Значит, по-твоему, мне лучше было остаться?
– Конечно же, нет! Тебе нужно было поставить меня в известность, что ты возвращаешься! Марфа, ты хотя бы отдаленно представляешь, сколько нервов бы это мне сохранило?
Ага… Знал бы Брага, что ее подтолкнуло к отъезду, так никаких нервов у него бы не осталось вовсе. Но сейчас, наверное, вообще не до этого. Он и так, вон, едва инфаркт не схлопотал.
– Я хотела сделать тебе сюрприз.
– Сюрприз, значит?
– Да. Думала, тебя порадует мое возвращение.
– Оно меня обрадовало! Знала бы ты, как оно меня обрадовало!
– Я знаю! В конце концов, я тоже очень по тебе скучала.
– Ты не хоронила меня. Не прощалась со мной, не готовилась к худшему… А, ч-черт, иди сюда! – И снова Арс притягивает Маню к себе, оплетает руками-ногами. И, может, он, конечно, прав. Она не хоронила его даже в мыслях. Но был момент, когда опасность его потерять конкретно для себя была очень и очень велика. Так что в каком-то смысле Марфа все же догадывается, что он чувствует. И от этого у нее внутри оживают бабочки…
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя.
– Но ты права. Я никуда тебя не отпущу. А если тебе непременно нужны обезьяны, я их сюда релоцирую.
Маня не знает, плакать ей или смеяться. На первый взгляд, конечно, это звучит как шутка, но зная Брагу…
– Боюсь, даже тебе не удастся создать нужную для их комфортной жизни экосистему.
– Ты мне поможешь.
– Твоя безграничная вера в меня умиляет, но, клянусь, и я тут бессильна. Впрочем, ты так не переживай. В ближайшие месяцы я совершенно точно никуда не поеду.
– Да. Именно это я и сказал.
– Вот. А я, заметь, прислушалась. Запомни это на случай, когда нужно будет вернуть мне любезность. Где-то через годик.
– А что будет через годик?
Манины пальчики, причесывающие Брагины волосы на груди, замирают. Хм… Ну и как теперь быть? Она хотела дать Арсу немного времени на то, чтобы оклематься от пережитого потрясения, прежде чем волновать его снова. Все-таки в отношениях с мужчиной за сорок есть своя специфика. Сердечко-то у них поизношенное. Мало ли…
– Откуда мне знать?
– Юлишь?
– Ни в коем случае. Скорее щажу!
– Кого? Меня, что ли? – Брага подозрительно сощуривается.
– Угу. Хватит с тебя на сегодня переживаний. Мы обязательно об этом поговорим. Но не сейчас.
– Если ты хотела меня отвлечь, у тебя ни черта не вышло. Ну-ка, признавайся, чего я там не знаю?
– Не уверена, что ты достаточно в добром здравии для таких новостей.
– Я прекрасно себя чувствую!
– С тобой чуть не случился сердечный приступ!
– Это от облегчения! Попробуй на минутку представить, что я почувствовал, увидев тебя на пороге?! Я же…
– Да-да, дипмиссию и разведки четырех стран поднял на уши.
– Наоборот! Я тебя по-хорошему дома ждал двадцать седьмого. Кстати, что тебя заставило вернуться раньше?
– Я обязательно расскажу. Потом… Когда тебе станет лучше.
– Разве я не сказал, что со мной все в порядке?
– Ага, тогда, как думаешь, может, мы могли бы выйти к родителям? Уверена, они тоже очень переживают.
– А я уверен, что прямо сейчас они восторгаются точностью полученных моей матерью гороскопов. Ну, или составляют новые.
– Каких гороскопов? – Маня удивленно приподнимает бровки, но тут Брага вспоминает кое-что еще… Кое-что важное теперь. И то, на что какой-то день назад он бы в жизни не обратил внимания.
– Постой-постой… Манюня, у меня к тебе крайне важный вопрос.
– Слушаю.
– Если попытаешься мне соврать, или съехать на мое заканчивающееся здоровье, выпорю!
– Ладно.
– Ты часом не из-за беременности ли вернулась?
– А ты откуда знаешь? – открывает рот.
– Так, значит, это правда?! Ты беременна? – Брага вскакивает. Скользит по ее фигурке рентгеном взгляда. Возвращается. Садится на пол, касается лбом Марфиного бока. Плечи ходуном…
– Арс… – у Мани пересыхает во рту. – Любимый, не плачь, пожалуйста. Все же хорошо! Я уехала сразу, как только поняла, что беременна. Конечно, риски были не то чтобы большими, у меня же все, какие только можно, прививки стоят, но…
И тут Маня понимает, что Брагин вовсе не плачет. Он заходится хохотом. Ну, все, думает Марфа, хана. Доконала она мужика раньше времени. С другой стороны, он тоже хорош. Предохранялся бы как надо, ничего подобного не случилось бы… Но ведь он утверждал, что уже давно готов стать отцом. Выходит, врал? Или что такое?
– Господи. О господи, ты беременна!
– Да. Не расскажешь, что в этом смешного? Я тоже с радостью посмеюсь. – В голосе Марфы звучит нешуточная обида. Понятно, не такой реакции она ожидала.
– Ничего. Ничего смешного в этом событии нет. – Брага накрывает ее плоский животик ладонью. – У меня просто истерика.
– Ты никогда не истеришь, – недоверчиво шепчет Манюня.
– О, рядом с тобой я открываю в себе много нового, – усмехается в ответ Арс. Поднимается чуть выше. Задирает ее кофточку. Касается животика губами. Пока, конечно, даже представить трудно, что там развивается его малыш, но… Он там. Брага сглатывает подпершую горло нежность. Та возвращается в грудную клетку, распирая ее до боли. Может, Марфа была права, и он переоценил свои силы…
– Все-таки врача, да?
Брага качает головой из стороны в сторону.
– Представляешь, моя мать нагадала нам даже это.
– Твой инфаркт?
– Да нет же! Ребенка.
– А кто будет, не говорила? Да ты ложись-ложись.
– Нет. – Брага откидывается на подушки. Но тут же снова дергается. – Только то, что их будет много.
Маня облизывает губы:
– Много – это же все, что больше одного, да?
– Очевидно.
– Да ну, – пожевав губу, говорит Марфа, – для этого должны быть какие-то причины. Не знаешь, у тебя в роду не было многоплодных беременностей?
– Да вроде нет.
– У меня тоже. Значит, что?
– Что?
– Не о чем и переживать. Ну, не будем же мы верить гороскопам, правда?
– Да. Наверное.
– Ведь мы умные, современные люди. На дворе двадцать первый век, а не какое-то там средневековье.
– Точно.
– Ты учился в Оксфорде. Я вообще защищаю кандидатскую. Мы – образованные, просвещенные ребята, которые не верят во
