— У вас полчаса. — Я сцепил зубы, пропуская десять полностью обнаженных оборотней к лесу. — Потом я его убью. Дый, ты меня слышишь? — Крикнул во всю силу легких.
Кроны деревьев тревожно встрепенулись. Скрипнули ветки. Он меня услышал. Если древнее божество решило, что оно может на моей территории такое творить безнаказанно, то я его сильно разочарую.
Оборотни нерешительно посмотрели на лес. Лохматов привычно шел впереди, показывая пример и остановился лишь за шаг до тени от первого дерева. Туземцы несчастные. Он остановился и запел сильным громким голосом только ему известную песню. Все же это дети природы. Это мы пришли в их дом…. Но они сами нас привели к себе. Сами готовы сейчас рисковать собой ради почти незнакомой им женщины.
От голоса Лохматова по воздуху пошла рябь. Ветки нехотя расступились, давая ему возможность пройти глубже. Остальные девять оборотней остались петь на поляне. Они пели почти двадцать минут, когда у меня начали сдавать нервы. Лес это чувствовал и, кажется, пытался отползти подальше, потому что между оборотнями и лесом было уже несколько метров свободного пространства. Я сделал резкий шаг вперед, и деревья отодвинулись еще на метр, пряча корни под землю. Боятся? И правильно делают.
— Отдай, — попросил по-хорошему.
Где-то в лесу раздался громкий шум, и Лохматов через минуту вышел из-за деревьев. На его руках лежала Вера. Без сознания. Мертвенно бледная. Одна рука была зажата в кулачок и прижата к груди, вторая безвольно свисала вниз.
Я, не осознавая своих действий, кинулся вперед, пытаясь добраться до жены. Оборотень остановился, чтобы не провоцировать мою агрессию.
— Дай мне. — Рыкнул, подлетев к Лохматову.
Он послушно передал мне девушку, положив ее на мои руки, но при этом петь не прекратил. Ну и ладно, здесь они сами закончат. Я стиснул зубы и двинулся к машине, стараясь не трясти жену. Она была очень холодной. И ее дыхание было поверхностным и неровным. Как будто она глубоко вдохнуть не могла.
— В санаторий, быстро. — Распорядился я, устроившись на сиденье вместе с ней. — Пусть Алиса все подготовит.
На самом деле я был рад, что Алиска не примчалась к лесу вместе со всеми. Макс сейчас поедет следом, и они вдвоем уже решат, как помочь Вере. У меня руки задрожали, когда я разглядел в ее волосах несколько серебряных прядок. Господи, сколько жизней ей пришлось прожить в этом проклятом лесу? Нет, я все же вернусь и расщеплю эту рощицу на молекулы. Мне от этого станет намного легче. Вот только от Веры я сейчас и на шаг отойти не смогу.
Я выпрыгнул из машины, едва та остановилась.
— У нее истощение. — Рада догнала меня, когда я быстрым шагом устремился к детской реанимации. Это единственное помещение, где есть все необходимое.
— Что с ней? — Алиска выскочила на крыльцо, чтобы встретить нас.
— Вечный лес. — Оказывается Максим тоже семенил за нами, понимая, что у него сейчас есть единственный шанс реабилитироваться.
— Господи! — Всплеснула руками Алиса и убежала в помещение. — Давайте в третью. — Крикнула она из коридора.
Мне было без разницы куда, лишь бы спасли Веру. Пока мы ехали, дышать она стала еще тяжелее, а у меня крыша ехала от страха за нее.
— Антитоксин вколи. И глюкозу. У нее сильное истощение. — Макс убежал в закуток, где быстро переоделся в чистое. Алиса уже ставила капельницу, куда начала вводить препараты.
— Коль, выйди. Они справятся. — Рада потянула меня за рукав.
— Нет. — Огрызнулся я. — Они уже «справились». Какого черта вы не смогли три дня присмотреть за моей женой? — Накинулся я уже на нее.
— Никто не мог предположить, что ее понесет к лесу. Да и сны мне про нее снятся всегда нечеткие. Она странная, закрытая, совершенно нелогичная и очень импульсивная. — Попыталась оправдаться старая ведьма.
— Неправда. Она добрая, открытая, умная и сильная. Никто из вас даже не удосужился узнать ее ближе. — Скривился я. — Иди Рада, пока я себя контролирую. И не смей больше плохо говорить о моей жене.
