— Точно, — говорит Макс. — Такой план обгадили, сволочи! — он яростно пинает Гордея в колено.
— Вас… все… равно… поймают, — Гордей тяжело дышит, сдерживая стон боли из-за удара в давно и неоднократно травмированное колено. — Прямо с этими деньгами и повяжут.
— Да ты что? — хитро прищуривается Макс. — А мы здесь при чем? Мы ничего не крали. Твоя женушка, будучи в неадевате, сама мне перевела такую сумму. Из благодарности, что я, как психолог и мужчина, поднял ей самооценку после того, как ты, мудила и властный муж ее совсем забил под паркет своими закидонами. Ты ведь сам хотел жену отправить на лечение. А у меня здесь все записано, — Макс вытаскивает телефон из кармана. — Как ты ее уговаривал в дурку лечь. Охрана подтвердит, если понадобится. У нас есть два свидетеля, прикормленные и послушные. Они еще и кайфанут по дороге. Потому что всех вас здесь ненавидят. Охране ведь платят копейки по сравнению с тем, сколько хапаете вы, а они тут целыми днями наблюдают, как вы сладко жрете и беситесь с жиру. Так вот, вернемся к нашим баранам. Ты женушку в дурку хотел сдать, а я ее спас и увез, потому что она сама попросила. Так и сказала: "Макс, увези меня из этого дома". Ну а потом приехала ко мне и в благодарность перевела деньги.
— Все продумали. Одно только не учли: Настя не знает пароль от банковского кабинета, — Гордей сверлит его насмешливым взглядом. — И это тебе подтвердит любой банковский служащий. Потому что все дела в банке веду я. А мою жену там даже ни разу не видели.
— Это кто сказал? — радостно улыбается Макс. — Это ты сказал, сидя здесь на стуле с разбитой мордой. А потом как ты докажешь, что она пароль не знала, если я его вобью в ее телефон? — он вытащил из карман мой телефон. — Тем более, что Настя очень порывистая, эмоциональная и свои поступки плохо контролирует. Ты сам это сказал при свидетелях. И она еще и Хлыста убила. А это мы докажем. Соседка ее видела. У нас все заснято: как твоя жена в дом входила, как выходила. Да и твои кувыркания с Татой тоже засняты. Так что рыпнешься — и не видать тебе адвокатской группы Гурджиева и карьеры. Кто к тебе пойдет, лоху общипанному? Поэтому ты бабки и переведешь, потому что иначе мы твою жену сюда привезем и миндальничать с ней не будем. Я тебе такой садомазохизм покажу, что всю оставшуюся жизнь будешь в холодном поту просыпаться. И сейчас подумай, Гордей, хорошо пораскинь мозгами в первый раз в жизни: зачем тебе все это? Просто переведи деньги, и все. Даже если в суд подашь, у тебя же свидетелей нет. Разве что сумасшедшая жена, которая не может давать свидетельские показания, так как не отвечает за свои поступки. А у тебя еще и мотив ревности был к Хлысту. Он тебя на бабки развести пытался. И это у нас заснято, как он сюда к тебе приходил требовать денег. Короче, при любом раскладе ты в полном дерьме, Гордей. А у нас множество отходных путей и вариантов.
— Не хочу теряться в сам-сам-сомнениях, — напевает Тата. — Выбирать один из ста вариантов. Все они прекрасны — без исключения. Лучшие друзья девушек — это бриллианты, — она подходит к моему туалетному столику, достает из шкатулки бриллиантовое кольцо, надевает на палец и любуется им, вытянув руку. — Да, Горди, вариантов — масса, — язвительно улыбается она.
— Это ты в полном дерьме, — Гордей презрительно щурится. — Неадекватность Насти еще нужно доказать. Думаешь, я не понимаю зачем ты мне все это так подробно расписываешь? Если я тебе пароль дам, то ты меня тут же замочишь. Потому и не боишься раскрывать подробности ваших комбинаций. А похвастаться-то хочется, как ты взрослого дядю развел! Так что соси леденец, мальчик, вместо пароля!
Макс вспыхивает, заливается багровой краской, бросается к нему и заносит руку для удара. Но Гордей даже не вздрагивает. Он с той же презрительной усмешкой смотрит на Макса снизу вверх, и, громко харкнув, выплевывает сгусток крови ему под ноги. Макс бледнеет, несколько секунд с ненавистью смотрит на Гордея и вкрадчиво шепчет:
— А знаешь, у меня есть сюрприз. И ехать никуда не нужно.
Я слышу щелчок взведенного курка. Ноги от ужаса леденеют. Только не оружие! Осторожно заглядываю в спальню и мои худшие опасения подтверждаются: Макс вскидывает руку и направляет на Гордея пистолет. Гордей меняется в лице. Пистолет упирается в его лоб. Гордей нервно сглатывает слюну, вдруг едко улыбается и говорит:
— Ну ты, конечно, идиот! Сразу видно, что привык общаться не с мужиками, а с богатыми кобылами, которых ты имеешь, а они пищат от восторга, увидев твою смазливую рожу. Если ты меня убьешь, то пароль так и не узнаешь. Из тебя гангстер — как из дерьма пуля. Лучше спляши, что ли? Все не так скучно было бы, — он нарочито зевает.
