в грудь.
Вот я дура! Куда влезла? Знала же, что он не дружит с головой. Разве покушения на меня было мало?
Мама всегда говорила мне, что я слишком самоуверенна. Неужели мне действительно придется попрощаться с жизнью здесь?
Если мне не закрыли рот, значит, орать бесполезно. Если не связали – не верят в мое сопротивление. Действительно, с пистолетом трудно спорить. Но что они для меня приготовили, если пересадили в старое авто?
– Что так смотришь? Вынудила. Не лезла бы куда не надо, осталась бы жива. Вечно все мало. Я же оставил уже тебя в живых, рядом с Ярославом – все, как вы хотели. Куда сунулась?
– Я… я…
Так трудно говорить, когда на тебя смотрит сама смерть. Астахов сейчас мой жнец, который хочет забрать душу. Неужели думает, что я могу складно отвечать? Да у меня от страха даже язык окаменел.
– Пришла меня шантажировать? Довольна итогом?
– Я не думала шантажировать вас! Только хотела попробовать уговорить поменять свое решение.
– Если не сейчас, то потом. Как-нибудь обязательно. Такая информация в твоих руках как бомба с часовым механизмом. Разве я могу оставить тебя в живых после этого? Ты знаешь, что будет с Ярославом, если он узнает? Знаешь, чего мне стоило, чтобы он все забыл и рос полноценным человеком? Да он два года почти не говорил! Какое право ты имела влезть?
– Я никогда не сделаю что-то во вред Ярославу.
– Зачем тогда рыла информацию?
– Чтобы поговорить с вами.
– Высокого ты о себе мнения, девочка. Но я не могу так рисковать. Сам не знаю, когда с ума сойду, но мой сын должен сохранить трезвость ума.
Астахов вдруг с силой хлопнул дверью автомобиля, сел на переднее сиденье и завел машину. Прежде чем выйти, обернулся ко мне и бросил:
– Твоя смерть будет быстрой и безболезненной. Не дергайся, а то будет больно и кроваво. Твоей маме не понравится с тобой прощаться в таком виде. Давай сделаем все красиво.
Он ушел, а через стекло на меня снова направилось дуло.
– Не выходи, если хочешь уйти красивой, – крикнул он так, чтобы я услышала, и стал пятиться к двери.
Я посмотрела на черное дуло, а потом на выражение лица Астахова. Выстрелит, даже не моргнет. Тусклый свет от открытой двери исчез с ее закрытием: гараж со мной и заведенной машиной закрыли. В автомобиль стал проникать едкий запах выхлопных газов, голова закружилась, стала тяжелой, горло засаднило.
Когда последний луч света прошел по салону, я увидела, как на сиденье блеснула неполная бутылка с водой. Я схватила ее, стянула с себя футболку и промочила ее. Вода пахла тухлятиной, но сейчас это была меньшая из бед. Я приложила намокшую ткань к лицу и постаралась дышать.
Дернула дверь – она поддалась. Выскочила из машины, осторожно подошла к воротам гаража и попыталась их открыть. Закрыто! Кто бы подумал, что будет по-другому!
В сердцах стукнула по бездушной железке, так похожей на сердце Астахова-старшего, из глаз полились слезы.
Неужели это все? Это конец?
Я стала дергать все затворы, все замки. Стучала, кричала, а мне в спину шли пары выхлопных газов. Голова становилась все тяжелее с каждым вздохом, и я плотнее прижала мокрую ткань к лицу.
Сколько я так продержусь? Минуту? Две?
Может, гараж поржавел где? Может, я найду место, которое можно разворотить?
Я обежала машину, прошлась на ощупь по всем углам. Телефона при мне не было, посветить нечем, поэтому я больше походила на слепого котенка.
Шины, инструмент, лопата.
С каждым мгновением паника нарастала. Стало казаться, что все мои попытки тщетны, но я не могла сдаться. Взяла лопату, нащупала стену без полок и стала долбить туда. Пусть попробует открыть дверь этот Астахов! Я уже даже дула пистолета не боюсь! У меня тут столько снарядов. Не умру красиво, умру достойно!
Пришлось повязать футболку и связать рукава на затылке, чтобы освободить руки. Движение вернуло веру в себя. Хоть с каждым вздохом я становилась слабее, я пыталась пробить себе путь к жизни.
Кто-то не верит в себя, а вот моя проблема противоположная: я слишком верила. Поэтому и сейчас оказалась здесь и сейчас, ведь на каждого умного найдется умнее, на каждого смелого – смелее, а на каждого рискованного – сумасшедший, который может поставить крест на жизни.
Если выживу, больше никогда не совершу таких импульсивных поступков. Клянусь!
Я так громко шумела, что не сразу услышала, что со стороны ворот гаража слишком шумно. Крики, спор, кажется, даже звук драки.
Застучала лопатой еще сильнее, боясь, что дело принимает еще худший оборот. Не знаю природу этих звуков, но уже не верю в чудо.
Когда лопата пробила железо, я уже едва держалась на ногах. Качало так, будто я стояла на лодке. В щель я уже видела зелень, небо и свободу, в ногах ощущала вату. Зрение помутилось.
Ну нет! Пожалуйста, только не сейчас, когда я уже почти на свободе. Это нечестно. Несправедливо. Нельзя так!
Шум сзади донесся словно издалека, будто из трубы. Свет озарил гараж, но я уже падала на бок. Оказывается, это не больно.
Интересно, это было красиво или нет?
***
– Крис! Крис… – кто-то так громко меня будил, что невозможно было спать.
В глазах песок, дышать трудно. Голова чумная, зрение плывет. Где я? Кто зовет?
– Крис! Как ты? Что болит?
Так громко. Кто так кричит?
Я повернула голову набок и увидела людей в синем. Они что-то делали с моей рукой. Уколы? Капельницы? На лице мешалось что-то, и я подняла руку, которую тут же перехватили.
– Держите ее, чтобы не сдернула кислородную маску. Первыми просыпаются инстинкты, сознание догоняет потом.
Меня крепко прижали за руки, закрыв половину света.
Кто меня держит?
Я посмотрела на лицо парня, с трудом понимая, кто я. Медленно, со скоростью черепахи, воспоминания возвращались ко мне. Словно память загружали с жесткого диска.
