Тони посмотрел в изумрудно-зеленое море.
— Как? Откуда ты узнала?
На лице его жены появилась легкая ухмылка.
— Я увидела это, когда ты открыл дверь.
— Неужели меня так легко прочитать?
Ее руки на его щеках притянули его губы к ее губам.
— Ты создан для меня, — ответила она. — И ты был таковым столько, сколько я себя помню.
Когда их губы соединились, тела слились воедино. Они были похожи на кусочки паззла: один создан специально для другого. Они двигались синхронно, их ласковые руки передавали тепло и энергию друг другу. Их языки танцевали, создавая вальс взаимных уступок. Через несколько минут ночная рубашка Клэр исчезла, потерялась в бездне ковра внизу, но тут же к ней присоединились шорты Тони. Надежно спрятанные за запертой дверью, только они двое двигались как один.
Спина Клэр выгнулась, когда они соединились, приглашая его не только войти в ее тепло, но и дразнить ее тугие соски. Каждый раз, когда он сосал или дразнил твердые пики, стоны желания наполняли комнату. Их ритм усиливался по мере того, как комната вокруг них исчезала.
Она была права. Слишком много времени было потеряно в прошлом. Их глаза по праву были устремлены на настоящее, и, когда они устроились в объятиях друг друга, ночной воздух замер, разум Тони был погружён не в их историю, а был наполнен тем, что у него было здесь и сейчас: его семьей, его женой, а также его детьми, крепко спящими в своих комнатах.
Хотя многие могут сомневаться в выборе, который они сделали, когда Тони и Клэр почти уснули, они оба знали, что каждая секунда их прошлого того стоила. Они не будут тратить свою жизнь, переписывая всё заново, но они также не будут сожалеть об этом. Ибо без прошлого у них не было бы их настоящего, включая двух младших Роулингсов, которые навсегда изменят наследие семей Николс-Роулз, потому что в завтрашнем дне было столько возможностей для лучших из последствий.
Конец
ГЛАВА 15
Середина февраля 2018
Клэр
— Для мира ты можешь быть всего лишь одним человеком, но для одного человека ты можешь быть миром.
Мать Тереза
Не открывая глаз Клэр прислушалась к голосу мужа. Модуляция напомнила ей колыбельную, но его слова не были словами песни или сказки. Его слова были словами отца, разговаривающего со своим сыном: слова любви и поддержки, а также обещания, которые можно было подтвердить только временем. Так же, как это было, когда Николь была младенцем, кормление в середине ночи было одним из самых любимых периодов дня Клэр. Тони просыпался от плача сына и менял подгузник Нейта, принося на руки Клэр свежего, сладко пахнущего малыша. Для двухнедельного ребенка Нейт был заядлым едоком. Несомненно, еда была его любимым занятием. Как только начинал, он использовал всю свою энергию, чтобы проглотить все, что Клэр могла предложить. Когда он был доволен, его маленькие глазки закрывались, а длинные ресницы мирно покоились на его растущих щечках.
Именно тогда Тони забирал его в детскую и сидел с ним, укачивая его. Клэр не всегда знала, сколько времени они провели вместе. Большую часть ночей она засыпала, слушая глубокий баритон, разносящийся в тихом ночном воздухе. Это было особое время для Тони и Нейта, и она не хотела вмешиваться. Когда они с Тони говорили о другом ребенке, Тони признался, что те часы, которые он провел с Николь в раю посреди ночи, помогли ему сохранить рассудок в Янктоне. Он сказал, что лежал на своей койке ночь за ночью и заново проживал те часы в своей голове. Мягкость ее крошечных ручек и запах детской присыпки дразнили его чувства, пока он не засыпал. Он знал, что это ненастоящее, но иллюзия была лучше, чем то, что предлагала его реальная жизнь в то время. Он не мог удержать свой разум от того, чтобы не отправиться в маленькую детскую, когда его глаза закрывались.
Разница между их пузырем на острове и тем, которым они теперь наслаждались, заключалась в прибавлении спящего ребенка рядом с Клэр. Вопреки рекомендациям детского психолога, после рождения брата Николь попала в кровать Тони и Клэр. Это происходило не каждую ночь, но это случалось. Удивительно, но мир и безопасность, которые их дочь нашла между родителями, позволили ей спокойно спать даже во время бодрствования и кормления Нейта.
