- Ксюша, ну, в чём дело? - Кеша присел на корточки передо мной и осторожно обхватил мою ладошку своими огромными ручищами. Повезёт же какой-то девушке с мужем... Почему мне так не везёт?
Грустно улыбнувшись, погладила брата по щеке. Спасибо, попугайчик. Спасибо, что ты у меня есть и всегда поддерживаешь.
- Всё хорошо.
Сама не верила своему убитому голосу, что уж говорить о Кеше, знающему меня всю жизнь.
- Хочешь, побью его? - шутливо предложил брат. Я в ужасе отпрянула.
- Не надо никого бить!
- Ну, не мороженное же покупать этому козлу. Кто и как тебя обидел? - серьёзно спросил Кешка. Проницательный мой, и как ты только всё понимаешь? Ах да: сам тот ещё Казанова. Сколько женских сердец ты разбил? И сколько братьев этих девушек приходило бить твою морду?
- Не в этом дело, - опустошённо буркнула я и отвернулась к столу. Раскрыла учебник и сделала вид, что читаю.
- А в чём тогда? - не отставал брат. Ловко выхватил книгу и отскочил, чтобы я не достала.
- Кеш, отдай.
- Не отдам, пока не скажешь.
- Просто устала, - обречённо поведала я, сложив руки на столе, и опустила на них голову.
- Маленькая моя, да что ж с тобой такое? - Кеша снова опустился рядом, погладив меня по колену.
- Хочу побыть одна, - прикрыв глаза, попросила я.
- Хорошо, - неожиданно легко согласился Иннокентий, я даже голову подняла и прищурила глаза.
- Что? - озадачился брат.
- Ты два дня меня уговаривал, а сейчас неожиданно согласился оставить в покое. С чего бы это?
- Я попытался, у меня ничего не вышло, так зачем надоедать тебе дальше? - пожал он плечами.
- А всё же? - ни на йоту не поверила я.
- Ксень, ты взрослая девушка, сама можешь решать с кем и как проводить время. Единственное: отец расстроится. Ну, а я как-нибудь переживу, - ободряюще подмигнул брат, заставив меня пристыжено спрятать глаза.
Семья - моё самое уязвимое место. Мы так много пережили и перенесли все вместе. И каждый год, сколько себя помню, как бы плохо ни было, отец находил пару дней и вывозил нас в домик у озера. Он ему достался ещё от его прадеда и был неприкасаем ни при каких финансовых затруднениях. И всегда была ёлка, сладости и подарки. Но больше всего меня радовали счастливые глаза папы...
Я виновато вздохнула и посмотрела на надувшего губы Кешку. Отец правда расстроится. А мне так нравится видеть его счастливым. Ведь Новый год был единственным праздником в году, единственным временем, когда папа становился папой, бросая все свои дела. Так было семнадцать лет назад, когда я только родилась, так было и сейчас.
- Когда выезжаем? - выдавив улыбку, спросила я.
- Я только за тобой приехал, - расплывшись в ответной улыбке, обрадовал брат.
- Отец дал тебе машину?
- У нас с ним новогодний нейтралитет... Ну, что сидишь? Собирайся!
И я поползла в комнату, паковать вещи.
- У тебя пятнадцать минут! Потом будешь добираться своим ходом! - вдогонку обрадовал Иннокентий, и пришлось ускоряться.
Отец рассказывал, что этот домик из поколения в поколение приносил нашей семье счастье. Как-то проговорился, что Кешу зачали именно здесь, а потом долго отбивался от детского вопроса: "Что такое зачали?". Но я была склонна с ним согласиться. Этот новогодний дом сам по себе заставлял улыбаться и забывать все невзгоды. Стоило бросить один взгляд из окна машины на этот чудо домик-грибок, и на душе стало так спокойно. Какая же я дура, что отказывалась ехать сюда. Вот то место, где смогу расслабиться, успокоиться и выбросить из головы Морозова. И плевать, что вокруг снегу по пояс, а температура - под минус тридцать! Здесь потрясающе!
- Ксюха, сдурела?! Закрой! - завопил Кеша, видя, как я высовываюсь в окно машины. И немедленно нажал на кнопку на водительской панели, прекращая это безобразие. Мою высунувшуюся тушку, само собой, прижало стеклоподъёмником и пришлось знаками, неприличными жестами и сдавленными писками объяснять брату, что он не прав. Кеша вину осознал, стекло убрал и впустил меня в салон, после чего закрыл окно и заблокировал его.
- Папе пожалуюсь, - шутливо насупившись, пригрозила я.
- Оставлю без подарка! - не остался в должниках брат. Пришлось мириться и подлизываться: Кешка в маленьких новогодних сюрпризах толк знал. Слава Богу, я заранее озаботилась о подарках отцу и брату, иначе бы сейчас чувствовала себя паршиво. Да, может быть, подарки - это не главное, но иногда так хочется порадовать самых родных и любимых людей. В общем-то, и дарим мы друг другу всякие безделушки. Например, в этом году я прошлась по одёжным рядам. Папе купила пушистый тёплый свитер, помня, что он в прошлом году постоянно мёрз, пока мы праздновали в домике. А брату нашла крутые байкерские перчатки без пальцев. А то его старые совсем облезли, но расставаться с ними он не желает. Говорит: "Раритет!". Ну, и пусть себе этот "раритет" лежит на почётном месте, не хочу чтобы братик разбился из-за своего упрямства.
До самого дома мы так и не добрались: машина увязла в снегу и дальше ехать отказалась. Пришлось парковаться по следам отцовской машины, устроив во дворе небольшой внедорожный паровозик.
Несмотря на то, что папандер мог вызвать бригаду и тут бы быстренько всё расчистили, он предпочитал делать всё своими руками. Так что дорожки были убраны только у самого дома. И то представляли они собой узенькие тропинки, по которым, виляя хвостом, как вертолёт, и заливисто лая, спешил Шарк. На пороге дома, искреннее улыбаясь, замерзал отец, больше напоминая Деда Мороза своим красным носом.
- Папа! Ну-ка, живо в дом! - выпрыгнув из машины, скомандовала я, погладила крутящегося под ногами сенбернара, которому такая погода была только в радость, и решительно направилась на крыльцо, загонять упрямого родителя в дом. Заболеет ведь!
Кеша решил не вмешиваться в расправу над отцом и отошёл к багажнику, перетаскивать наши вещи и кое-какую снедь. Шарк ему в этом активно помогал, пару раз уронив, играя.
- Папа! - набросилась я на отца, угорающего над братом и закапывающим его в снег псом.
- Что "папа"? - простучал зубами родитель и начал активно подпрыгивать на месте. Наверное, у нас самый несносный отец в мире. Порой так и хочется надеть на него подгузники и сунуть в ясли, а иногда становиться страшно от принятых им решений. Одним словом: мой папа крут!
Обняла его, зарылась носом в шарф и блаженно улыбнулась.
