Ой-ей.
Какого хрена ты творишь, Зэйден?
— Давай, пристрели меня. Прямо на улице. При свидетелях. Не боишься, что из-за этого дерьма тебя посадят в тюрьму?
Я действительно не думаю, что противостояние парню с пушкой, направленной на тебя, лучшая идея в мире, но… это офигенно — знать, что Зэйден умеет постоять за себя. Достаю телефон из заднего кармана и начинаю записывать происходящее на камеру, просто на всякий случай.
— Этот парень угрожает застрелить нас. Я надеюсь, что это всего лишь шутка, — говорю я, наводя камеру на бородатого парня в футболке с надписью «Трахни себя». — Я пытаюсь решить, должна ли я вызвать копов или нет. Что думаешь, Зэй?
— Не-а. Я думаю, что этот говнюк вернется обратно в дом и начнет присматривать себе другое жилье. Не думаю, что у тебя есть еще варианты, чтобы угрожать моему брату. Если не хочешь, чтобы мы показали это видео полиции, то не стоит дожидаться, пока тебя выселят. Убирайся на хрен с глаз моих. — Зэй отталкивает дуло в сторону и отворачивается, не дожидаясь ответа.
Я продолжаю держать телефон поднятым, пока делаю несколько шагов назад, а затем следую за Зэем — поворачиваю за угол и преодолеваю короткую дорожку до входной двери. Парень с дробовиком так и не снимает с мушки Зэйдена, но, прежде чем мы успеваем открыть дверь, чувствую, как сотрясается дом от закрывшейся двери с другой стороны.
— Что ты сделал? — шепчу я, а Зэйден пожимает плечами и обходит малюсенький сгоревший бумажный пакет на крыльце. Серьезно? Люди все еще жгут собачье дерьмо в качестве розыгрыша? Видимо, парень с дробовиком был реально взбешен.
— Каждый раз, как Сэди плакала, этот урод долбил кулаком в стену. Короче, мне это осточертело, поэтому я взял у своей невестки секатор и срезал под самый корень его травку. Все до последнего куста. Без понятия, что он думает по этому поводу, потому что я не его клиент, но… — Зэйден пожимает плечами, пока отпирает дверь и улыбается мне, — кажется, это сильно его разозлило.
— Ты играешь с огнем. Возможно, таким способом ты уменьшил его урожай, или это повлияло на жизненный цикл растений, сделав их менее жизнеспособными, — говорю я и пожимаю плечами, когда он поднимает брови. — Ты так ничему и не научился, пока рос здесь? Это же столица марихуаны в нашей стране.
Зэйден улыбается мне и распахивает дверь, рукой приглашая меня зайти.
— Посмотри-ка на себя. Да ты полна забавных фактов. — Он протягивает руку и игриво хлопает меня по плечу. К сожалению, все эти легкие прикосновения заставляют намокнуть мои трусики. Я делаю судорожный вдох. — Не стесняйся, пока осмотрись тут. Я сейчас вернусь. Надо кое-что забрать из моей колымаги.
Зэйден исчезает, а я оглядываю крошечную прихожую и стены с фотографиями, на которых запечатлены члены семьи. Справа от меня лестница, а слева — небольшой коридор в гостиную.
Прохожу внутрь и осматриваю убранство комнаты. Она маленькая, но стены раскрашены в баклажановый цвет. Мебель небольшого идеального размера и расставлена таким образом, чтобы освободить пространство по максимуму. Кто-то повесил полку над диваном и заставил ее статуэтками чихуахуа. Это вызывает у меня улыбку.
Замечаю фотографию Зэйдена и рыжеволосого мужчины, должно быть, его брата. Он назвал его лесорубом, когда рассказывал о нем, и могу сказать, что описание довольно точное — вплоть до фланелевой рубашки на нем. А рядом с этой расположена другая — в глупой черно-белой рамке с розовыми черепами, с изображенными на ней двумя маленькими мальчиками, похожими на мужчин, на предыдущей фотографии.
Беру рамку в руки и чувствую, как искренняя улыбка расплывается на моих губах.
Зэйден такой невероятно милый на этом снимке — на голове небольшой ирокез, а на губах широкая улыбка. Он выглядит на восемь, может быть, девять лет на этом фото. В его руках пластиковый молоток, а у его брата — сделанный из желтой пены разряд молнии. У них одинаковые губы и подбородки. Несмотря на разный цвет волос, можно уверенно сказать, что они — родственники. Не удивительно, что я решила, будто племянники и племянницы — дети Зэйдена.
У меня появляется странная мысль: как замечательно было бы завести с ним детей. Однажды, конечно. Не сейчас. Гораздо, гораздо позже. Думаю, первый ребенок у меня появится лишь к тридцати пяти годам. И не нужно приводить мне различные дурацкие медицинские факты. Наука и медицина не стоят на месте.
— Я надрал ему зад в тот день, — говорит Зэй.
От неожиданности я подскакиваю и, практически, роняю фотографию, а потом поспешно ставлю ее на место и нервно перебрасываю волосы через плечо. Я, что только что фантазировала о том, чтобы иметь будущих детей с этим парнем? Словно это когда-нибудь сможет произойти. Зэйден достаточно ясно дал понять, что он не заинтересован в отношениях. Впрочем, как и я. И я говорю серьезно. Угу.
Не совершай этих ошибок «девственниц» и не влюбляйся в этого парня, Брук.
— Надрал его зад? — спрашиваю я. Когда Зэйден подходит ближе к двери, которую я не заметила ранее, чтобы открыть ванну. — У вас был какой-то поединок или что?
— Роб играл бога Зевса, а я, предполагалось, должен был быть Тором. Он злился на меня, потому что я произносил Шор вместо Тор. Ну, и закончилось все реальной потасовкой. — Зэй машет рукой, показывая проходить внутрь, и кладет полотенце на унитаз, указывая, чтобы я присаживалась. — Он поставил мне фингал, а я выбил ему два зуба.
— Б-р-р, — говорю я, присаживаясь, но все равно улыбаюсь. Мне нравится слушать истории Зэя, так я лучше узнаю его. А почему бы и нет? Вероятно, все его бывшие подружки слышали эту историю, а он заявил, что они ему даже не нравились. А значит, он встречается с людьми, которых ненавидит. Это, определенно, странно. И вдруг я понимаю, что это беспокоит меня больше, чем должно. Почему они стоили того, чтобы с ними встречаться, а я — нет, пусть даже на тех же условиях?
Я моргаю, чтобы очистить свои мысли, и провожу пальцами по волосам, внезапно занервничав из-за всей этой идеи с пирсингом. Ты уже позволила Зэйдену «проколоть» себя в самом интимном смысле из возможных, так чего боишься?
— Твои родители разозлились?
— Блядь, да, — отвечает Зэй, открывая свой серебряный ящик, наполненный медицинскими инструментами. — Они заставили нас с Робом работать. Вроде, вечного выполнения непонятной работы по дому, чтобы покрыть работу дантиста. Ты когда-нибудь подметала улицу перед домом? Типа, дорогу, целого квартала! Кто вообще так делает?
Я смеюсь, пока Зэйден не подходит, чтобы встать передо мной. Затем он протягивает руки, чтобы обхватить мой подбородок. В его глазах я вижу, что Зэй переключился в «рабочий режим». Но прикосновение его рук заставляет меня вспомнить ту ночь, не говоря уже о нашем публичном эксперименте. О, Боже.
Чувствую, как мои веки трепещут. Зэйден резко выдыхает.
— Прекрати, — говорит он, но его голос звучит дурашливо и игриво, словно его не сильно расстроит, если я вдруг порву на нем штаны и снова начну сосать его член. А я, вроде как, хочу. Мне… на самом деле понравилось. — Я фантазировал об этом еще с того дня, как встретил тебя впервые. Теперь не шевелись.
Зэйден смотрит на меня несколько секунд, а потом достает из своего ящика черные перчатки, натягивает их на руки — очень эротичное зрелище. Мне хочется почувствовать латекс на своем теле и… не только внутри.
Блядь. Кто думает о презервативах подобным образом? Я, определенно, становлюсь странной.
Зэйден берет белую антисептическую салфетку и снова смотрит на меня.
— Правая или левая? — спрашивает он. Я молчу, задумываясь об этом на минутку.
— А у тебя есть предпочтения? — спрашиваю я. — Я имею в виду, ты в этом, как рыба в воде.
— Это твое тело, — парирует Зэй, но по нему видно, что он почти также желает принять решение. — Давай левую. Тогда мы с тобой сможем стать друзьями по пирсингу, — он указывает на его собственную бровь, и я улыбаюсь.