Именно Мадлен подтвердила, что поведение Николь было нормальным. В конце концов, комната Нейта была пристроена к комнате Тони и Клэр; как могла Николь не чувствовать себя обделенной через коридор в своей отдельной спальне? Мадлен также заверила Клэр, что со временем их дочь снова будет радоваться своему собственному пространству. На данный момент Николь нужно было знать, что она была частью того, что разделял ее брат. Когда Клэр рассказала другим о новом устройстве сна Николь, она была шокирована и удивлена, узнав, что у них были схожие истории. Майкл провел большую часть первых месяцев жизни Бет в постели Джона и Эмили, как и Калеб много лет назад, когда родилась его сестра Мэрин. Даже у Мередит были похожие истории с двумя ее детьми. Хотя Клэр была уверена в их решении позволить Николь эту роскошь, но слышать, что другие сделали то же самое, принесло ей успокоение.
Прижавшись к Николь, Клэр вздохнула. Она больше не могла различать слова Тони, но ритм успокоил ее, когда она перешла от бодрствования ко сну. Только когда она услышала хныканье сына, Клэр поняла, что настало утро. Посмотрев на другую сторону кровати, она увидела только Николь. По цифрам на часах и звуку воды из примыкающей ванной Клэр поняла, что Тони проснулся и готовился к работе.
Облако пара встретило Клэр, когда она открыла дверь ванной. Оказавшись внутри, именно великолепное зрелище того, как её муж выходил из душа, разбудило все её чувства. Когда он потянулся за полотенцем, их глаза встретились. Капли воды сверкали на его разогретой коже, спускаясь с его широких плеч на подтянутые ноги. Клэр не скрывала своего внимательного изучения, когда она увидела обнаженного мужчину перед собой.
— Доброе утро, миссис Роулингс, — сказал он с усмешкой, оборачивая полотенце вокруг талии.
Сокращая расстояние между ними, она обвела его глазами.
— Доброе утро. Ты долго бодрствовал с Нейтом прошлой ночью?
— Нет, не слишком. Он проснулся?
Потирая своими миниатюрными руками его плечи, Клэр ответила:
— Да, я просто пришла сюда первой, чтобы снова его покормить.
Взяв ее руку, Тони поцеловал ее пальцы.
— В очередной раз? Я думаю, у нашего сына зверский аппетит.
Грудь Клэр заболела, когда она подумала не об аппетите Нейта, а об аппетите мужчины перед ней. Закрыв глаза, она представила губы Тони не на своих пальцах, а на других частях ее тела. Хотя врачи сказали им подождать шесть недель, прежде чем возобновить отношения, Клэр знала, что она не хотела ждать. Рождение Нейта обошлось гораздо мягче с её телом, чем рождение Николь. Потянувшись другой рукой до плеча Тони для поддержки, она почувствовала напряжение его мускулов, когда провела пальцами по его руке. Дюйм за дюймом аппетит Клэр начал расти.
Вспомнив комментарий Тони о Нейте, Клэр наконец ответила: — Хм-м-м. Да, так и есть.
Пока Тони продолжал нежно целовать ее пальцы, она почувствовала облегчение. Посмотрев вниз, она увидела улики на лифе своей ночной рубашки.
— Тони…
Его темные глаза проследили за ее взглядом, а его дьявольская ухмылка заставила ее улыбнуться.
— Приятно осозновать, что Нейт не единственный мужчина, который может сделать это с тобой.
Она игриво отдернула руку и похлопала ею по его голому плечу.
— Ты ужасен.
— Я? — спросил он самым невинным тоном. — Я думал, что был довольно хорош. Я имею в виду, если бы я был ужасен, почему бы тебе…
Клэр покачала головой и скрылась за следующей дверью. Через несколько минут она была в детской с Нейтом: его губы сжались, а нижняя челюсть начала энергично двигаться. Облегчение было мгновенным, когда он сосал, и ее тело расслабилось. Как только она переместила Нейта на другую сторону, Тони вошел в детскую. Хотя он был теперь полностью одет, Клэр все еще наслаждалась видом. Его обычный костюм от Армани и блестящие черные мокасины напомнили ей, что он был не только папой, который укачивал своего ребенка посреди ночи, но и бизнесменом, который целыми днями принимал решения, влияющие на жизни множества людей. Несмотря на то, что шелк говорил о важности, то, как пиджак обтягивала его широкие плечи и сужался к талии, напомнило ей о мужчине, выходящем из душа, за которым она подсматривала. И хотя ее разум пребывал всё ещё там, Тони явно двинулся дальше.
