка. Что-то я совсем голову потерял, - Олег пытался перехватить и удержать руку жены в своих ладонях, продолжая оправдываться. - Я не хотел тебя обидеть, не хотел напугать. Прости, это больше не повториться.
Однако, несмотря на все его старания вымолить прощение, она уже не могла сдерживаться и разрыдалась от страха и обиды на незаслуженные обвинения.
Весь оставшийся день Олег пытался забыться в работе. Но, даже окунувшись в неё с головой: отдавая распоряжения, договариваясь с поставщиками и выслушивая отчёты - никак не мог отделаться от сегодняшней утренней сцены. Он вдруг поймал себя на мысли, что рассматривает чертёж, а ничего не видит и не понимает.
«Так нельзя. С этим нужно как-то определиться».
Он нажал кнопку селектора:
- Татьяна, не соединяйте меня ни с кем. Меня нет ни для кого.
Он закурил, сел в кресло и сосредоточился, пытаясь разобраться в ситуации, разложив её по полочкам, как делал всегда, когда искал единственно верное решение.
«Итак, давай по порядку. Что же на самом деле происходит? Что мне не нравится в этой истории? То, что он старый для неё? Да. Но она ведь сама так захотела. Лена говорит, что влюбилась по-настоящему. То, что голову задурил наивной девчонке? Но ведь она совершеннолетняя, работает, она сама имеет право решать, с кем ей спать. То, что женатый? Поиграет с ней и бросит? Но это только мои предположения пока. Поживём - увидим. Да и изменить что-то, пожалуй, уже невозможно. Что ещё?»
Было что-то ещё. То, что он чувствовал, но в чём боялся открыто признаться даже саму себе. Это «что-то» касалось лично его роли во всей этой истории, мысль, которой он боялся и бессознательно отгонял от себя. Сейчас она зазвучала в голове явственным громким укором:
«Да хватит уже изворачиваться! Это я виноват, что так всё получилось. Я ведь с первых дней знал, что её нельзя отпускать на эти гастроли, что маленькая она для такой работы, глупая ещё. А Климовскими похождениями последние лет десять все газеты пестрили. Я ведь понимал всё, но отмахнулся тогда, подумал, пусть сами решают. Своих забот хватало, со своей бывшей разобраться не мог. А ведь знал, что за девчонок заступиться некому. Я тогда мог объяснить Ленке, должен был объяснить! Нужно было заставить её позвонить матери. Тогда нужно было Маринку отправлять домой продолжать учёбу. А что теперь уже, «после драки»…? Запрещать? Угрожать? А какой теперь в этом смысл?»
Олег поднялся и принялся расхаживать по кабинету, продолжая сосредоточенно обдумывать ситуацию.
«А ведь он понимает это. Смотрел как!» - ему вспомнился надменный Климовский взгляд, которым тот хлёстко, как плетью, перетянул по его самолюбию. – «Знает, что я ни сказать, ни сделать ему ничего не могу, не имею права, ни по юридическим законам, ни по моральным».
