убить его… Прошу, не верь ему… Между нами ничего не было, и я…
– Тише–тише! – обрывает. – Я и не собирался ему верить. Знаю, что ты бы скорее умерла, чем легла с ним в одну кровать.
Я улыбаюсь сквозь слезы.
– Я так люблю тебя, – шепчу, прижимаясь к его груди, и чувствую, как он напрягается всем телом, задерживая дыхание. Его сердце в этот момент стучало словно бешенное. Но на вид, он был уже спокоен и уравновешен. Для меня.
– Ален, ты правду говоришь? – вдруг перепросил он, немного отклоняя от себя.
Я киваю, но уже ничего не успеваю сказать. Приехала скорая помощь…
В больнице нас осмотрели врачи, взяли анализы крови, сделали рентген практически всего тела (на этом настоял Дамир). Большую часть процедур проводили только со мной. Дамир позволил только заштопать свою сквозную рану на руке и наложить повязку.
Пуля вошла в его бицепс. Кость не задета. Жить будет точно.
Мне тоже повезло. Своим вмешательством и тем, что Дамир вовремя меня закрыл собой, Леонов не попал в цель. А целился он в моё сердце. Пуля прошла сбоку под рукой, слегка задев кожу, ну и оставив огромный синяк вокруг раны. Мне тоже пришлось наложить пару швов, но всё было не настолько ужасно, как могло оказаться…
Мы просидели битый час в приемной, в ожидании решения врача. Доктор хотел оставить Дамира в больнице, чтобы понаблюдать, а он и слушать об этом не хотел, упрямо отказавшись от госпитализации. Некоторое время нам пришлось ждать, пока в экстренном режиме будут готовы результаты анализов нашей крови. От них зависело: останемся ли мы на ночь в больнице или поедем домой.
Пока мы занимались с нашими ранениями, Матвей задержался в здании, где все произошло, чтобы разгрести все следы стычек двух братьев, ответить на некоторые вопросы прессы и позаботится о Леонове.
Спустя некоторое время, он приехал к нам в больницу и, разместившись напротив, вернул мне мой мобильный телефон, который я оставила около микрофона.
– Я сбросил запись полицейским, – сообщил он. – Тебя еще немного потягают… Нужно будет ответить на некоторые вопросы, чтобы было больше улик посадить Леонова, поэтому…
– Я не позволю её мучить, – вмешался Дамир. – Достаточно уже. Она и так натерпелась…
– Это нужно для тебя…, – заметил Матвей.
– Ничего страшного! – говорю я, взяв Дамира за руку, сплетая наши пальцы. – Я отвечу, на все необходимые вопросы. Успокойся. Всё нормально, – добавляю, мягко ему улыбнувшись.
– Она права. Нужно довести дело до конца, – поддержал меня Матвей, и Дамир одарил его подозрительным взглядом.
– Когда это вы так спелись? – поддел. – Кажется, ещё вчера ты считал Алену предательницей и обманщицей…
Матвей невозмутимо пожал плечами.
– Оказалось, у девушки есть талант: быстро менять мнение на счёт себя....
– Просто, у нас было время подружиться, – добавила я с улыбкой.
– Когда это? – спросил Дамир.
Но ни я, ни Матвей не успели ответить ему, поскольку мой мобильный телефон завибрировал в руках, и я увидела на экране незнакомый номер.
– Кстати, тебе звонили уже дважды с неопределенного номера, пока телефон был у меня. Но я не успел принять вызов. Звонки были слишком короткие, – уведомил меня Матвей.
Я киваю ему в знак благодарности, бросаю быстрый взгляд на Дамира и сразу принимаю вызов.
– Алло… Алло! – слышу голос сестры. Моё сердце пропускает удар. – Ален, ты слышишь меня?
– Эля, – говорю на выдохе, подскакивая на ноги. – Боже, малышка, ты где?
Матвей и Дамир, поднимаются следом за мной. Они волновались не меньше чем я.
– Ален…со мной всё в порядке, – говорит сестра, дрожащим голосом. – Я звоню, чтобы сказать тебе… Наша мама умерла…
– Я знаю Эль! Я видела её и…уже похоронила, – отвечаю. – Что произошло, милая?
– Она сделала это сама, – вдруг говорит Эля, начиная плакать. – Она попрощалась со мной, отправила на первый этаж по воду, а сама…, – сестра всхлипнула, и я тоже не смогла сдержать слез. – Она хотела освобождения. Просила нас, быть вместе и поддерживать друг друга. Но сейчас… Я не смогла быть на её похоронах… Мне так жаль, – рыдала она, а затем рядом с ней послышался какой–то шорох. Я услышала грубый мужской голос, но что он говорил, различить не смогла. – Мне пора, – вдруг добавила она, с трудом подавляя дрожь в голосе.
– В смысле, пора? Когда мы сможем увидеться… Где тебя искать, Эль? – спрашивала меланхолически, чувствуя, что вот–вот и моя сестра прервет разговор.
– Мне очень жаль, Ален… Мы уже не увидимся, – ошарашивает она меня ответом, вновь всхлипывая. – Ты не волнуйся за меня… Я в безопасности…. Со мной тут хорошо обращаются. Не обижают…
– Эль, нет! – кричу, с ужасом посмотрев на Дамира, мысленно ища в его глазах поддержки. Я просто не знала что делать. А потом подумала о том, что Эля явно не одна, что ей точно нельзя говорить ничего лишнего, поэтому она так отвечала… А что если просто задать ей вопрос? Нужный вопрос. Чтобы просто знать достоверно…
– Я люблю тебя, сестренка, – говорит она в трубку, прощаясь со мной.
– Эль! Подожди! – задерживаю её. – Дай мне ответ… Один ответ: да или нет… Это он? Скиф?
Эля всхлипывает.
– Да…, – выдавливает еле слышно, а затем выбивает вызов.
– Дамир…, – скулю жалостливо, приближаясь к нему. Он заключает меня в свои объятия, устало выдохнув…
– Не плачь… Мы найдем её, я даю тебе слово! – обещает он. – Ты веришь мне? – спрашивает, успокаивающе погладив меня по волосам.
– Да, – отвечаю тихо.
– Скиф? Кто такой Скиф? – вдруг интересуется. – Я где–то слышал о нем…
– О нем все слышали! – вмешивается Матвей, недовольно поджимая губы и пройдя к окну. – Владимир Скифский – коллекционер… И коллекционирует он не какие–то там дорогие вещи или предметы особой ценности… Он коллекционирует девушек… Красивых женщин. Если Эля в его руках, это плохо, но… Не смертельно. Он не причиняет вред своим куколкам из коллекции.
– Матвей, – взвыла я. От его информации мне совсем не легче.
– Я прошу, предоставить её освобождение мне, – вдруг говорит Матвей, посмотрев
