тут сам явился. Не выдержал, что ли?
Но стоило мне открыть дверь, как все сразу стало ясно.
– Что произошло? – бесцветным голосом спросила я, оглядывая с ног до головы перепачканных грязью Тимура и Снежану.
Он держит на руках заплаканную дочь.
– Ничего такого.
Он проходит в квартиру, опускает на пол Снежану.
– Ничего такого? – начинаю заводиться я. – Да она вся перепачканная какой-то дрянью. Еще и мокрая! А на улице, на минутку, почти зима! – гневно выкрикиваю я.
Я могла еще много чего наговорить Тимуру, но тут из-за угла появляется няня, которая приехала за дочерью и, всплеснув руками, начала причитать.
– Боже мой! Солнышко, что же такое случилось! Сонечка, не волнуйтесь, я сейчас ее умою, чаем напою, в сухую одежду переодену.
– Она не мокрая, не волнуйтесь. Это только курточка испачкалась, – виновато произносит Огнев.
Няня уводит дочь, я же складываю руки на груди, испытующе смотря на Тимура.
– Может, все же расскажешь, что у вас там случилось? Не зря я не хотела тебя с ней одну отпускать.
Тимур кривится от моих слов.
– Так и знал, что ты это скажешь.
Он снимает с себя грязную куртку, разувается. У него носки и штаны промокли полностью. Волосы тоже в грязи. Только лицо, кажется, успел помыть.
– Мы кормили лебедя, он оказался каким-то диким. Ухватил куклу Снежаны. Дочь расплакалась, я попытался догнать лебедя, но поскользнулся и упал. Немного окатил грязью Снежку, но я проверил: она сухая.
Я пытаюсь удержать строгое и серьезное выражение лица, но получается с трудом. Тимур выглядит так глупо. Его губы растягиваются в подобии улыбки, и я не выдерживаю и начинаю смеяться в голос.
Он пожимает плечами, в глазах огоньки веселья.
– На самом деле это не очень смешно, вода была ледяной, и я отморозил все, что можно. Пустишь меня к себе в душ? И я не отказался бы от горячего чаю. Не хочется как-то слечь с простудой.
Он выжидающе смотрит на меня, мой смех резко прекращается. Пустить его означает остаться с ним наедине.
– Да, конечно. Ванная комната там, – указываю рукой, – полотенце на полке.
– Спасибо. Честно говоря, сомневался, пустишь ты меня или нет, – признается он.
– Сделай так, чтобы я не пожалела об этом своем решении, хорошо? – хмуро кошусь в его сторону.
Огнев скрывается за дверью, ведущей в гостевую ванную комнату, я же иду в детскую.
– Сонечка, все хорошо, у Снежаны, как оказалось, только куртка в болоте была, а на лице и руках грязь, скорее всего, от одежды Тимура уже. Ножки не промокли, штанишки тоже. Что нам делать? Дома остаться? – спрашивает няня.
Я смотрю на печальное лицо дочери.
– Если не промокла, то езжайте на ипподром.
Глаза Снежаны заблестели, она сразу же повеселела.
– Только веди себя хорошо, дочь, поняла?
– Да. А папа с нами поедет?
– Нет, папа сейчас моется, а потом будет пить чай и отогреваться. Но если ты хочешь, можешь остаться и полечить папу.
Снежана задумалась. Выбор явно был сложным. И мне даже принесло какое-то удовлетворение, что выбрала она не Тимура. А лошадок.
И только когда дверь за ними закрылась, я наконец-то поняла, что осталась с Огневым одна в квартире. Плохой знак.
Глава 28. Соня
Прислушиваюсь к шуму воды, доносящемуся из ванной комнаты. В собственной квартире становится неуютно. Сердце быстро колотится в груди, разгоняя по венам кровь.
Вспоминаю, что одежда Тимура полностью промокла и вся в грязи, поэтому направляюсь в гардеробную. У меня есть несколько домашних вещей Германа, они почти одного телосложения с Огневым. Выбираю белую футболку и спортивные трико. Кофты нет, Тимуру придется добежать вот так до своей машины.
Я иду к ванной комнате, но на полпути останавливаюсь от звука трели дверного звонка. Мои что-то забыли?
Открываю на автомате и замираю, встретившись взглядом с Германом.
– Привет, солнышко. – Он протянул мне букет из белых роз и перешагнул порог.
– Привет. – Я застыла с его же вещами в руках.
– Уборку затеяла? – Его бровь вопросительно изогнулась.
– Я? А, да. – Я растерянно оглянулась, пытаясь придумать, как выпроводить его. Если увидит здесь Тимура – точно не о том подумает.
Герман потянулся ко мне за поцелуем, и я легко клюнула его в губы.
– Ты надолго заскочил? – интересуюсь с натянутой улыбкой.
Господи, ситуация хуже некуда. Ощущение, словно муж из командировки вернулся, а я в шкафу любовника прячу.
Обувь Огнева не дает мне покоя. Герман пока не заметил ее, но она, как красный флаг, маячит перед глазами.
– Надеюсь, что надолго. Соскучился жуть. Дочь дома или с няней? Может, выделим для себя часик? – с хитрой улыбкой спрашивает он, наступая на меня. – Что-то не так? Ты не рада меня видеть?
Скорее всего, у меня на лице все написано. Никогда не умела скрывать эмоции.
– Нет, просто ты так неожиданно приехал, – выкручиваюсь я, а сама понимаю, что из глубины квартиры уже не доносится звук воды. – Я как раз на работу собралась, срочные дела появились. Может, поужинаем где-нибудь? – предлагаю.
Не знаю, почему так сильно боюсь встречи Тимура и Германа. Может, потому, что не люблю давать поводов для сомнения. Всегда стараюсь быть идеальной женщиной.
– Малыш, какой ресторан? Единственное, что я хочу на ужин, – это тебя, – говорит ласково, ловя мой взгляд.
– Просто…
– Сонь, у тебя одежды никакой не найде… ся. Опа, привет, – доносится из-за спины мужской голос, и я прикрываю веки.
Глаза Германа сначала расширяются от удивления и неверия, потом же в них замечаю гневный блеск.
Я оборачиваюсь и громко стону. Тимур не придумал ничего лучше, чем выйти в одном полотенце, обмотанном на бедрах.
Черт, какое же у него тело все-таки! Но сейчас не лучший момент любоваться им.
– Герман, это не то, что ты подумал! – спешу оправдаться я.
Какая же заезженная фраза! Вот уж не думала, что именно я когда-то произнесу ее. А Тимур тоже хорош! Видел же, что я не одна, мог и подождать немного!
– Интересно получается, – гневным взглядом окинул нас Герман. – Это что такое, Сонь?
– Он здесь случайно оказался, упал и испачкался, – кивком указываю на кроссовки Тимура, перепачканные грязью. Оправдание так себе. Хоть и не ложь.
– Думаю,
