— Буду в течение часа.
Как мы подъехали к дому, я не заметила, покинув машину в поистине сомнамбулическом состоянии. Уже во второй раз моя жизнь кардинально меняется: только вчера я была беззаботной девятнадцатилетней студенткой, а сегодня — будущая мама, на которой лежит груз ответственности за ещё одного человека в этом мире. Такого маленького и беззащитного, что буквально от того, что я съем, зависит его будущее здоровье. И зачем я только пила вино с Жаклин? Нужно было спросить у доктора Олдридж, могло ли это как-то отразиться на малыше. И я столько нервничала в последнее время... Всё делала неправильно.
Первое, что я заметила, когда вошла во двор, это припаркованный около гаража «Роллс-Ройс». Алекс. Несмотря на то, что я хотела дать себе время собраться с мыслями, от его присутствия в животе забурлило разноцветными пузырьками трепетной радости. Я даже забыла о своём недвусмысленном положении, позволив урагану восторга вскружить себе голову. Он здесь, вернулся.
Открыв дверь, я торопливо вбежала в кухню и увидела сидящую за стойкой Жаклин. Подруга выглядела бледной и напуганной. Рядом с ней на барной стойке лежал огромный букет рубиновых роз, высоких, с длинными стеблями. Он казался совершенным, если бы не валяющиеся вокруг красные лепестки, словно кто-то с размаху ударил им о столешницу. На ту же мысль наводил белый плюшевый медведь с красной ленточкой на груди, одиноко валяющийся на полу под блестящей ножкой барного стула.
Сердце стало исполнять дикую ламбаду, сотрясая грудную клетку. Алекс привёз мне цветы. Возможно, я была не единственной, кто скучал. Потому что это самый прекрасный букет в моей жизни. Красные розы ведь что-то значат. А ещё мишка, что совсем уж неожиданно для Алекса.
Подняв ни в чём не повинного зверька с пола и прижав его к животу, я осторожно поинтересовалась у Жаклин:
— Что-то случилось?
— Ничего, — хлопая неестественно длинными ресницами, она отвела глаза в сторону. — Твой жених вернулся. Кажется, не в духе.
Ну почему всё происходит так некстати? Я не приглашала Жаклин домой с того злополучного дня, но стоило ей приехать, вернулся Алекс. То, что он недолюбливает Жаклин, это мягко сказано, и судя по её лицу, наверняка нагрубил. Но это, в конце концов, моя единственная подруга, и если уж он называет этот дом нашим, а меня своей невестой, то ему придётся со мной считаться. Хотя все разбирательства могли бы подождать, так же, как и новость о моей беременности, потому что мне не терпелось увидеть его.
— Сейчас вернусь, — извиняюще улыбнувшись подруге, я поспешила на второй этаж. Войдя в спальню, увидела его: Алекс стоял в дверях гардеробной, натягивая футболку. Судя по влажным волосам, он только что вышел из душа.
— Ты дома, — выдохнула я с порога, обшаривая взглядом любимое тело.
Алекс немедленно повернулся. Его взгляд заставлял кожу звенеть восторгом, пока скользил по мне, застывшей в дверном проёме и прижимающей медведя к животу.
— Я по тебе скучала, — я робко улыбнулась, сильнее сжимая плюшевую шею. — Спасибо за подарки. Они очень милые.
— Тогда перестань стоять в дверях, Тина, — голос Алекса звучал нетерпеливо, и он сам сделал шаг мне навстречу.
Не заметив, как медведь выпал из рук, я побежала к нему и через секунду окунулась в океан божественного аромата и тепла под названием — «Мой мужчина». Алекс обнял меня и прижался к губам, не делая попытки углубить поцелуй. Просто держал меня в объятиях и, крепко сжимая талию, слегка покачивался на месте. Словно и, правда, тосковал.
— Скажи, что соскучился, — попросила я, гладя упругие мышцы под тонким хлопком.
— У меня не было времени скучать, Тина, — низкий тембр его голоса проникал в уши, сочась к самому сердцу. — Но я думал о тебе. Много.
Какой же он умный и глупый одновременно. Конечно, он по мне скучал.
— Ты что-то сказал Жаклин, из-за чего на ней лица нет? - спросила я, немного остранившись.
С лица Алекса мгновенно испарилась вся мягкость, между тёмными бровями залегла тяжёлая складка, что не предвещало ничего хорошего.