Лицо Макса вытягивается. Губы дрожат от бешенства. Глаза вспыхивают. Он полностью теряет над собой контроль, шипит и наотмашь бьет Гордея рукояткой пистолета по лицу. Коротко всхрапнув, Гордей заваливается вперед, падает вместе со стулом и теряет сознание.
— Да что с тобой, Саша? — кричит Тата и бьет Макса кулаком в грудь. — Нет, ну ты реально дебил! Зачем так лупить? Если он сдохнет, мы без денег останется и застрянем здесь навсегда! У нас билеты на самолет. А мы задерживаемся только из-за тебя!
— Да ничего ему не сделается, — ворчит Макс. — Сейчас воды в морду плесну и будет, как живой, — он поворачивается и идет в ванную.
Как только он переступает порог ванной, Гордей резко вскакивает на ноги и со всего размаху ударяет стулом в стену. Стул разлетается на щепки. Веревка падает, освобождая руки Гордея. Тата визжит и бросается на него. Гордей дает ей такую пощечину, что она переворачивается в воздухе и падает на спину. Из ванной вылетает Макс и вскидывает пистолет. Но Гордей, ни минуты не раздумывая, прыгает на него, подминает под себя и впечатывает мощный хук в смазливую мордашку Макса. Пистолет отлетает в сторону. Тата, визжа, как резаная, прыгает на спину Гордея и запускает пальцы в его рану на голове. Гордей воет от боли, брыкается, пытаясь ее скинуть. И в этот момент я влетаю в спальню и вцепляюсь этой гадюке в волосы, рывком поднимая на ноги.
— Ах ты су…. — хрипит Тата и лягает меня.
— Сама ты су… — кричу в ответ я и бросаю мелкую тварь на туалетный столик, крепко держа за волосы.
Не давая ей опомниться, провожу ее поганой мордашкой по столику, сбрасывая всю косметику и духи, и со всего размаха, бью об столик. Она хрипит и сползает на пол, мешком свалившись мне под ноги.
— Лена! — вопит Макс, сбрасывает с себя Гордея и вскакивает на ноги.
Повернувшись, он бросается к пистолету. Гордей, пытаясь помешать ему, ползет по полу, хватает за ноги, но он слишком ослаб от боли и ран. Макс со всей силы пинает его в живот, и Гордей корчится на полу, зажмурившись от боли. Макс бросается ко мне, с ненавистью выплевывает:
— Гадина! — и бьет меня кулаком в солнечное сплетение.
Складываюсь напополам от боли. Пытаюсь дышать, но воздух не проходит. Живот горит адским огнем.
— Леночка, ты как? Ленка, ответь мне! — кричит Макс, подхватывает Тату на руки и переворачивая лицом вверх. — Милая, что у тебя с лицом?
Вся крысиная мордашка Таты изрезана осколками косметики и духов. Я, продолжая корчиться от боли, чувствую такой острый прилив радости, что не могу сдержать громкий смех.
— Я нормально, — шепчет Тата. — Только нужно промыть, — ее губы располосованы в кровь, длинные порезы пересекают щеки.
— Так тебе и надо, сволочь! Получи и распишись! — продолжаю хохотать я.
Остановиться совершенно невозможно! Ну это же, действительно, смешно, что в конце концов я испортила это кукольное личико, под которым прячется исчадие ада.
— Смешно тебе, да? — Макс не спрашивает, просто констатирует факт. — Сейчас рассмешу еще больше! — он осторожно опускает Тату на ковер, встает и вытягивает руку с пистолетом, целясь в Гордея.
Я, как завороженная, смотрю на пальцы Макса, которые медленно и крепко обхватывают рукоять пистолета, словно поглаживая ее. Как он выворачивает кисть, опуская дуло, а рукоятку пистолета, наоборот, задирая вверх, чтобы было удобнее стрелять вниз, потому что Гордей на полу пытается подняться. Но ему не успеть, нет. Он только начинает распрямляться. И я понимаю, что это конец. С такого расстояния Макс не промахнется. И еще я понимаю, что Макс хочет его убить. Что он в такой ярости, что ему уже наплевать на деньги. Нас с Гордеем двое, и он понимает, что проиграл. И теперь хочет только одного: отомстить тем, кто не поддался на их с Татой хитроумный план. Я даже не могла предположить, что взгляд Макса может быть таким яростным. Он стоит, слегка расставив ноги. Губы сжаты, в глазах полыхает такая безумная злость, что вряд ли он меня услышит. Но все равно пытаюсь:
