— На личном транспорте? — изумился он.
— Вы знаете, Руслан, уже прошло довольно много времени. Я уже несколько увереннее чувствую себя за рулем, — обиделась я.
— Да бросьте. Если уж на то пошло, я и не против повторить то наше приключение. Но закипать в январе не так приятно, как летом.
— Ага, и несколько сложнее, не правда ли? — огрызнулась я и сама себя одернула. Что ж ты, дурища, делаешь? И ты хочешь после этих препирательств просить у него денег? Ну, не денег ну отсрочки, какая разница?
— Подъезжайте на Спартаковский переулок. Там маленькое кафе в бюргерском стиле. Моя машина будет около него.
— Окей, — сказала я, с трудом удержавшись от того, чтобы добавить «Целую». До Бауманской я добралась за полтора часа, пробуравившись через проспект и Сущевский вал. Можно было и быстрее, но меня запутали кирпичи, натыканные на Бауманской и окрестностях, словно поганки в дождливом болотистом лесу. Я пока еще абсолютно законопослушна, двигаюсь исключительно с разрешенной скоростью. Когда я пыталась увеличить порог личного ограничения скорости, у меня появилось ощущение, что я пилотирую свихнувшийся реактивный самолет, который летит из чистого одолжение, но при этом вес трясется и глючится. Вот-вот рассыпется на части, оставив меня лежать на асфальте и покорно ждать судмедэкспертов. Мертвой, что очевидно. После этого я решила, что восемьдесят километров в час для меня — скорость, применяемая только при доставке какой-нибудь роженицы в роддом. А шестьдесят километров — рабочая скорость, с которой я добираюсь до роддома без роженицы. Помимо скорости, я соблюдаю распоряжения извращенцев, расставлявших дорожные знаки. Я поворачиваю, куда мне не надо, если езда вперед запрещена. Я часами паркуюсь, проезжая мимо указателей «Парковка запрещена» и с тоской смотрю, как более нормальные водители забивают на эти знаки и решают свои проблемы в пять минут. Белый же брикет пломбира на красном фоне я уважаю больше всех, зная по опыту, что за ним прячется волшебник со своей волшебной полосатой палочкой. И всех, кто мелькнет на его пути, от заколдовывает. Они послушно открывают кошельки и отдают злому колдуну деньги, иногда все, что есть. Только бы отпустил. Так что задачу подъезда у переулку, который с трех прилегающих дорог из четырех обложен кирпичами, я решала около тридцати минут. Я опоздала.
— Вы опоздали, — возмутился упакованный в чудную темно-синюю дубленку Руслан.
— Я нечаянно. Я не могла продраться через кирпичи.
— Ничего. — Смягчился Руслан. И, кажется, он вообще не злился.
— Я искуплю.
— Вы уже искупили. Вы так лихо въехали во двор и так вальяжно бросили вашего игривого коня, что я просто залюбовался вами, — надо же, как интересно. Не думала, что произвожу впечатление лихой наездницы.
— Мы прямо здесь поговорим? — я оглядела серый от грязи двор, — все-таки не май месяц.
— Пойдемте обедать. Мы же договорились
— Сюда? — Оглядела я отлично декорированное кафе, которое скорее являлось роскошным рестораном. Нет, на него мне денег точно жаль.
— Да не волнуйтесь вы, я приглашаю, — все-таки наши отношения трудно назвать официально-формальными. Он улыбается, шутит, собирается кормить. Я бы могла допустить, что нравлюсь ему, но почему он тогда не позвонил летом? Мы прошли в ресторанчик, приятно отличавшийся от всех размножавшихся на глазах заведений быстрого кормления типа Макдональдса или Ростикаса, где поток поставлен таким же образом, как у свиней на фермах. Побольше, попроще, пожирнее и чтобы доходы росли и множились. А здесь людей именно кормили. Как кормит любящая жена мужа, пришедшего с тяжелой работы, как заботливая мать, принимающая в гостях своего выросшего сына. Я в таких местах бывала только когда еще Серый был на коне и позволял себе красоваться и петушиться передо мной. Еще до того, как он стал это проделывать перед своей любовницей.
— Оля, о чем вы задумались? Вы так пристально на меня смотрите и молчите. И ничего не едите, почему?
— Не хочется. — Воспоминания о Сергее меня расстроили. Почему я теперь должна просить милости у Руслана, почему я все время должна выглядеть жалко в его глазах? Я чуть не расплакалась.
— О Господи, да что с вами такое? Только не надо плакать? Вы не можете платить? — он подсел ко мне на диванчик, обнял и начал как-то так хорошо успокаивать, что я и в самом деле разрыдалась и принялась комкая и путаясь, излагать ему все мои злоключения.
— И в Инкорсе меня обидели и увалили. В САИНе украли идею и не хотели заплатить. Все только и норовят укусить побольнее. И с Мотькой я разругалась, а ведь мы дружили с третьего класса!
— Ш-ш-ш, — укачивал и баюкал меня Руслан.
— И Вы мне не позвонили. А я ждала, как дура, — брякнула я. Никогда я ничего не могу хорошего сказать о моем языке. Одни от него сплошные подставы.
— Я вам звонил. Не застал. А потом, с весны у меня шел тяжелый развод с женой. И летом, после того, как она отсудила себе мою квартиру, которую я заработал тяжким трудом, мое стремление звонить кому бы то ни было пропало.
— А почему отсудила? Она поймала вас на измене?
— Откуда вы взяли, — засмеялся он. — Это в Америке имеет значение причина развода. У нас достаточно нахождение в зоне законных отношений и все — дели имущество пополам. Мало того, что я десять лет пер ее, оплачивая ее фитнесс-клубы, солярии и массажи. А она за это не удосужилась мне даже ребенка родить. Я ей предложил нормальный вариант, но она затеяла суд, наняла адвокатов и откусила себе все, что только было возможно.
— Да, после такого я бы ограничилась резиновой куклой.
— Вы потрясающая, — расхохотался он. — И вы правда ждали моего звонка?
— Нет, конечно, — улыбнулась я. — Разве может приличная девушка думать о таких глупостях? Тем более, приличная девушка с такими долгами!
— А кстати, что вы от меня хотели. Ведь не только выслушать оду моей хваткой женушке?
— Я хотела просить вас приостановить платежи. На год, хотя бы, а лучше на три.
— Зачем?
— Я открываю фирму. И все имеющиеся у меня деньги, включая те, что идут от аренды, нужны для раскрутки.
— Забавно… А я так понял, что у вас все плохо. Вы же только что рыдали на эту тему.
— Я рыдала на тему «Как неправильно устроен мир». А у меня все неплохо. Я скопила двенадцать тысяч. Вот и решила, что раз уж так получилось, что у меня есть мозги на плечах, то не стоит больше позволять пользоваться этими мозгами кому попало.
— Двенадцать тысяч! Вот это да, — восхищенно присвистнул Руслан. Я покраснела от удовольствия.
— И как вам это удалось?
