Ульяна Соболева - Черные Вороны. Реквием

Когда я выходила из машины, Артур схватил меня за руку.

— Прости, — сказал он снова, а я яростно выпалила:

— Этого слишком мало. Бог простит.

Его лицо исказилось как от сильной боли, а я даже не почувствовала триумфа. Я проиграла. Притом по всем фронтам. Осталось только поговорить с Германом и можно жить дальше. Здесь. В этом городе, рядом с моим сыном.

Артур поставил машину в гараж и зашел в дом. В нем все клокотало от ярости.

— Алена!

Крикнул он и прислушался, с веранды доносились голоса. Женские голоса.

Чернышев с грохотом распахнул стеклянную дверь и женщины вздрогнули, повернули головы. Артур не успел заметить, как Алена затушила сигарету о стену и бросила за спинку плетеного кресла. Лида закинула ногу за ногу и хищно улыбнулась.

— Не прошло и полгода, как мой блудный муж заявился домой! — пискляво крикнула Алена и вскочила на ноги.

— Только не лги мне, что ты был в командировке. Я все про тебя знаю, про тебя и сучку Новицкого. Ты ее трахаешь, и уже давно. Лида видела вас и…

Истерично кричала она, и вдруг Артур сгреб ее за шиворот.

— Ты маленькая и подлая тварь, ты! Это ты написала записку? Отвечай, не то я вытрясу из тебя правду!

Его глаза расширились, а ноздри трепетали. Алена от неожиданности захлопала глазами.

— Ты о чем? Ты не заговаривай мне зубки! Я спрашиваю, ты спишь с ней? Ты спишь с Ингой?

Артур тряхнул жену с такой силой, что она вскрикнула

— Восемь лет назад Василисе написали записку и украли деньги, которые я оставил. Это могла быть только ты!

Алена не понимала, о чем он говорит, она только с ужасом смотрела на перекошенное от бешеной злобы лицо мужа, то на подружку, которая с места не двигалась, чтобы ей помочь.

— О чем ты, Артур?

Чернышев достал из кармана пожелтевший лист бумаги и ткнул ей в лицо, схватил за затылок как паршивую собачонку и припечатал носом к записке.

— Эту проклятую писульку написала ты? Отвечай, тварь! Я знаю, что ты умеешь подделывать почерка, мы с тобой это проворачивали, и не раз, когда требовалась подпись твоего папаши!

Алена тряслась всем телом.

— Я отнесу ее на экспертизу и все равно узнаю, только тогда я просто убью тебя, поэтому отвечай сейчас — это сделала ты?

Артур впился пальцами в затылок Алены с такой силой, что у нее от боли подогнулись колени.

— Да. да отпусти… Да! Это я написала!

Пальцы Артура разжались, и он отшатнулся от нее, посмотрел на как мерзкое насекомое. Алена истерически захохотала:

— Да! Это написала я! Не знаю, где ты ее взял и какого черта выясняешь отношения сейчас, но это и в самом деле я. А что здесь такого? Эта потаскушка хотела тебя увести. Она думала, если залетит, то ей удастся тебя заполучить. Думаешь, она сделала аборт? Нет, эта сучка выносила маленького ублюдка и приперлась вымогать деньги. Ты должен быть мне благодарен, что я разделалась с шантажисткой. Ты должен…Ай…

Артур схватил ее за горло и силой сжал, у него в голове помутилось. Он хотел давить пальцами все сильнее и сильнее, хотел почувствовать ее агонию.

— Я бер…беремен…ннна.

Слова дошли до сознания сразу, полоснули острым ножом — и Чернышев разжал пальцы. Алена схватилась за горло и закашлялась.

— Тебе это с рук не сойдет, я все расскажу…я позвоню…я…отец с дерьмом тебя…

Вдруг послышался голосок Лидочки, звонкий такой, заливистый.

— А ты не слушай ее, Артурик, врет она все. Аленочка твоя не беременна.

