Огинский удивленно уставился на меня. А потом довольно присвистнул. - Пахнет жареным.
Мы подъехали к дому через полчаса. Еще когда в клубе этот у*бок доставал Ию, пробил его адрес. Двухэтажный коттедж на краю города. Бросив тачку за два дома, вышли из машины. Достал травмат из –за пояса, передернул затвор. Дема покосился в мою сторону.
- Ты хоть горячку не пари, брат. Жмурик то нам тоже не нужен.
А меня разрывало от гнева. Как увидел берлогу этого ублюдка, да вспомнил слова Ии. Забрать ее решил? Позарился на мое? Сука, сейчас пожалеет даже о том, что когда-то встретил ее.
- Главное, чтобы он понял, что Вершининой для него не существует. А там разберемся.
Ворота оказались открытыми. Удивленно переглянулись с Демой. Огинский зашел первым. Во дворе стояли две тачки. Я задержался около одной из них, заметив лежащий на водительском сидении ствол.
В доме было тихо. Дверь оказалась тоже открытой. Странно это как-то. Не похоже на то, что такой как Давид не беспокоился бы о безопасности. У него по всему двору камеры напичканы. Огинский прошел по коридору направо,
- Твою ж! – услышал его рык. Поспешил к нему.
Дема застыл в проеме двери. Я прошел в комнату, выставляя перед собой ствол. Огинский опустил его вниз, посмотрев на меня потерянным взглядом.
Давид лежал на полу. Возле рабочего стола. По всей видимости, это был его кабинет. Во лбу ублюдка красовалась дырень от огнестрела, стеклянные глаза были устремлены в потолок.
- Нас кто-то опередил, - произнес задумчиво Дема.
Он обернулся, намереваясь покинуть дом.
- Идем.
Я тормознул его.
- Никуда мы не идем. Ствол надо найти. Мы за ним сюда пришли.
Глава 26. Больше никаких игр
Его нигде не было. Мы весь дом прошерстили, но так ничего не нашли. И это дико бесило. Выходит, пушку забрал тот, кто грохнул Давида. И я не знаю, на чьей он стороне.
- Брат, тут оставаться нельзя. Нужно валить.
Дема выглядел напряженно. Он был прав. Ментов вызывать мы не будем, не хватало еще, чтобы нас засекли здесь. Я поднял глаза наверх, осмотрел углы потолка.
- Нужно найти мониторную комнату. Камеры. Придется удалить запись, если они пишут.
Огинский кивнул. Пока он отсутствовал, я заглянул еще в пару мест. Но все без толку. Либо ублюдок спрятал ствол за пределами дома, либо у него настолько хороший тайник, что мне никогда до него не добраться.
Труп лежал на том же месте. Подошел к нему и внимательно осмотрел. Мне не было его жаль. Бесило одно – что не успел разобраться с ним сам. Ублюдокзаслужил каждый грамм свинца, что сейчас покоился в его мертвой башке.
Вышел на улицу, закурил. Не нравилось мне все это. Чувствовал, что подставляют Глеба. А если Ослик обеими руками за брата, то, выходит, подставляют и ее. И муткинепонятные с банковской ячейкой настораживали. Еще и Оскар этот... Ни на шаг больше не приблизится к ней. Не позволю ни одной мрази больше руки тянуть к девчонке.
Я обязательно разберусь со всем. Но сейчас нужно было уходить. Из дома вышел Демид. Он выглядел озадаченно.
- Записей нет. Камеры вырублены. Последняя дата сохраненного видео – неделя назад.
А вот теперь мне еще больше не нравилось все происходящее.
- Не оставил там отпечатков?
Дема нахмурился.
- Обижаешь, Варламов. Мы едем, или ты тут решил остаться?
Он вышел со двора, роясь в телефоне. Немного погодя, я последовал за ним. Сели в тачку и половину пути ехали в полной тишине. Каждый в своих мыслях.
- Ты сейчас куда? – Дема повернулся ко мне на одном из светофоров.
А я понимал, что у меня один путь. Не смогу ведь ни тренироваться, ни работать. С бешеной силой к ней тянет.
- У меня выходной сегодня. Завтра в восемь жду в клубе.
Огинский кивнул.
- Тормозни у магазина. Прогуляться немного хочу.
Когда я съехал на обочину, Огинский отрыл дверцу.
- Дема, те бабки. Я не могу не переживать.
