— Думаю, она выбрала не тот путь, — сказала Дженни. — Доктор Хэлперн считает, что в детстве со мной произошло что-то страшное. Она принимает сны за реальность, но это не так. Мои сны всего лишь галлюцинации.
— Вы уверены в этом, Дженни? — негромко спросил Чарли.
— Конечно, уверена. У меня было совершенно нормальное детство.
— В этом я не сомневаюсь.
— Тогда в чем же?
— Не знаю, — промолвил Чарли, — именно это и нужно выяснить.
Дженни сделала глоток вина и поставил бокал на стол, прикрученный к обшитой тиковым деревом стене камбуза.
— Я уже выяснила. Мои сны не имеют отношения к тому, что я читала или видела. Я просмотрела дюжину своих формуляров, включая формуляр видеотеки.
— Вы говорили, что начали вести дневник, — заметил Чарли, — значит, вы точно описали подробности всех своих снов.
— Верно.
— Вы помните детали одежды, обстановки, особенности религиозных обрядов?
— Я ничего не говорила про религиозные обряды. Это больше напоминало оргию полуголых дикарей.
— Для некоторых народов это и есть религия.
Дженни нахмурилась:
— Это верно. Но, к сожалению, я не знаток примитивных культур.
— Наверняка есть люди, которые в этом разбираются, — подал голос Джек и улыбнулся, показав ямочки на щеках, — например, эта малышка-библиограф — как ее, Милли? — которую очень интересовало, каков я в постели.
Дженни засмеялась:
— Джек Бреннен, вы неисправимы!
Чарли улыбнулся и пригубил бокал.
— Пожалуй, надо вычислить место, которое вы видите в снах. Вы говорили об Африке, но это вовсе не обязательно. Такое могло случиться в джунглях Южной Америки или на островах Тихого океана. И попытайтесь определить исторический период, в который все это происходит.
— Предположим, мне удастся установить время и место, но что это даст? возразила Дженни. — Если я ничего подобного не читала, как я могу видеть это во сне?
— Вопрос не ко времени.
— Чарли прав, — снова вмешался Джек, — если ты убедишься, что сны не просто галлюцинации, а основаны на действительных событиях, то сумеешь вспомнить, где ты могла с этим столкнуться.
— Не могу поверить, что мои сны имеют нечто общее с реальностью. Для этого они слишком… преувеличены.
— Может быть, и не имеют, — задумчиво обронил Чарли, — но судя по тому, что вы мне рассказывали, кое-что в них очень реально. Например, одежда. Вы говорили, что она из далекого прошлого, и описывали необычный дом. Вы помните, как он выглядел? К какому архитектурному стилю относился?
— Да… Думаю, скорее всего к георгианскому.[8] Но по образованию я библиотекарь, так что история не моя стихия.
— Ничего страшного, — подбодрил ее Джек, — далеко ходить не придется: все нужное у тебя под рукой.
— Пожалуй, ты прав.
— Так вы сделаете это? — не унимался Чарли. — Попытаетесь найти след?
Дженни тяжело вздохнула:
— Попытаюсь, Чарли. Сделаю все, что понадобится.
— Вот и умница! — Дентон встал из-за стола, потянулся, и в его ореховых глазах замерцали лукавые искорки. — Прошу прощения, ребята, что-то я притомился. Думаю, пора на боковую.
Бреннен бросил на Дженни взгляд, полный неистовой страсти.
— Отличная мысль, — сказал он ей, когда они покинули корабль, — что скажешь?
— Ты серьезно? Соблазняешь еще одной ночью хорошего сна?
Широкая грудь Джека заходила ходуном.
— Надеюсь, дело не только в сне.
Она нежно поцеловала его в губы.
— Сам знаешь, что не только…
Как и ожидала Дженни, после страстной любовной игры она вновь уснула сном праведницы и наутро проснулась, чувствуя себя чудесно отдохнувшей.
* * *
Дженни с головой ушла в работу. Если она не просматривала обзоры новинок и перечни книг для комплектования и не помогала расставлять возвращенную литературу, то закапывалась в справочники и разыскивала сведения, которые могли пролить свет на ее сны.
Вспомнив про пятиконечную звезду и другие символы, которые она видела во сне, Дженни принялась за литературу по колдовству и вынуждена была признать, что определенное сходство существовало. Звезда была очень похожа, другие символы тоже, но ни один из них не совпадал полностью. Языческие ритуалы были такой же непременной частью шабашей, как и кровавые жертвоприношения. Часто в них участвовали женщины. Призадумавшись, Дженни поняла, что женщина из ее сна была именно таким злобным созданием, каких мы находим в книгах Стивена Кинга.
Когда Дженни уставала от чтения этих книг, которые зачастую вызывали отвращение, она изучала литературу об Африке, поскольку казалось, что тамошние европейские колонии больше всего похожи на то, что виделось ей в снах. Сходные обычаи и племенные ритуалы встречались во многих частях этого континента.
Так как люди в ее снах говорили по-английски, она сосредоточилась на районах британской колонизации, но обнаружила, что американцы, не оставшиеся в стороне от колониального захвата, тоже основали здесь свою колонию. Это случилось в 1822 году. Колония называлась Либрией и была расположена на мысе Месурадо.
Это навело Дженни на следующую мысль: если сны основаны на реальности (в чем она до сих пор сильно сомневалась), то для правильного определения места их действия следовало сузить временные рамки.
Припомнив то, как была одета женщина и ее собеседник на террасе, она стала просматривать тома, посвященные истории одежды, — «Мода в костюме», «Костюмы западного мира», «Энциклопедия мирового костюма» и множество других. Поскольку мужчины не носили париков, а женщины — широких кринолинов на круглых стальных обручах времен Марты Вашингтон,[9] можно было сделать вывод, что дело происходило после 1800 года. Именно в это время мужчины начали носить вместо чулок и штанов до колена брюки по щиколотку.
Примерно до 1815 года женщины щеголяли в платьях с высокой талией и узким подолом; значит, ее кошмары относились к более позднему времени. Но юбка женщины из ее снов не поддерживалась круглыми обручами, которые вошли а моду после 1850 года. Ни один из стилей последующих эпох ее наряду тоже не соответствовал.
Однако период между 1815 и 1850 годами был слишком велик. Дженни принялась изучать описания костюмов той эпохи и сделала открытие: чем ниже опускалась талия, тем шире становилась юбка. К середине двадцатых годов линия талии опустилась до почти нормального уровня, а юбки начали носить пышные — как расклешенные, так и собранные в складки. Рукава в тот период были широкие — так называемые «мариинские», «окорок» и знаменитая «баранья нога».
