— Они и так это сегодня сделали. Мы им просто помогли разглядеть тебя со всех сторон. Теперь все знают, что ты универсальный солдат, работающий в любых направлениях.
— Зачем? Это же совершенно не логично. Ты ведь хочешь, чтобы я была с вами. Так зачем подсовывать меня другим?
— Я хочу, чтобы в первую очередь ты хотела быть с нами. Но если нет… У тебя теперь есть отличные шансы попробовать себя в сольной карьере. Выбор за тобой, я не стану давить. Ну почти не стану… А если и стану, то немного. И очень аккуратно. Чтобы ты не заметила… Или…
Нелли не дала ему договорить. Не в силах сдерживать нахлынувший прилив нежности, она повисла у него на шее, затыкая горячим и совсем неуместным для людного места поцелуем. Но ей было неважно. Ей просто хотелось показать, как важно для неё всё, что он делает. Что делает для неё. И ради неё.
Как не хотелось прерываться, как не хотелось прекращать целоваться и чувствовать его ответные объятия, в которых растворяешься во времени и пространстве… Однако когда на горизонте замаячила бабуля, с лицом нашкодившего подростка внимательно наблюдающая за внучкой и даже, о, боги здравомыслия, показавшая ей большой палец, пришлось вспомнить о приличиях. Нелли смущённо подтёрла влажные губы.
А бабуля уже была тут как тут.
— А это тот самый Матвеюша, о которым мы столько слышали? — умилилась она… тиская Бондарева за щёки, словно тот десятилетний пацан. — Какой лапуля. Даже симпатичней, чем ты рассказывала. Правда больной худой. Ничего. Откормим. Но ты мне смотри, — пригрозили ему строго. — Девку не обижай! А то отлуплю. Нелька знает, как больно веником по голой заднице получать.
— Ба…
— Шо ба? Нам оно надо, опять тебя выхаживать? Она девица влюбчивая, душа нараспашку. В последний раз вон, сама не своя ходила сколько. Ничего так и не рассказала, но я ж не вчера родилась, понятно, что всему виной юнец подлец. Понял, говорю? — суровый взгляд в старческих морщинках сверлил Матвея пристально, но щадяще.
— Понял и принял к сведению. Не обижу, — пообещал тот, миролюбиво вскидывая руки. Очевидно, Пелька не всё рассказала семье об Артёме. Бабушке так точно. Иначе бы отношение к нему, как к субъекту противоположного пола, было бы куда предвзятей.
— Ну вот и славненько, — его снова потрепали за щеки. — А теперь рассказывай: какие планы на Нельку. А то стоят, милуются, словно уже женаты…
— Ма, отстань от человека. Сами разберутся, — на помощь возможно будущему зятю пришла возможно будущая тёща. Однако не тут-то было. Сразу ясно, кто глава семейства.
— А ну не мамкай! Девахе уже двадцать три, кавалеры табунами вьются, а толку никакого. У меня каждая минута на счету, а я ещё правнуков хочу понянчить!
Пылаева спрятала лицо в руках, пытаясь сдержать смех. Бабуля у неё такая, правду-матку всегда режет, глазом не моргнёт. А ты стой и красней.
Боковым зрением был замечен Макс, стоящий с Давидом и Никитой едва ли не в противоположной стороне зала. Филипп затерялся где-то у барабанной установки, обхаживая пунцовеющую от такого внимания Дину. Женская оборона медленно, но верно сдавала позиции. В ход уже шли первые поцелуи и романтичные прогулки под луной за ручку. Давно за ней так красиво, а главное так упорно не ухаживали. Тяжело не потерять голову.
Майер заметил, что она заметила его. После чего едва заметно кивнул, указав на двери. Хочет поговорить. Да. Видимо, надо. Второй раз убежать не получится.
Под предлогом, что ей надо в туалет, Нелли выскользнула в коридор, где было тише и безлюдней. И свежо благодаря открытому окну. Майер ждал за углом, откуда их сложно было заметить.
— Привет, — мягко улыбнулся он. — Ты сегодня блистала.
— Да? — слова подбирались с трудом. Совсем не так, как раньше. — Ну как, была я похожа на царевну?
— Ты всегда на неё похожа. А сегодня особенно.
Приятный комплимент окончательно сбил с толку. И так настроя никакого на беседу не было.
— Понравился мюзикл?