Посмотрел ему в глаза. Понимаю, что не скажет всей правды, но и молчать не мог.
Он вышел из тачки, облокотившись руками о крышу машины, посмотрел на меня с улыбкой.
- Тебя интересует, как я заработал их?
Я кивнул.
- Перегоняю тачки. Из точки «а» в точку «б». Ничего незаконного, никакого махача. Ты доволен?
- Ты считаешь меня настолько тупым, Дем? Я же понимаю, что это за тачки.
- Прости, брат. Но больше ничего не могу сказать. До завтра, - он поднял руку вверх и, развернувшись, направился ко входу в магазин.
Отлично, мать твою. Пусть не думает, что я спущу это на тормоза. Разберусь с п*здец*м в моей жизни и вернусь к его тачкам.
* * *
Я был на взводе. Странное ощущение, давно не испытывал. Я не понимал его, но оно изрядно трепало нервы.
Затормозил у дома и несколько минут тупо просидел в машине, пялясь в одну точку. Как обезопасить ее? Знаю ведь, что не получится закрыть ее дома и не выпускать. Такая с окна спрыгнет, если запрешь. И не важно, что пятый этаж.
А потом вдруг отпустило. Просто в один момент. Бл*ть, пусть ее дебилы братья разбираются в собственном дерьме сами. Я вытяну ее из этого болота. Она со мной и ей больше нечего бояться.
Когда я зашел в квартиру, она выскочила в коридор. Замерла в проеме двери в нерешительности. Видел, как скользит по мне лихорадочным взглядом, проверяя на травмы после драки. Смешная она. Пытается показать, насколько ей плевать, а саму глаза выдают с потрохами. Не волнуются так за тех, на кого все равно.
Испугалась, когда я уходил. Бросилась ко мне. Вижу ведь, что многое хочет сказать, но снова характер ее колючий мешает. Да и я зол на нее был не на шутку.
А сейчас стоит в паре метров от меня. Одетая лишь в мою футболку, с растрепанными волосами, и не догадывается ведь, как действует на меня. Знала бы, что кроме нее, ни на одну даже смотреть не хочу. И то, что сегодня случилось – полный п*здец. Но я сам бы грохнул Давида, если бы нужно было. Ради нее и за решетку сяду, только бы в безопасности была.
На губы ее искусанные смотрю, а у самого в штанах стояк каменный. Завис на ней пополной. И плевать на характер ее вредный. Пусть останутся шипы ее. С ними интересней даже. С ними не пресно.
- Ты.. в порядке? – спрашивает тихим голосом и замирает в тревоге.
Даже если бы кровью захлебывался, не признался бы. Не хочу, чтобы боялась, не хочу, чтобы загружала головку свою всяким бредом. Такое чувство сильное внутри, распирающее грудную клетку. Защитить ее хочу. Оберегать.
Моя.
- В полном, - улыбаюсь, наступая на нее.
Чувствую, как по венам разливается лютый, изнуряющий голод. Такой, что рвет на части от желания взять ее. Сделать своей.
А у нее тревога уходит. Глаза становятся светлыми, ясными. Прикусив губу, о чем-то думает.
- Сюда иди... – голос свой не узнаю.
Окидывает меня прищуренным взглядом. Слегка наклонив голову вбок, смотрит хитро.
- Ты запер меня здесь, и по твоей вине я пропустила работу! Обещай, что не будешь так делать! – и снова эти нотки недовольства. Стерву включила. Увиливает. Х*р ей, а не свобода действий.
- Обещаю, если прямо сейчас ты не подойдешь, я сделаю это сам, – из груди рычание.
Она понимает, к чему все идет. И нет бы, сдаться, как любой кроткой девушке. Эта ведьма ведь до последнего нервы трепать будет, выедать мозг ложечкой.
- Мы все еще друзья, - заявляет она, гордо задрав подбородок.
Серьезно?! Смех рвется с губ. А она словно и не видит моей реакции. Во всю увлечена сценарием собственной игры.
- Не знаю, стоит ли портить сексом то, что между нами.
Делаю шаг. Потом еще и еще. Она в ловушке. И бежать то некуда, а сдаваться не собирается.
- А вдруг мне не понравится? – с высокомерной ноткой в голосе, пытаясь разозлить меня, сбить с намеченного плана. Знаю ведь уже каждый приемчик ее.
- В прошлый раз было больно и все такое... – складывает на груди руки.
