с Валерием друг другу в глаза.
— Она мне не соперница, — наконец говорю я и усмехаюсь, — да и женщин таких, которые бы могли быть равной мне, единицы и все они, вероятно, замужем.
С чувством собственного достоинства возвращаюсь в кровать, откладываю телефон, поправляю подушку под головой и закрываю глаза.
— Вика…
— Я не буду бояться твоих возможных интрижек и любовниц, Валер, — складываю руки на груди. — И дело даже не в том, что я верю твоим словам. Я просто классная. Умная и красивая наследница огромного состояния, и ты будешь круглым идиотом, если решишь опять налево свернуть, а мне идиот не нужен. Сейчас мы прошли через серьезный урок жизни, столкнулись со своими комплексами, эго, глупостью и осознали ответственность перед Соней, друг другом и поняли ценность семьи, которая у нас есть. Было неприятно, но, как сказал бы дядя, очень доходчиво. И да, меня тоже злость берет, что такой трогательный момент, как твое признание в любви было испорчено тупым звонком. Я ведь тоже хотела ответить тебе…
— Так ответь, — шепчет Валерий.
— Жди другого момента, — сладко зеваю и зловредно добавляю, — будет тебе уроком.
— Мамочка наша выспалась, поэтому такая довольная сидит, да? — мама поглаживает Соню по животику, заглядывая в ее личико, — ночью не капризничала, не плакала?
— Не уходи от вопроса, — сердито скрещиваю руки на груди.
А довольная я сижу, потому что мне Валерий завтрак приготовил и в кровать принес. Мне определенно нравится эта игра. Его лишили моего “люблю тебя”, а теперь он будет яростно добиваться от меня этих слов. Вот это и есть женская хитрость?
— Свадьба будет, нет? — повторяю я вопрос. — Платья будем выбирать.
— Ну, какая свадьба и платье в моем возрасте? — тихо отвечает мама.
— То есть кольцо ты с брюликом надеть надела и возраст не помешал? — щурюсь я. — А вот платье и торты — это моветон?
— Ты на стороне Юры? — мама возмущенно охает.
— Так он за свадьбу?
— Да.
— Тогда я на его стороне, — безапелляционно и строго заявляю я. — И на его стороне будет Валерий, — улыбаюсь и тихо добавляю, — потому что его подговорю я.
Соня потягивается и сучит ножками, обращая внимание бабушки на себя.
— Я так понимаю, мама и папа твои помирились? — наклоняется с улыбкой к Соне, которая агукает и крепко хватает маму за локон волос.
— Мам, давай свадьбу.
— Нет, — шепчет она и аккуратно разжимает пальчики Сони.
— Мам, я буду твоей подружкой на свадьбе, будем бегать по салонам…
— Нет.
— Ну, мам! — капризно повышаю голос. — Это нечестно. И ничего ты не старая! Что за глупости.
Мама сурово смотрит на меня, как никогда прежде. Замолкаю, потому что чую пятой точкой, сейчас я получу дозу воспитательной речи, почему мне не стоит быть капризулей.
— Во-первых, у меня уже была одна свадьба. Красивая такая и с белым платьем, — поправляет ворот платье и улыбается. — В итоге я осталась ни с чем.
— Мам…
— Во-вторых, у самого Юры сколько было свадеб? — глаза мамы вспыхивают жгучей ревностью. — Три! Три свадьбы, Вика. И тоже с платьями, тортами и кучей гостей. С теми же самыми людьми. И они придут на четвертую с поздравлениями, пожеланиями, открытками и подарками. Понимаешь, к чему я клоню?
— Ну…
— Вот если бы у него не было с другими бабами свадеб, то я бы подумала, а так… — она зло хмурится и шипит, — никакой свадьбы. Раньше надо было ему думать, а то устроил забег по женам.
— Может, счастья искал? — тихо отвечаю я и понимаю, что мне нечем оправдать дядю.
— Его проблемы, — зловредно отзывается мама и подхватывает Соню на руки. — И это мое условие. Не нравится, пусть забирает кольцо и катится к бывшим.
— Ты ревнуешь?
— Три раза женился! — мама одной рукой придерживает у груди Соню, а другую вскидывает в мою сторону с тремя растопыренными пальцами. — Три раза, Вика. И ко мне теперь с платьями подкатывает. Да щас! С таким же настроем потом еще разведется.
— Это вряд ли.
— А я вот не буду рисковать, чтобы обнажды не быть еще одной разведенкой, которой его партнеры желали вечного семейного счастья, — мама надменно фыркает и покачивает Соню, которая упрямо тянется к ее волосам. — Такого позора мне не надо.
— Значит, по-тихому распишитесь и лишите меня удовольствия зачитать вам ехидный тост, да?
— Да.
— Это нечестно.
— Как есть.
Обиженно молчу, и через минуту хватаю телефон.
— С Юрой вопрос нашего брака должна решать я, — строго говорит мама.
— А я не ему звоню.
Прикладываю телефон к уху, и когда на мой звонок удивленным голосом отвечает Валерий, я рявкаю:
— У мамы и дяди не будет свадьбы!
— Да как так-то? — он недовольно повышает голос. — Серьезно?
— Вот так, да! — хлопаю ладонью по подлокотнику кресла.
— То есть весь этот цирк с больницей и кольцом был просто так? — я слышу в голосе Валерия вибрацию гнева. — Да он охамел.
— Он как раз за свадьбу, это моя мама против, — понижаю голос до шепота, когда мамуля поджимает губы. — И у меня совершенно нет никаких рычагов давления на нее.
— А в чем причина?
— Все сложно с причинами, — недовольно вздыхаю я. — Как обычно.
— Это возмутительно, что ты на меня жалуешься Валерию, — мама возвращает Соню на подушки и вытягивает из ее пальчиков вырванные волосы.
— А кому мне еще жаловаться на вас двоих? — вскидываю бровь. — Одна из обязанностей мужа слушать жалобы жены.
— Согласен, — тихо и бархатно отвечает Валерий. — Мне вернуться и утешить тебя?
Я замолкаю, к лицу приливает смущение, и мама заинтересованно изгибает бровь, заметив мою резкую перемену настроения.
— Передай трубочку маме, — голос Валерия становится деловым и серьезным. — Я переговорю с ней.
Протягиваю маме телефон с милой улыбкой:
— Валерий хочет с тобой поговорить.
— Ты меня подставляешь, — в панике шепчет она. — Вика.
— А как ты