— Мы все равно все умрем, если она не выживет. — Грустно усмехнулась она и все же вышла из палаты.
— Господи, — услышал я шепот Алиски. — Что это? — Я обернулся, чтобы увидеть, как из руки Веры на пол высыпались неизвестные мне семена.
— Возьму для изучения. — Тут же сгреб их Максим и виновато на меня посмотрел. — Мы с Верой их потом изучим. — Поправился он. — Когда она придет в себя.
Весь следующий час Алиса с Максом пытались привести Веру в чувство, и вообще хоть как-то помочь ей. Пока не помогало ничего. Становилось только хуже. Пульс становился все слабее, на коже выступили бисеринки холодного пота, дышать ей стало настолько трудно, что Алиске пришлось использовать кислородную маску.
— Что с ней? — Я уже с трудом сдерживался, чтобы не прибить этих двоих.
— Мы не знаем. — Чуть не плача отозвалась девушка. — Ничего не действует.
— Вера! — Я резко развернулся, чтобы увидеть, как Марта вбегает в палату. Женщина посмотрела на дочь и повернулась ко мне. — Что ты с ней сделал? — Бесстрашно ткнула она в меня указательным пальцем.
— Это не он. Произошел несчастный случай. — Тут же вмешался Макс. — Мы пока не можем подобрать лекарства, которые бы ей помогли. — Спокойным голосом разъяснил он ситуацию.
— Не можете? — Марта тут же повернулась к парню. — Вы лечите безнадежных детей и не можете помочь моей дочери? — Ужаснулась она.
— На каждого ребенка индивидуальное лекарство разрабатывается не менее трех суток. У нас нет этого времени. — Вмешалась Алиса, что-то высматривая на мониторе. Аппарат пищал все реже, и я понял, что схожу с ума.
— Хорошо, — я видел, как мать Веры задрожала. — Но существуют же человеческие методы. Переливание крови, например. Или еще что-то такое.
— Ваша кровь подойдет? — Тут же оживился Макс.
— Нет, у нее группа крови отца. У нас с Фимкой другая. У Ярослава тоже…. — Марта в отчаянии вцепилась в свои волосы. — Сделайте же что-нибудь! — Она тяжело осела на пол. — Пожалуйста!
Если бы мне было перед кем стоять на коленях, я бы встал. И ползал бы. Но перед кем? Перед Верой? И как это ей поможет?
— Дайте мне десять минут. Я сейчас…. — Макс неожиданно подскочил на месте, вытащил из шкафа шприц, взял у Веры кровь и куда-то унесся с ней.
Я же просто стоял и понимал, что у меня начинает ехать крыша. Я схватился за стену, кроша бетон пальцами. Если ее не станет, я не знаю, что я буду делать. Она — моя жизнь. Она то, ради чего стоит существовать, дышать…. Мне не стоило оставлять ее одну, а я понадеялся на других. Дикое чувство вины затопило меня, и я едва не рухнул на пол, вцепившись в стену сильнее. Что-то затрещало….
— Я придумал. Николай Николаевич, сюда присядьте. — Услышал я голос Макса.
Обернулся, с удивлением увидел пустую кушетку рядом с Верой.
— Что ты собрался делать? — Спросил не своим голосом.
— Волью ей вашу кровь. Я за специальной иглой бегал, чтобы вашу кожу проколоть. Напрямую перекачивать будем. Я все сопоставил, по человеческим меркам, у вас одна группа. — Зачастил он. — Просто разные составы….
— Нет! — Резко отпрянул я. — Это ее убьет.
— Она и так умирает. — Не согласился парень.
— Пожалуйста! — Взвыла все еще сидящая на полу Марта.
— Если она выживет, то может стать таким же монстром, как я. — Меня начало трясти. Сейчас я выбирал между жизнью Веры и ее человеческим телом.
— Это не самый худший вариант. И будет лучше, если свое недовольство она вам выскажет сама. — Макс еще раз указал на кушетку.
Я поколебался несколько секунд, поднял лицо вверх, пытаясь прояснить мысли. Ладно, пусть она меня потом прибьет…, если у нас все получится. Если не получится, то здесь все равно никто не выживет. Я не знаю, что я начну делать в своем горьком беспамятстве.
Мне пришлось послушно лечь на кушетку и оторвать рукав рубашки. Макс продемонстрировал мне огромную полую иглу из неизвестного мне материала, но тыкать ей в меня не спешил. У него банально рожали руки.
