губах и шее.
Москва
Дом Салтыкова
23:20
Лев бросил курить пять лет назад. И он был на сто процентов уверен, что ничто не сможет заставить его снова взяться за эту вредную привычку.
Он ошибался.
Последние несколько дней из-за нервов и стресса он не выпускал сигарету из рук.
Лев докурил, бросил окурок мимо урны, стоящей у подъезда и вошел внутрь.
– Вернется, вернется, никуда не денется. Приползет, как голодная шавка… – невнятно бормотал Салтыков в лифте, пытаясь попасть пальцем в нужную кнопку.
В трезвом состоянии он понимал, что Вера к нему уже не вернется, а вот напившись до чертиков воображал, как жена, отчаявшись выживать без него в жестоком мире, возвращается и просит прощения.
Мысль о том, что это она подставила его с той Анжелой, вкручивалась в сердце гвоздем и злила до скрежета зубов.
«Откуда? НУ ОТКУДА у нее такие связи?» – удивлялся Лев, когда следователь озвучил ему ее условия.
Перед Львом стоял выбор: или пойти на эти условия, или же сесть в тюрьму лет на двадцать.
И он этот выбор сделал.
Кто бы знал, с каким трудом ему далось подписать все необходимые документы. А потом он несколько дней проклинал и Веру, и всех, кто был замешан в этой подставе.
– Ты у м-меня в н-ногах будешь валяться, – пробурчал Салтыков и громко икнул. – Всех, всех вас из-под земли достану, – погрозил он пальцем.
Выйдя из лифта, Лев, качаясь из стороны в сторону, подошел к двери и с пятого раза попал ключом в замок.
В квартире витал запах пряностей и кофе, с кухни доносились новости по телевизору, затем послышался звук стиральной машины, следом за ним последовал сигнал выключения кофемашины – все, как раньше, когда жена жила в этой квартире.
Лев, держась за стены, снял черные кожаные ботинки, и бросил взгляд на замшевые сапоги на высоком каблуке, правда, они троились и расплывались, затем он, качая головой, посмотрел на серое женское пальто, очень похожее на то, какое было у Веры, и боковым зрением заметил, как в коридор кто-то вышел.
Светлый халат, красные тапочки, полотенце намотано на голове.
Пока взгляд Льва фокусировался на фигуре, его губы расплылись в широкой улыбке.
– Верочка? – на выдохе спросил он, и, не сводя взгляд с фигуры, пошагал вперед, вытянув руки. – Как я рад, что ты вернулась, – он прижался к пушистому халату и буквально сгреб девушку в свои объятья. – Я же говорил, говорил, что вернешься обратно! – твердил он в плечо. – Иди ко мне!
Лев резко распахнул халат, задернул трикотажный белый топ, сжал в ладонях грудь, а затем укусил за левый сосок.
– Никуда от меня не денешься, – он укусил за правый сосок. – Будешь нежной и послушной как раньше, – Лев сдернул с головы полотенце, запустил пальцы в темные мокрые волосы и, сжав их в кулак, потянул вниз. – Ну, скажи теперь, кто ты без меня? – хриплым голосом спросил он и засмеялся. – Никто! Ты – никто! – Он жадно поцеловал сначала ее шею, затем раздвинул языком ее губы, и не отрывался от них, пока расстегивал ширинку на своих джинсах.
Все это время девушка стояла как статуя, но в какой-то момент провела ладонью по его небритой щеке и медленно опустила руку вниз. Что означал этот жест, больше похожий на прощальный, Салтыкова не волновало. Он снял штаны, едва не упал, благо вовремя ухватился за дверной косяк, развернул девушку лицом к стене, грубо нагнул и так же грубо вошел в нее.
– Попробуй еще раз сбежать от меня, – быстро двигаясь, пропыхтел он.
Еще с минуту он что-то невнятно говорил в духе: «кто ты без меня?» притягивал ее к себе за волосы, стискивал грудь, и наконец, кончил.
Лев поднял взгляд на зеркало, в котором они отражались и изменился в лице.
– Ты? – выдохнул Салтыков, затем зажмурил глаза, помотал головой и распахнув их, уставился на отражение Светы. – Я не понял… А где?.. – Он посмотрел по сторонам, похлопал себя по щекам.
В этот момент Света повернулась к нему и испепелила взглядом.
– Говорил, что забыл ее… – горько посмеялась девушка. – А оказывается, все грезишь, что она вернется? – прищурилась Света. – Она никогда к тебе не вернется! Она ненавидит те…
Лев схватил ее за горло.
– Заткнись! – процедил он сквозь зубы. – Не смей так говорить! – он оттолкнул девушку к стене и, сжав кулаки, прокричал. – Пошла вон из моего дома! Тварь! Убирайся! – Салтыков сорвал с вешалки серое пальто и швырнул его в Свету. – Чтобы духу твоего здесь не было! – напоследок выплюнул он, заплетающейся походкой прошел в спальню и хлопнул дверью.
* * *
Лев спал как убитый. Наверное, в таком состоянии его было бы и пушкой не разбудить, но запах гари так сильно ударил в нос, что он не то что быстро проснулся, а подскочил на кровати как ошпаренный, и с ужасом смотрел, как горят двери спальни.
– Черт! Черт! Черт! – прокричал он, в панике схватился за голову, но тут же прижал руку ко рту и закашлялся.
Его тело сработало быстрее мозга: выбив ногой дверь, охваченную огнем, он проскочил в коридор с мыслью, что сейчас доберется до ванной, наберет воды и потушит дверь, но в коридоре его ждал еще один удар: горели двери в гостиную и детскую комнату. Пламя уже перекинулось на мебель. Во входную дверь кто-то начал звонить и сильно колотиться.
Лев понял, что с огнем ему будет не справиться, и, чтобы не задохнуться от дыма, бросился к выходу.
Все, что он успел взять с собой – это черное осеннее пальто, которое висело на крючке в прихожей, и сумку с документами, висящую там же.
Он выскочил на площадку в одних трусах, и громко кашляя. Соседи помогли ему спуститься вниз и надеть пальто. А через пять минут послышались сирены пожарных машин.
* * *
14:00 следующего дня
Салтыков стоял в квартире в пальто, надетом на голое тело, и в спортивных штанах соседа, которые были ему велики на два размера. Он еще раз обвел взглядом черные стены, черный пол.
«Предварительная причина возгорания – непотушенная сигарета», – вспомнил он слова пожарного и запустил пальцы в лохматую голову.
– Это карма… – прошептал он сухими губами. – Это моя карма…
На пятнадцать часов было назначено заседание суда. Несмотря на то, что ему сейчас было совсем не до суда, не поехать он не мог – знал, что если не явится на заседание, то следующим его адресом будет СИЗО.
