Грани Безумия - Ева Романова

Джузеппе торопливыми шагами выходит из комнаты раздавая приказы на итальянском. Дверь вновь хлопает, оставляя после себя густую тишину.

Кислород вновь начинает попадать в мозг, и я наконец могу нормально соображать. Оцениваю свое физическое состояние. Шевелю пальцами ног и рук. Все нормально, за исключением боли в затылке и правом предплечье.

Аккуратно оглядываюсь по сторонам, насколько это позволяет мое положение и с облегчением осознаю, что я в комнате одна. Надо выбираться отсюда. Надо найти Габриэля.

Прежде чем понять, как это сделать, со стороны небольшого окошка под потолком слышатся выстрелы. Много выстрелов.

Мозг начинает лихорадочно перебирать идеи, как можно вырваться из оков стяжек или хотя бы отползти в укромное место.

Пытаюсь перевернуться набок, чтобы попробовать оттолкнуться от пола коленкой и поползти. Мне удается провернуть этот незатейливый план только с четвертого раза.

С громким стоном и болью в ноге я переворачиваю стул на бок и пытаюсь сделать хоть какое-нибудь движение, но ничего не получается. Только в виске, придавленному к бетонному полу, начинают стрелять молнии.

Хнычу от безысходности, потому что за дверью слышится топот ботинок. Даже будучи похищенной Данте и привязанной веревками к кровати, я не чувствовала такое отчаяние и безнадежность как сейчас. А боль от насильственной потери девственности и предательства семьи кажется просто плевком в душу по сравнению с агонией, которая плещется во мне в данный момент.

Не успеваю мысленно попрощаться с Данте и малышами, которых я даже погладить не могу сцепленными за спиной руками, как дверь в очередной раз распахивается.

Мой вскрик тонет в металлическом лязганье об кирпичную кладку.

— Лекси, малышка, — слышу знакомый голос. Я уже в раю? Так быстро?

Чувствую нежные прикосновения к своей голове. Не хочу открывать глаза. Хочу побыть в этом дивном сне как можно дольше.

— Лекси, ты меня слышишь? — обеспокоенно шепчет Данте, — Пожалуйста, открой глаза.

Стяжки ослабевают свое давление, а затем и вовсе отпускают меня.

Неуверенно открываю заплывшие кровью веки. Мой любимый стоит передо мной на коленях.

— Это не сон, — всхлипываю я и утыкаюсь лицом в его ноги. Рыдания сотрясают мое тело, которое только сейчас позволило выпустить все эмоции наружу.

— Боже, что эти уроды с тобой сделали? — рычит Данте, приподнимая меня. Руку вновь пронзает острая боль, из-за которой я вскрикиваю.

— Где болит? — тут же напрягается любимый, оглядывая меня с ног до головы.

— Рука, — сиплю я.

Данте бережно приподнимает меня и убаюкивает словно маленького ребенка.

— Постарайся ее зафиксировать, хорошо? — просит он, с нежностью заглядывая в мои глаза, — Сейчас мы выберемся отсюда и тебе окажут первую помощь. Боль пройдет, я обещаю.

Киваю головой, как болванчик, и зажмуриваюсь, когда любимый поднимает меня на руки. Он проносит меня по коридору и подходит к лестнице, ведущей наверх, когда я вспоминаю самую важную вещь.

— Габриэль, — шепчу я, дергая здоровой рукой Данте за край бронежилета, — Он где-то здесь. Он жив.

— Я знаю, сладкая, — любимый прикасается губами к моему лбу и поднимается наверх, — Его уже забрали наши люди и везут к доктору.

Позволяю себе свободно выдохнуть полной грудью и прищуриваю глаза из-за яркого света.

— Спасибо, что нашел меня. Я так боялась, что ты погиб…

— Тссс, — успокаивает меня Данте, — Я бы ни за что не ушел на тот свет, оставив тебя в этом аду. Если бы понадобилось, я бы продал душу дьяволу за еще одну жизнь рядом с тобой.

Его слова отзываются приятной болью в моей душе, и я начинаю плакать. Только на этот раз слезы счастья сотрясают мое тело крупной дрожью. Мой любимый рядом со мной, он здесь. Его теплая кожа передает мне спокойствие и жизненную силу.

— Мы в безопасности, — шепчу себе под нос, накрывая живот здоровой рукой. Мне даже кажется, что малыши толкают меня в ответ, хотя это просто невозможно на таком сроке.

Данте резко тормозит, когда выходит со мной на руках на улицу. Смотрю на его обеспокоенное лицо и прослеживаю взгляд, поворачивая голову. Глаза натыкаются на дуло пистолета в метрах от нас. Его держит человек, которого я была бы рада видеть в самую последнюю очередь.

— Отпусти мою дочь, мразь, — гремит голос моего отца, а в ушах отдается щелчок спущенного предохранителя.