— Заткнись! Сука! — Алена бросилась к подруге и толкнула в плечо, — Пошла вон отсюда! Вон пошла!

Артур схватил Алену за шкирку и отшвырнул к стене.

— Говори! — скомандовал он, глядя на Лиду, — Говори, раз начала!

Лида пожала полными плечиками:

— А что говорить? Поначалу она и правда думала, что беременна, а потом узнала о воспалении, а идея удержать тебя была столь заманчивой. Столь сладкой. Вот она и решила поддержать в тебе уверенность, а потом подстроить выкидыш.

— Сука! — взвизгнула Алена, но в тот же момент Артур ударил ее по лицу с такой силой, что ее голова отлетела назад, а с уголка рта потекла струйка крови.

Он развернулся и быстрыми шагами пошел к себе в комнату, достал из шкафа чемодан и принялся кидать в него свои вещи. Алена заскочила следом за ним.

— Куда собрался? К ней, да? К ней уходишь?

Артур, молча, срывал рубашки с вешалки.

— Это она, да? Она тебя подговорила меня бросить, она все подстроила.

Артур захлопнул чемодан и пошел к двери. Алена бежала следом.

— Уйдешь к ней, папа выкинет тебя с фирмы, папа посадит тебя снова… Папа.

— Заткнись! — процедил Артур и отшвырнул ее от себя снова. Вдруг Алена взвыла, вцепилась в его руку.

— Не уходииии! Артур, не уходиии! Я все прощу. Я… я все тебе прощу, только не оставляй меня… Артур. В чем я виновата? В чем? В том, что любила тебя?

Чернышев обернулся:

— Любила? Ты не умеешь любить, Алена. Ты любишь только себя драгоценную. Ты виновата в смерти моего ребенка, во всей той лжи, во всей грязи, в которую втянула и меня и себя. Бумаги о разводе получишь по почте, а компания и так не принадлежит ни твоему папочке, ни мне. Так что упс, а шантаж не удался.

Артур отворил входную дверь, и Алена снова вцепилась ему в руку:

— Бросишь — застрелюсь! — взвизгнула она.

Артур усмехнулся:

— Мог бы, застрелил тебя сам, жаль только сидеть из-за такой падали. Пошла вон! Нужно было это сделать еще пару лет назад, какого я тянул — непонятно!

Он быстрыми шагами направился к гаражу:

— Артур, не уходи! — Алена упала на землю и протянула к нему руки:

— Прости меня, я…люблю тебя…прости…

— Бог простит, — ответил Чернышев и сел за руль.

— Уедешь — больше не переступишь порог этого дома никогда!

— Только в своих страшных кошмарах.

Лида помогла Алене подняться с земли, но та оттолкнула подругу:

— Сука! Пошла вон! Убирайся! Это все ты! Ты!

Лида хмыкнула:

— Он все равно с тобой не будет. Если хочешь знать — мы были любовниками все эти годы.

Алена бросилась к Лиде, но та ударила ее ногой с такой силой, что молодая женщина согнулась пополам от боли.

— Дура ты, просто жалкая дура. Он никогда тебе не принадлежал. Так только на бумаге. Можешь теперь ею в туалете подтереться.

Лида гордо пошла к воротам, а Алена закрыла лицо руками и зарыдала.

— Я его не отдам, — всхлипнула она, — никому не отдам. Он мой. Мой.

Я медленно положила сотовый на стол. Герман приезжает через несколько дней. Вроде бы все, как всегда, и говорил он со мной ласково, даже сказал, что соскучился, но меня мучили сомнения. Он словно чего-то недоговаривал. Как будто мысль обрывалась на полуслове. О предложении стать женой ни слова. Даже не намекнул. О том, что не отвечала на звонки тоже. Хотя, я придумала хорошее объяснение и самое банальное, которое вполне подходило для капризной любовницы — я обиделась на него. В это можно было поверить, ведь я и раньше так поступала.