его только через две недели.
– Как раз середина декабря будет, – философски подвел итог их пятичасового марафона Кулагин, когда они вышли из салона. – А ты говоришь, рано еще про Новый год думать! Пойдем, поедим где-нибудь, а то я голодный жутко. А потом заедем за орхидеями в цветочный магазин.
– От ужина не откажусь, – улыбнулась Варя и крепче сжала его руку.
Ей было хорошо, даже несмотря на чудовищную усталость. И она ни капли не обижалась на Журавлева за то, что он ее уволил: ведь ей так хотелось проводить больше времени в новом доме, который они с Германом обустраивали! Ей не терпелось поставить на огромные окна орхидеи, повесить ажурные занавески и готовить в новой кухне, которую от гостиной отделяла всего лишь арка. Думать об Алика и о его утреннем выступлении-опровержении не хотелось до тошноты.
Проголодавшись, они заказали в небольшом ресторанчике столько еды, что потом едва смогли ее доесть.
– Пиццу попросим упаковать с собой, – сдался Кулагин.
– Давай купим домой вино и свечи? – предложила Варя. – Устроим романтический вечер. Надо же как-то отметить мое увольнение и принятие на новую должность в проекте по спасению всех женщин мира.
– Не мира, а юга России, – тут же поправил ее Кулагин. – Если ты будешь спасать всех женщин мира, то я умру от одиночества. На романтик согласен, только без еды.
– С десертом. Купишь мне коробку мороженого?
– Да хоть две. Идем скорее в мини-маркет. Мне необходимо пройтись пешком после такого плотного ужина. Скажи, а зачем мы заказали еще и пиццу?
– Мы пять часов бродили пешком! – не поспевая за ним, возмутилась Варя. – А пиццу заказали, потому что тебе понравилось название.
– Ладно, раз ты устала, пешком не пойдем. Заедем в мини-маркет у моего дома. Там точно будет и вино, и десерт, и свечи, – согласился Герман.
Романтик устраивала Варя на кухне, пока Кулагин ставил машину и разбирал покупки, сделанные в стройматериалах (они умудрились заглянуть и туда).
Закутавшись в теплый халат после горячего душа, она расставляла на столе купленные свечи, вино и красивые хрустальные бокалы.
– Эй, хозяйка, принимай свои орхидеи! – позвал ее из прихожей Герман. – А то на улице совсем похолодало, они замерзнут.
Варя оставила бокалы и бросилась ему на помощь. Орхидей она купила пять штук, три белоснежные и две розовые, и теперь они стояли на полу в прозрачных дешевых горшках, ожидая, когда их переселят на новое место жительства.
– Я их в гостиной на окно пока поставлю, – поднимая с пола два горшка, решила Варя.
– Можешь и в спальню поставить, если хочешь. Я сейчас из салона машины еще мелочь принесу, что ты набрала в магазине.
– Давай, – с удовлетворением выдохнула она и понесла первые орхидеи в пустующую гостиную. Мелочей было много: занавески в пластиковых упаковках, декоративные подушки, плед и даже небольшой пушистый коврик, который планировалось уложить в спальне.
За то время, что они провели вместе, Варя успела заметить: Герман любит возиться по дому – прибивать, устанавливать, совершенствовать уже сделанное мастерами. Ему очень нравилось, что Варя где-то рядом, занимается своими женскими делами, и ее можно в любой момент позвать, чтобы посоветоваться или просто поболтать.
Кулагин вообще обладал непробиваемой уравновешенностью, а дома он окончательно расслаблялся и чем-то напоминал большого ленивого кота, от которого веяло уютом и покоем, и которого все время хотелось погладить. Лично для Вари любое «погладить» заканчивалось одинаково, в спальне на втором этаже, поэтому она научилась гладить его не так часто. Иначе, не ровен час, можно было запросто пропустить момент и элементарно залететь. Для них с Германом вопрос, связанный с детьми, был закрыт, по крайней мере, они его не обсуждали, да и обсуждать было нечего – Варя, как бы сильно она ни любила Германа, была чужой женой. Кулагина жутко раздражал такой расклад, но изменить что-либо в данный момент они были не в силах. Любой выпад в адрес Алика считался бы угрозой, а их двоих – Варю и Германа – и так уже считали преступниками. Поэтому, переступая порог своего общего дома, Варя и Герман оставляли недовольство снаружи и просто любили друг друга. Страдая от того, что их отношения формально были невозможны, они любили только сильнее.
Варя расставила орхидеи на окне и вернулась к своему занятию на кухне.
Вскоре пришел Герман. Он быстро переоделся и тоже принял горячий душ, чтобы согреться.
Потом они долго сидели на кухне в полумраке мерцающего пламени свечей: Герман – в светлой рубашке навыпуск и мягких брюках из шерсти, в плетеном кресле, а Варя – в теплом пушистом халате, у него на руках, с бокалом вина. Он гладил ее волосы, длинные и тяжелые, зарывался в них лицом, и от этого чувствовал себя очень счастливым.
– Твои волосы – это нечто восхитительное! – мурлыкал Кулагин. – Они такие мягкие и тяжелые и так вкусно пахнут цветами Если у нас когда-нибудь родится дочка, пусть у нее будут такие же волосы, как и у тебя.
– Гера – Варя с тревогой заглянула в глаза любимого. – Ты о чем говоришь? У нас не может быть детей. Я замужем за другим мужчиной.
– И что? Теоретически, у нас могут быть дети. Конечно, не сейчас, позже, когда мы вытравим Морозова из города.
– Вытравить мало. Он должен дать мне развод.
– Даст, не переживай.
– Пока весь город на его стороне.
– И что? Посудачат и успокоятся. А мы потихоньку отобьем у него всех клиентов. Доверие к нему все равно подорвано. Даже если он и поливает грязью нас с тобой, люди прекратят обращаться в его практику. Сама посуди: ты бы пошла к адвокату, которого обвиняют в жестоком обращении и рукоприкладстве? Особенно, учитывая, что ты была в положении?
– Нет, наверное.
– Ну вот. Олег, со своей стороны, потихоньку отвадит от него крупных клиентов. И тот же самый мэр довольно скоро перестанет с ним знаться. Нужно время. Еще немного времени, Варя. А потом мы его дожмем. Сейчас он теряет клиентов. Я же не теряю ничего. Чем громче он вопит в мой адрес, тем больше людей придут ко мне за помощью. Как бы жутко это ни звучало, а хорошая охрана нужна всем.
– Значит, будем ждать, – зарывшись пальцами в его коротко остриженные темно-русые волосы, задумчиво проговорила Варя.
– Волнуешься? – участливо посмотрела на Варю Света.
– Еще как!
Они сидели в кабинете психологической разгрузки своего нового психологического центра помощи женщинам юга России «Эдельвейс» (будь неладен Олег Викторович, он все же сделал Варину
