постели взял. Даже немного жалко, что от нее в итоге избавятся. Такой талант пропадает, ай-ай-ай… Что с мятными конфетами творит, выдумщица!
— Плевать мне, что она творит с мятными конфетами! Ты-то зачем меня выкрал?! Для каких целей? Если не с Самвелом… — спрашиваю я.
— Я уволился. Больше с Арсеновыми дел иметь не хочу. Но незакрытый должок перед Тиграном остался. Нужно залечь на дно, не отсвечивать, пока там идут разборки. Самвел сейчас уверен, что все идет по его сценарию. Но скоро поймет, что это не так. Станет блефовать. Тигран не дурак и поймет, что Самвелу нечем его шантажировать. Если поймет, что ты и ребенок выведены из-под удара, у него будут развязаны руки, чтобы действовать жестко и без оглядки. Я так думаю. Теперь помолчи.
Маша
Спустя время
— Петьке своему скажи, курей по весне заводят… Пусть пока курятник поправит. В зиму.
Я попрощалась с бабушкой-соседкой, наверное, раз в десятый, но вот снова.
— Каких курей, баба Аня?
— Курей твой Петька решил завести. Не в курсе, что ли? Себе на уме твой мужик? Мой Гриша тоже такой был, царство ему небесное. Что ему в голову втемяшится, ничем не с задуманного пути не собьешь! Задумает, ни слова не скажет, молча начнет делать. Не отступая. Хоть кол на голове теши…
— Спасибо, баба Аня. Пойду спрошу у Пети, что он задумал. — произнесла, едва не трясясь от возмущения. — И это не мой мужик. Брат старший, много раз говорили.
— Не похожи, — заупрямилась бабка. — Хоть кому скажи, пусть верят, а я говорю, не брат он тебе. Не брат. А что по баба гуляет, так ты ему не даешь, поди? Или у тебя из-за малого запрет? Ну? Бабе Ане можно сказать.
Ага, скажи этой глухой бабке. Она же не слышит ни черта! Орать приходится. Вся улица из пяти домов услышит, а завтра — и вся деревня Малая Глинянка узнает.
— Пойду на стол накрывать к обеду, спасибо за сметану.
— К борщу хорошо пойдет… И на хлеб намазать… И вместо кремов. Сметанки намазал — и уже красавица, а если после баньки, будешь сиять как звездочка!..
— Нельзя мне баньку, срок уже большой. Спасибо за сметану! — сказала я и сбежала.
Если, конечно, можно так назвать бегом эти перекатывания утиные. Живот уже немаленький, срок приличный…
Под калошами грязь чавкает смачно.
Уже осень, подумала со слезами, у меня срок… приличный, а мы до сих… жили в этой дыре, деревне на сто-сто двадцать домов под названием Малая Глинянка!
***
Несколько месяцев назад Осло перехитрил планы Самвела, выкрал меня из лап прихвостней. Поначалу он заметал следы, вынудил человека Самвела отзвониться и дать неверную информацию, потом водитель куда-то пропал. Я догадывалась, что не просто так, скорее всего, Осло от него избавился, но спрашивать было бесполезно, Дан все равно бы ничего не сказал.
После этого мы мотались черт знает сколько, и в каких направлениях. Если честно, я малость запуталась. В итоге осели в небольшой деревне, в богом забытой глухомани, очень далеко от моего родного дома и разборок между Арсеновыми.
У нас новые документы. На другие имена.
И легенда…
Меня раздражало все — начиная от глупого имени Сидорова Маланья Ивановна, заканчивая легендой о том, что мой муж разорился, прогорел, в карты безбожно продул и развелся, бросив нищей, а старший брат Петенька по рекомендации врачей привез меня на свежий воздух. То есть в богом забытую глушь… Восстанавливать душевное и физическое здоровье.
Деревенские легенду слопали, тем более все помнили белобрысого высокого тощего пацана, который давным-давно приезжал к старикам на лето.
По умолчанию решили, что это он и есть, а как на самом деле, никто разбираться не стал. Поговорили и забыли…
Теперь я — Маланья, свет, Ивановна!
Придерживая банку со сметаной, я дошлепала до нашего двора. Счистила тонны грязи с подошвы калош, деревню не зря назвали Малая Глинянка, только потом вошла во двор, чтобы не пачкать дорожки.
Поставив банку на скамью возле двери, я обошла дом и встала, наблюдая, как Осло прибивал доски к возведенному каркасу из бревен.
Одним ударом вгонял гвозди до самой шляпки. Ррраз и готово!
Еще бы, он такой здоровяк. Он и до этого был огромным, а на свежем воздухе и полезных крестьянских харчах отъелся еще больше.
Рожу наглую разнесло, скоро щеки на плечи лягут… подумала я с гневом.
— Не слишком ли большой курятник получится, Петенька? А что так скромно? Всего один курятник… Давай сразу хлев построим, справа к нему пристроим свинарник, и еще пару гектаров земли прикупим. Слышала, продает тут один…
— О, Малаша… Гыыы… Сметану взяла?
— Бесишь!
— Через пять минут зайду, пообедаем.
— Да пошел ты.
— Пойду. Говорю же, через пять минут.
Бесит. Ненавижу его. Не-на-ви-жу!
Вбежала в дом, глотая слезы. Держит меня в этой глуши, надоело! Ничего не говорит, никому не звонит сам и мне тоже не разрешает выйти на связь.
А я так больше не могу! Не могу жить в этой вонючей дыре…
Не могу больше засыпать с мыслями о том, как Тигран? Что с ним? Как он… Неужели все так сложно и долго? А если он уже умер? Подстроили несчастный случай, избавились, умертвили.
Что, если по этой причине Дан-Осло «Петя» ничего не говорит! Нарочно меня здесь держит… Для каких целей? Ждет, пока наследник родится, чтобы все деньги Арсеновых достались ему? Что-то такое туманное он однажды сказал… Намек бросил и прикусил язык!
Вдруг это все ради денег Арсеновых?
Осло же себе на уме! Странный тип, очень странный.
Ему даже в кайф в этой дыре жить: хорошо устроился, боров! Играючи перестелил крышу, поправил все в доме, заменил забор. В областной центр ездит к шалавам… Возвращается вонючий женскими духами, тошнотворными репликами на разлив. Явно натрахавшийся от души!
Развлекается, как может!
А я от неизвестности скоро умру. Мне это все так надоело…
У меня сынишка будет, сын! Я должна готовиться к материнству и обустраивать детскую. Я нормальные условия хочу, а не таскаться за сто километров в обшарпанную больницу, где ремонт последний раз делали еще при Горбачеве, если не раньше, слушая рекомендации тучной врачихи.
Последний раз аппарат узи сломался, и я зря четыре часа просто так просидела… С таким же успехом я могла к бабке знахарке из Малой Глинянки сходить…
Слов нет, как мне все это надоело!
Еще и курятник… Ах, курятник ему, скотина… Ненавижу!
Этот гад точно
