сразу смотрю по сторонам — где я? Чья это машина? Я вытираю глаза, ресницы слиплись от слез, а в голове сильно стучит.
Я медленно повернула голову к водительскому сидению и увидела за рулем Мишу.
— Тебе лучше?
Я также медленно киваю — после каждой панической атаки я соображаю с трудом, все мои действия заторможенные. Но совсем скоро все вернётся к норме.
— Немного.
— Я так испугался. Я впервые такое вижу.
— Не хотела… тебя… напугать. — я зажмурилась и откинулась на спинку. Как я оказалась в его машине? Что вообще произошло? Сейчас память ко мне вернётся, и я получу все свои ответы. Но Миша решил опередить:
— Я ехал мимо, увидел тебя на лужайке. Сначала думал, ты загораешь или ещё чего. Но ты так сильно дрожала, что я понял, тебе надо помочь.
— Спасибо, — еле слышно ответила я.
— … Я не знал, что делать. И побежал за водой. Умыл тебя и посадил в машину.
Я снова кивнула, выражая свою благодарность. Но зачем он посадил меня в машину, а не отвел в дом?
Миша будто прочитал мои мысли, потому что сказал:
— Мы с Сашей немного повздорили, поэтому я не хотел заходить к нему. Решил переждать твой приступ в машине.
Он развел руками и пожал плечами. На самом деле мне было даже все равно, главное, что я не умерла и не навредила себе.
— Спасибо. Правда…
Я снова потерла глаза, зрения уже вернулось, тело снова поддавалось контролю. Я была готова уже выйти из машины, когда Миша меня спросил:
— А что произошло? Почему у тебя был приступ?
Я уже схватилась за ручку двери, когда он задал этот вопрос. Память уже ко мне вернулась, чему я была очень не рада. Лучше этого не помнить, но Миша точно не тот человек, которому я бы хотела это рассказать.
— Так бывает. Когда я тревожусь.
— А почему ты тревожишься? — не унимался Миша. Зачем ему это? Мы никогда не дружили, виделись всего пару раз. И я помню, что сейчас у них с Сашей так себе отношения.
— Моя мама разводится, — ответила я. Называть истинную причину я не собираюсь, тем более, что Миша и сам косвенно виноват в моем приступе. Но я разве могу ему это сказать?
— Хреново, — искренне ответил он, и я поняла, что он поверил. — Домой пойдешь?
Я сначала кивнула, но потом вспомнила, что Саша там, в доме. И значит, я не могу сейчас вернуться.
— Нет, я прогуляюсь.
— Куда тебя подвести?
В голове было несколько вариантов. В аэропорт? Но я не взяла паспорт. В отель? Там тоже нужно удостоверение личности. Так куда я пойду?
Я вытащила телефон из кармана джинсов и быстро нашла адрес.
— Сюда.
* * *
— Я тебя помню.
Ох, я его помнила тоже — бородатый татуировщик Олег — именно он сделал мою татуировку на запястье.
— Привет, — тихо ответила я, натягиваю улыбку.
— Что будем делать?
Я откинулась на кушетке и закрыла глаза — об этом я даже не подумала. Судорожно перебирая варианты, я просто покачала головой.
— Я не знаю, не решила.
Олег отложил иглу и встал.
— Я пойду покурю, а ты пока подумай. У нас сегодня есть время.
Я так и продолжала лежать на спине с закрытыми глазами. Зачем я здесь? Я же не люблю татуировки, а в итоге без ума от человека с дюжиной татуировок, а сама собираюсь сделать вторую. Это что? Перемена вкусов или помутнение рассудка?
Что мне делать, я не знала. И я сейчас не о выборе тату. Что мне делать со своей жизнью? Как дальше себя вести? Что я ДОЛЖНА сделать, а что я ХОЧУ?
Как же сложно быть взрослым! Как же я устала постоянно принимать решения, от которых зависела моя жизнь.
Я не хотела воспроизводить случившиеся пару часов назад события, но мой мозг настроен против меня — он то и дело, как вспышки, включал самые мерзкие картины. Что это произошло? Почему со мной случился очередной приступ? А вот почему…
Я сидела на кухне, когда Саша вернулся. Я сразу заметила его уход, но думала, что ему просто нужно пространство и время побыть одному после инцидента с отцом.
Но по его лицу я понимала, что дело не только в той нелепой стычке.
— Надо поговорить.
Я кивнула и пошла за ним на второй этаж. Он открыл дверь в свою спальню, пропустил меня и закрыл за нами. Мне уже было не по себе. Я догадывалась, что он хочет сказать, но пыталась держаться стойко.
— Я должен тебе это рассказать, но сначала…
Саша запнулся, потом запустил руки в волосы, сцепил их на затылке и закрыл глаза. Он покачался из стороны в сторону.
— У тебя есть другая? — несмело предположила я. Я помнила о его признании, которое, конечно, засело в моей голове. Но я не могла его винить, потому что прекрасно понимала обстоятельства. Я не вчера родилась, мы не были в отношениях. Точнее говоря, как раз эти нездоровые отношения подтолкнули его к тому, что он был с другой.
— Нет.
Меня накрыла волна облегчения. Я выдохнула и заулыбалась — нет никакой другой, нет никаких других! Он мой, и все!
Я подошла к нему, обняла за шею и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Но Саша стоял неподвижно.
— Я покажу тебе одно видео. Это было несколько лет назад, но… ты должна это знать.
Я напряглась, но продолжала его обнимать. Какое видео? Неужели, какое-то старое видео так важно, что он хочет именно сейчас об этом рассказать? Зачем?
— Я люблю тебя. Я бл*ть очень сильно люблю тебя, и я не могу тебя потерять.
Саша даже не смотрел на меня, его взгляд был направлен куда-то выше моей головы. Он не моргал, а лишь повторял слова о любви. Мне стало страшно — что это за видео? Что он натворил?
— Но ты должна это знать. Постарайся меня не возненавидеть.
Он взял мои руки, прижал к своему лицу, поцеловал сначала одну ладонь, а потом вторую. Он закрыл моими руками свои глаза, а потом отпустил. Тревога нарастала все больше и больше — его поведение пугало.
Он достал из заднего кармана телефон, разблокировал его, зашел в галерею и протянул мне. Я с опаской взяла, боясь даже предположить, что там такое записано, за что я должна его ненавидеть?
«Эй, Саня, смотри! В камеру, помаши».
На видео Саша выглядел не просто пьяным. Я его вовсе не видела
