Перед тем как отъехать, Бен немножко прошелся по улице. Для февраля было не так уж и холодно. В воздухе стояла легкая дымка, влажная, успокаивающая – предвестие дождей, которые скоро принесут весну. В машине он включил кассету – танго, конечно. Взглянул на Ист-ривер, по ней шел буксир, время от времени издавая низкий плачущий звук, который исчезал в тумане над водой. Но если вслушаться, то не жалобный это был гудок, а какой-то другой. Ностальгический, вот что. И вместе с туманом он рассеивался где-то во тьме. Бен посидел в машине, отстукивая пальцами ритм танго и разглядывая неясные очертания небоскребов там, за рекой, где все терялось в светло-серых парах. Никогда он не мог оторваться от этого пейзажа – просто магия какая-то, настоящее волшебство. Вдали мигали сквозь ночь смягченные расстоянием огни, и Бен неожиданно испытал прилив оптимизма, словно особая радость исходила от тех фонарей и реклам.
Когда он ехал по пустым улицам, в нем что-то звенело от счастья, от сознания чуда, происходящего прямо сейчас в его жизни. Ему верилось, что он опять молод и полон сил, что это туман вымыл, вычистил его душу.
Чем ближе он подъезжал к их дому, тем крепче становилось это чувство.
– А почему бы тебе со мной вместе не слетать, это же всего полчаса в воздухе, – ему до того было больно расставаться с Эллен, что впервые за все это время он попросил сопроводить его на Файр-Айленд.
– Ну что ты, мне противно видеть, как мужчины потом обливаются, – лукаво подмигнула ему Эллен.
– А видеть это тебе и необязательно, можешь просто по пляжу погулять.
– Холодно уж очень. Постарайся поскорее там управиться, хорошо? Через два часа я буду здесь на машине. Успеешь обернуться?
– Я раньше успею.
– Ах, ну да, я и забыла. Ты же считаешь, что с гимнастикой не следует перенапрягаться.
– Вообще не надо перенапрягаться ни в чем.
– А в постели?
Он поцеловал ее в губы.
– Любое правило предполагает исключения.
Эллен смотрела, как по летному полю он шел к вертолету. На вид совсем еще молод, вон, чуть не приплясывает, такой у него шаг упругий.
У трапа он обернулся, помахал ей. Она помахала в ответ.
Лопасти вертелись все быстрее, ей в лицо ударил резкий ледяной ветер, но она не шевельнулась. Всегда стояла и смотрела, пока вертолет не исчезал за горизонтом.
Краешком глаза она видела, как приземляется самолет. Машина с Беном на борту ждала, пока очистится полоса.
Прошло несколько минут, пилот стал медленно разгонять вертолет.
Еще один самолетик – частный трехместный, кажется, – готовился к взлету. Что-то сегодня вовсю трудится аэропорт Беннетфилд.
Самолетик поднялся в воздух, полетев прямо к тому месту, где стояла Эллен. Она инстинктивно отшатнулась. На секунду вздымающий вертолет пропал из ее поля зрения. И почти тут же он закувыркался в воздухе, отлетела в сторону лопасть, и машина рухнула с громким треском. Она стояла окаменев, не веря собственным глазам. А тот самолетик, забравшийся в поднебесье, вдруг взорвался, охваченный пламенем.
Что происходило дальше, Эллен не замечала. Не видела, как вокруг нее падали горящие обломки, как дымился какой-то опаленный мусор, – она уже летела вперед, не разбирая дороги, и видела перед собой только одну груду обломков, только подрагивающую, смятую пластину из стали.
«Бен! – кричала она. – Бен!» – и не слышала своего голоса, да и не знала, правда ли она кричит или это что-то рвется из ее души.
У вертолета она очутилась за считанные секунды. Кабина разбита вдребезги, пилот без движения, без признаков жизни лежит среди кусков разломанного пластика и каких-то покореженных железяк. Похож на сломанную куклу. Она на него едва взглянула, все ее мысли были поглощены Беном, но только где он, Бен? В пассажирском отделении ничего не видно за спинками вздыбившихся кресел.
– Отойди, бабахнет сейчас! – орал на нее служащий, прибежавший из ангара, но она его не слушала. Ею овладело ужасное спокойствие. Чувства ее в этом попросту не участвовали, тело само передвигалось осторожно и неспешно, как бы методически приближаясь к намеченной цели. Она должна, она обязана высвободить Бена из-под этой груды обломков.
Эллен видела, во что превратился верх вертолета, потерявшего лопасти. Одни обрубки торчат. Из дыр сочится пар, или, может быть, это был дым – непонятно, капало на землю густое масло. Она подошла совсем близко. Дверь не отыскать, видимо, она оказалась наверху. Придется лезть.
– Назад! Быстрее назад! – к вертолету сбегались со всех сторон, тащили носилки, но она ничего не замечала.
Не почувствовала и жара от раскалившегося двигателя, когда, карабкаясь по наваленным друг на друга балкам и брусьям, нащупала, наконец, ручку дверцы. Тоже покорежена. Эллен потянула, но без успеха: не поддается. Она рванула что было силы, мускулы отозвались резкой болью. Щелкнул замок.
Она потянула дверцу на себя, заглянула внутрь. Бен лежал на полу, скорченный, как младенец в чреве матери. Не шевелился.
– Бен, послушай, Бен, это же я!
До ее ушей донеся тяжелый, мучительный стон.
Значит, жив. Ее захлестнула волна счастья. Все наладится, самое главное, что он жив. Выжил, какое счастье – выжил!
– Это я, Бен, ты меня узнаешь? Это Эллен.
Он попытался приподняться, взглянуть. Теперь стало различимо его лицо. Приоткрылся глаз, пустой, словно он ничего и не видит. Другой заплыл кровавым подтеком.
Господи, так он, значит, этот глаз потерял. Но ничего, как-нибудь. В конце концов, обходятся ведь и одним глазом.
– Назад, взорвется сейчас! – наконец-то услышала она чей-то властный голос. Взглянула вниз уверившись, что двигатель не отключился, – вон пар из него так и хлещет. И в эту минуту ее охватила паника. Надо же бежать отсюда, спасаться… А у нее как будто ноги к земле приросли. Она видела, как сквозь клубы пара к ней пробивается человек в перепачканной холщовой робе. У него была большая голова, вся заросшая вьющимися бесцветными волосами, а в руках он держал пожарный шланг – маленькую такую трубку зеленоватого цвета. Вот, глядите, сам архангел Гавриил явился покончить с пламенем. И чего же теперь бояться?
Она снова кинулась к Бену: «Все хорошо, милый, все в порядке. Я люблю тебя».
Он приоткрыл второй, еле видный из-за синяка глаз. Господи, так, значит, напрасно она испугалась!
Эллен попробовала подойти к нему ближе, прикоснуться к этому беспомощному телу: «Руку! Дай мне руку!»
– Ой, как больно, – простонал он, – там, в спине. Похоже, у него сломано ребро, может, и не одно. Ну, это в общем-то пустяки.
Теперь к вертолету подбежала целая толпа: пожарные, спасатели, рабочие аэродрома.