— Почти весь. Кроме поцелуя в конце. Я тебе цветы принёс. Но парни их отнесли с остальными куда-то.
— Спасибо.
— Тюльпаны. Помнится, они тебе нравились. Хотя может это тоже было недоправдой.
— Нет. Это правда.
Тюльпаны прямая ассоциация с весной, а она любила весну.
На несколько секунд повисло молчание.
— Я долго думал, — наконец, подал голос Максим. — Не хочу становиться врагами. Я понял, что у нас ничего не получится, окей, но некрасиво разбегаться тоже не хочется. Не чужие ведь люди.
— И что ты предлагаешь?
Насмешливое пожатие плечами. Словно ему и самому было смешно от того, какой вариант он сейчас озвучит.
— Друзья?
— Думаешь со второй попытки из этого выйдет что-то более путное?
— Кто знает. Можно же просто… общаться. Это ведь у нас выходило.
Да уж, выходило. Ни рыба, ни мясо. Недоотношения и недодружба. Нет, ей правда очень хотелось верить в то, что такой вариант возможен, но сложившаяся реальность вряд ли подарит им подобную возможность. Слишком уж много «мешающих» факторов.
Однако Пылаева зачем-то согласно кивнула. Пускай, наконец, воцарится душевное спокойствие. Уж лучше медленное отвыкание, чем резко и болезненно рвать по живому. А там, кто знает, глядишь, само всё уляжется. Как это обычно бывает: встречи короче, звонки всё реже…
— Давай попробуем.
— Значит, мир?
— Вроде того.
Майер вопросительно раскинул руки в стороны.
— Друзья же могут обниматься? Тем более в такой день. Считай это моим поздравлением.
О чём и речь. Ну какие могут быть объятия, когда для одного они по определению значат куда больше, чем для другого? Пелька отрицательно покачала головой.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Да. Ты права, — согласился тот, больше не смотря на нее. Теперь его взгляд был обращён левее и выше. — Смотрю, "Дмитрий" ни на секунду не выпускает свою "Анастасию" из виду. Никакого личного пространства.
— С её личным пространством я сам как-нибудь разберусь, не переживай, — ответил появившийся в коридоре Матвей, от которого не скрылся момент, как они оба выходили из зала.
— Сам? Очаровательно. Ты теперь у него под колпаком? — хмыкнул Макс, сочувствующе поглядывая на Нелли. — Домашний надзор, дома быть в девять? GPS на телефон ещё не поставили?
— А как иначе отвадить её от нежелательных персон? — едко отозвался Бондарев.
— Вроде меня?
— Заметь, не я это сказал.
— Будь осторожней, Нель. У тебя уже был неудачный опыт с тем, кто не терпит отказов. На твоём месте я бы подумал дважды, прежде чем наступать на те же грабли.
— Макс, помолчи. Не надо! — попросила Пылаева, понимая, что палка перегибается. Но поздно.
Матвей опасно напрягся. Он не ослышался? Это его что, только что сравнили с этим конечным мудаком Артёмом???
— Повтори.
— Зачем? Ты всё услышал.
— А ты всё же рискни.
— Проблемы со слухом? Знаешь, я вообще-то пришёл с миром, но ты вынуждаешь опять идти на конфликт.
— С миром? В самом деле? Ну давай обнимемся. Ты же любишь обниматься, — Бондарев саркастично повторил его недавнюю позу, приглашающе раскинув руки. — Ну что же ты не торопишься?
— Позёр, — отмахнулся Майер. — И что она в тебе нашла?
— Понятия не имею. И знать не хочу, — на полном серьёзе ответил тот. — А то ещё окажется, что ничего и нет. Так что дальше? Моя морда подзажила, можем повторить.
— Тебе так хочется снова подраться? Я же тебя ушатаю.
— Значит, такая судьба. Зато может удастся отвадить тебя, наконец.
— Не зарывайся, малыш. А то ты о себе больно высокого мнения.
— Зато ты на редкость тупой.
Два петуха наступали друг на друга. Нахохлившиеся и готовые накинуться друг на друга.
— Хватит! Довольно! — вклинилась между ними Нелли, выставив руки в стороны. — Вы сами себя слышите? Устроили тупые соревнования: кто круче и у кого яйца всмятку. Вы уверены, что я вам вообще нужна? Может начнёте встречаться друг с другом и дело с концом?
