class="p1">— Не начинай, — выставила я руки вперед, защищаясь от всех его слов.
— Я побуду в отеле, дам тебе побыть в одиночестве. Подумать. Но когда будешь принимать решение, просто знай: Настя точно не беременна от меня, я колол тестостерон. Дети у меня будут только от любимой женщины. Ты и есть моя любимая. Поверь, я усвоил урок, и если ты простишь меня — никогда больше не сделаю тебе больно. Жизнью своей клянусь: никаких больше измен.
Я коротко кивнула и указала Давиду на дверь.
— Я буду ждать. Я так сильно тебя люблю… и так жалею о том, что натворил!
— Иди уже, прошу тебя! Уходи!
Наконец, я осталась одна: разбитая, опустошенная.
Хотела отомстить? Сделала это. Хотела правду? Давид признался. Стало ли мне легче? Мне нравилось изводить Даву, но именно сейчас мне не легко.
Легче было бы уйти на эмоциях. Тогда, когда я узнала с каким козлом жила.
Но первые эмоции утихли, месть дала свои результаты. Я остыла. Я верю в то, что Давид любит меня. Я даже верю в то что, возможно, он больше не будет изменять. Я не знаю, как мне без него жить, чувства всё еще живы, пусть и измараны во всей этой грязи…
Я сама себя переиграла. Нужно было уходить сразу, в пик моей ненависти и обиды. Сейчас сделать это гораздо труднее. Добилась от Давида осознания, и самой от этого стало сложнее.
«Девочки, кто может приехать ко мне? Если останусь одна — чокнусь!»—написала в чат Элине и Нике.
Ох, как же я их достала, наверное.
«Выезжаю с санкционным сыром и бутылочкой допинга»—написала Ника.
«Команда мечты спешит на помощь. Ждём адрес. Я правильно понимаю, ты нас домой зовёшь»—пришло сообщение от Эли.
Написала адрес, девчонки постебались насчет больной матери Давида, из-за которой он не мог позвать их к себе. И наконец-то настал тот миг, когда они увидят наши хоромы.
Я принялась ждать. Мерила шагами квартиру, рассматривала всё свежим взглядом. Мы вместе с Давой всё обставляли, каждую мелочь обсуждали, спорили до хрипоты. Он не из тех мужей, которые все решения по быту жене на откуп отдают. Он действительно принимал во всём участие.
Вот как же так получается? Если бы не измены — Дава считался бы идеальным мужчиной. Он даже не храпит во сне, черт бы его побрал! Детей любит, меня любит, обещал исправиться, всё осознал…
Это я и выложила Нике и Элине, и услышала синхронное:
— Ты с ума сошла?! Простить его хочешь?
Спрятала лицо в ладонях. Сама бы подруге то же самое сказала: такое не прощают. Но в то же время… ааааааа! Как же всё сложно!
— Я верю в то, что Давид больше не рискнет нашими отношениями. Да и розовые очки я сняла, — сказала тихо. — Он теперь даже посмотреть на сторону побоится, не то что налево пойти. И меня любит. Но в то же время я как представлю, что мы снова вместе — ярость кипит. Но и порознь я не могу нас представить. Понимаете?
— Запуталась ты, мать.
— Еще как, — хмыкнула, и сделала глоток из бутылки. — Помогите мне вернуть голову на место, девочки. Вы это умеете.
Ника с Элиной переглянулись.
Ну же! Напомните мне о том, как Дава мне врал. Как обманывал вас, как меня больной матерью называл. Разозлите меня, и я не совершу ошибку!
— Лиль, — Ника сжала мою ладонь, — ты сама должна решить. Возможно, Давид и правда больше не будет изменять. Возможно, снова пустится во все тяжкие сразу или через время.
— Подумай, как будет лучше для тебя: с Давидом или без. Если тебе без него хуже чем с ним — может и стоит попытаться спасти брак. Но если тебе без него лучше… — Эля пожала плечами.
— Не слушай нас. К себе прислушайся, — кивнула Ника, и разлила остатки «допинга» по бокалам.
— Стоит ли прислушиваться к себе, если я дура? Иногда лучше к кому-то другому прислушаться, — не выдержала я и рассмеялась.
— В этой ситуации ты должна решать сама. Твой брак, твоя жизнь, твой выбор.
— Блин, нужно было не две бутылки брать, а три или четыре. Закончилось, — надулась Элина. — Сбегаем в магазин?
— А идёмте!
Мы оделись, вышли на улицу. Всю дорогу в магазин и обратно я думала: как же поступить?
У меня остались к Даве чувства, но они в грязи. Это любовь, или горечь? Я смогу принять его и не припоминать прошлое? Смогу не сходить с ума, не караулить Давида у работы, не проверять его телефон, не следить за ним?
— Ой, — остановилась я у подъезда, глядя на отъезжающую машину, — Максим. Это же Макс!
— А чего он приезжал? И почему уехал? Может, это не он?
— Это он, — я так и не вошла в подъезд, да и девчонки остались со мной на улице. — Я была так сильно влюблена в него в школе, вы бы знали! Три дневника исписала признаниями в чувствах, мама нашла и так орала на меня…
— Так позвони ему. Пусть возвращается, — посоветовала Элина.
— Может, ты именно поэтому и думаешь над спасением брака с Давидом: какой он ты уже знаешь, и не хочешь разочароваться еще и в Максиме? — предположила Вероника, и перехватила пакет другой рукой. — Думаешь, он такой же как Дава и не хочешь рисковать? Если есть чувства — возвращай его. Только определись, кого возвращать: Давида или Максима.
Давид — я любила его, но он… он ведь прошлое!
А Максим — он и прошлое, и будущее. Да, в его телефоне много контактов его женщин. Возможно, их у него было больше чем у Давида. Возможно, я разочаруюсь в нём. Возможно, он тоже меня предаст.
А что, если нет?
Что, если я разрешу себе эти чувства и не ошибусь?
Что, если это судьба?
Я достала из кармана телефон, чуть не уронила его, и быстро набрала номер Макса. Три гудка, четыре, пять, шесть… не отвечает. Почему он приезжал и уехал? Почему не хочет со мной разговаривать? Он устал, ему надоело?
— Да, Лиль, — ответил Макс, когда я уже хотела нажать на отбой и звонить ему снова.
— Ты приезжал?
— Да.
— Но уехал. Почему? — спросила, дико волнуясь.
— Лиль…
— Ты можешь вернуться? — я зажмурилась, изо всех сил храбрясь. — Я… я развожусь, с Давидом всё кончено. Навсегда.
— Я не поднимусь в вашу квартиру.
Вот упрямец!
— Приезжай, и отвези меня в свою квартиру, — прохрипела я, волнуясь, и увидела как Элина, улыбаясь, показывает мне большой палец.
Господи, да. Я решилась!