— Я уже говорил тебе по поводу этой... девушки, — последнее слово он выплюнул, словно оно было последним ругательством на свете. — Единственная причина, по которой она ещё находится в нашем доме, это потому, что ты ошибочно считаешь её своей подругой. Только это сдерживает меня от того, чтобы не пнуть её под чёртов блядский зад. Но раз уж ты теперь дома, то выпроводи её немедленно, чтобы здесь я её больше никогда не видел.
В его взгляде было столько праведного гнева, что на секунду все слова в поддержку Жаклин вылетели у меня из головы. Однако, в этот раз я решила так просто не сдаваться. Если Алекс не придаёт значения дружбе, то почему я должна поступать так же? Мы с Жаклин дружим с младшей школы, а это, без малого, больше десяти лет. Если мы с ним собираемся пожениться, мне нужно научиться отстаивать свою точку зрения, а ему принимать её.
— Мне не хочется с тобой ссориться, — как можно мягче произнесла я, — но Жаклин останется. Она моя единственная подруга, и если ты не знаешь, Элисон не общается со мной из-за тебя.
Я немного волновалась, когда говорила об Элисон, потому что до сих пор не давала Алексу намёка на то, что мы поругались именно из-за него. Я не хотела, чтобы он знал о негативном отношении подруги к нему, так как ему могло стать неприятно. Но как, оказалось, зря.
— Так помирись с ней, — Алекс невозмутимо повёл плечами, — если она так важна для тебя, я превращусь в само очарование, так что через неделю она начнёт передавать мне милые кексы и говорить: «Будь здоров» на каждый чих. Этот невзрачный очкарик, в отличие от перемазанной автозагаром курицы, что сидит внизу, твоя настоящая подруга. И когда я говорю «настоящая», я имею в виду, что ей ничего от тебя не нужно.
— И что, позволь спросить, Жаклин нужно от меня? — я почувствовала раздражение, оттого что Алекс пытается склонить чашу весов в свою сторону, разбивая мои аргументы своей уверенной снисходительностью.
— Не заставляй меня говорить то, чего не захочешь услышать, Тина. Поверь, я вижу, что ты делаешь сейчас: сражаешься за своё право на независимость и возможность принятий самостоятельных решений. Это похвально, и я даже всячески это приветствую, вот только патроны, которыми заряжен твой боевой ствол, отсырели и воняют тухлятиной, и я настоятельно рекомендую тебе от них избавиться, пока ты сама же от них не пострадала.
И снова этот его высокомерный вид. Как будто в целом мире нет человека глупее и наивнее, чем я. Как же это бесит.
— Как ты сам и сказал, Алекс, это наш дом, — я придала своему лицу заносчивое выражение. — Значит, выбор гостей остаётся за мной. Жаклин останется, и, надеюсь, ты проявишь ко мне достаточно уважения, чтобы не пытаться её выгнать. Она моя подруга, а не твоя, значит, мне решать, общаться с ней или нет, — гордо развернувшись на каблуках, я зашагала к выходу. — Мы будем внизу на тот случай, если ты решишь засунуть своё плохое настроение подальше и посидеть с нами.
Я так разозлилась на Алекса, что внезапно новость о моей беременности отошла на второй план. Мы должны научиться приходить к общему знаменателю в спорах, и ему нужно привыкать, что он не всегда будет выходить победителем. И, к моему удовлетворению, этот раунд остался за мной. Так я думала ровно до того момента, пока не взялась за ручку двери.
— Ты сама вынудила меня, Тина, — донеслось в спину. — Запомни.
Если бы моя рука в тот момент примёрзла к металлу, я бы нисколько не удивилась, настолько ледяным был его тон.
— Попробуешь испытать свои штучки с угрозами на Жаклин, ты больше меня не увидишь, — я не была уверена, что серьёзна в своей угрозе, но прозвучало убедительно.
— Уверяю тебя, этого не потребуется.
Тряхнув головой, чтобы отогнать туман плохого предчувствия, я захлопнула дверь и побежала по ступенькам.
Предупреждение Алекса подействовало на меня странно: желание говорить с подругой о беременности прошло. Словно комочек, растущий во мне, требовал самого нежного и бережного отношения, и доверить новость о его существовании третьему лицу, внезапно показалось неправильным. Хотелось закрыть живот руками и спрятать от всего мира. Может быть, это и есть материнский инстинкт?
