— Если ты такой щедрый, — встрял Иван, — через пару лет я куплю у тебя дом под дачу.
— Ты слышишь, Федоровна? — В возмущении Иван обратился за Асиной поддержкой. — Меня три года уже оккупируют — от бандитов, называющих себя бизнесменами, до руководства запрещенной КПСС. Я мог бы в золоте купаться, отдай я землю под дачи, но хлеба от этого больше не станет. Судить надо тех председателей, которые продают наши черноземные земли под дачи. — И мгновенно грозный взгляд заискрился лукавством. — Выходи за меня замуж, Федоровна, я тебе такой дворец отгрохаю! Куда там халупам, которые у вас называются квартирами.
Ася ошарашенно рассмеялась, но быстро нашлась:
— За двоеженство тоже судят.
— А мы никому не скажем, — сладко увещевал Федорович. — И с Нинкой моей договоримся. Ты посмотри, какой я большой. — Он мощно повел плечами, напрягая мышцы. — Я с вами двумя справлюсь за раз, и обе будете довольны.
— Сомневаюсь, что твоя Нина будет довольна.
— Но ты мне нравишься, — кокетливо покачал головой председатель и, придав голосу томность, протянул: — Очень-очень!..
— Давай лучше выпьем, — предложила Ася, чувствуя, что на шутливые отговорки у нее не хватает фантазии.
Упорство Федоровича поражало. Он слишком открыто говорил о семье, чтобы не понять его в прямом смысле. Асю так и подмывало дать утвердительный ответ и посмотреть, как он будет ретироваться. Но риск все же был, и она не без основания боялась сама попасть в глупое положение.
Федорович неутомимо заполнял тишину вечера, с легкостью перескакивая с одной темы на другую, призывал в свидетели то Ваню, то Асю, не давая им возможности высказаться, и считал, что именно это и называется беседой. Вино слегка вскружило Асе голову и придало остроту ее язычку. В долгий монолог Федоровича, когда он задавал вопросы, не выслушивая ответ, она все же вставляла колкости, чем приводила его в восхищение, и он сразу начинал делать полупристойные, а то и вовсе непристойные предложения.
Ася сделала несколько попыток вовлечь в беседу Ваню, но он был явно не в ударе. А Федорович, как поняла Ася, на дух не переносил пауз, а потому отвечал за Ваню, уверенный в правоте ответов. Наконец Ася сдалась, к тому же она устала смеяться, улыбаться, сносить похабщину и уклоняться от тянувшихся рук Федоровича. Незаметное течение времени вдруг навалилось тяжестью на ее плечи. Да еще Иваны — чем веселее становился один, тем сумрачнее выглядел другой.
Ася допила вино и, улучив момент, когда Федорович глубоко вздохнул, быстро сказала:
— Ну все. Мне надо идти.
— Не торопись, — попросил Федорович, по-своему истолковав желание Аси, и с явным намеком обратился к хозяину: — У нас еще много вина, Ваня?
Иван не спешил. Не хватало еще в собственном доме стать официантом в услужении у этого неотесанного Казановы.
— Спасибо, хватит, — не стала ждать Ваниного ответа Ася. — Мне пора. Завтра на работу.
Она встала из-за стола, мужчины поднялись вслед за ней.
— Когда же ты пригласишь меня в гости? — спросил Федорович.
— Когда ты будешь вместе с женой.
— Ох, какая ты коварная, Федоровна! — шутливо возмутился председатель.
Ася пожала плечами и попрощалась.
— Я провожу, — ответил Иван, взглядом останавливая любвеобильного гостя, и вышел за Асей.
Федорович еще что-то сказал на прощание, но Ваня прикрыл дверь, и Ася не расслышала, да и не хотела слушать. На лестничной площадке она остановилась, вдохнула прохладу ночи, пытаясь справиться с головокружением.
— Никогда не думала, что веселье так утомляет и заставляет грустить.
Она повернулась лицом к Ване в бессознательной поддержке и участии. Мучимый ревностью и желанием, Иван предпринял решительный шаг.
— Я еще не поздравил тебя с днем рождения, Настенька.
Она пошатнулась и попятилась назад, ища равновесия.
— Я пьяная, — тихо рассмеялась она. — Спасибо, Ваня, поздравления приняты.
И его намерения поцеловать Настю так и остались нереализованными. Только прибавилось злости и мстительности. В памяти всплыл укол Юлиана, что Настя по-своему проводит грань в дружбе, позволяя или не позволяя называть себя Асей.
Разум его помутился, он забыл, как лелеял в себе уважение к Насте, как чутко отзывалась в нем ее ранимость.
— Скажи мне только одну вещь…
— Какую? — быстро откликнулась Ася. Она потратила впустую весь вечер и надеялась, что ожидание не было напрасным, хотя толком не знала, чего ждать.
— Ты завлекаешь только женатых? У тебя слабость к чужим мужьям, А-сень-ка? — Ася вмиг протрезвела. — Холостые тебя не…
Звонкая пощечина прервала поток вопросов, и вновь вино ударило в голову, но не легким головокружением, а тяжелым гулом, и перед глазами стоял Иван — другой — и оглушал ее похабным смехом. Ася пошатнулась. И упала бы, если б Иван не схватил за руку и не прижал ее ладонь к пылающей щеке.
— Отпусти меня. — Ее гневный голос сломался, глаза заволокли слезы.
— Прости, — покаянно прошептал Иван и потерся щекой о ее ладонь. — Ты заставляешь терять разум.
Ася сжала пальцы в кулачок, избегая нечаянной ласки.
— Ты уже принес свои поздравления. — Ком в горле мешал говорить. Ася старалась изо всех сил сдержать слезы. — Больше я не желаю слушать. Отпусти.
Она дернула руку, но Иван сильнее сжал ее запястье и погладил губами сомкнутые пальцы.
— Ты когда-то хотела поговорить…
— Я знать тебя не хочу! — прошипела она.
— Нам необходимо все выяснить, — продолжал Иван, будто не слышал ее слов. — Завтра я приду к тебе.
— Нет.
— Да. Я выдохся из-за неопределенности. — Он ослабил хватку. — Ты хотела поговорить? Я тоже. Нам есть что сказать друг другу. Завтра…
Ася вырвалась и опрометью побежала вверх по лестнице.
— Настя!
— Нет! — гулко пронеслось откуда-то сверху.
— Я приду!
На следующий день после работы Ася, не заходя домой, поехала в общежитие. Веры не было. Зина собиралась на свидание.
— Мы тебя вчера ждали, — призналась она, поцеловав Асю в щеку. — Поздравляю.
— Спасибо, Зинуля. А Людмила где?
— На кухне крутится. Верка ухажера завела. Ходит потерянная, ничего не замечает, на себя не похожа.
— А ты? — Ася вынимала из кулька закуски и складывала на столе. Последней вынула бутылку водки и спрятала пустой кулек в сумку.
— А у меня — как у тебя, — рассказывала тем временем Зина. — Ищем с Генкой, где притулиться.
— Ну, у меня-то уже есть дом.
— Уже, — утвердительно кивнула Зина. — А полгода что ты делала с Юликом? Как он?
