ведь она действительно могла компромат собирать, чтобы чего покруче отсудить у Салтанова при разводе.
— Он что, с ней собрался разводиться? — Цепляюсь я за эту мысль, будто она что-то меняет. Будто не все еще потеряно. И тут же даю себе мысленный пинок. Хватит! Третьего шанса я ему не дам!
— Не знаю. Может, и не для развода, а чтобы вытребовать что-нибудь? Машину там новую или шубу от известного дизайнера за неприличные деньги. Или, чтобы бизнес на нее переписал. Такие дамочки на что угодно способны.
— Ладно. Его жена — его проблемы, — говорю холодно. — Не хочу даже думать про него! Ты бы знала, Жень, как мне стыдно! Дважды на одни и те же грабли прыгнула, притом с одним и тем же человеком. Ведь уже расстались, чего я снова полезла? А теперь мало разбитого сердца, еще и карьеру уничтожила. Особенно, если мы не ошиблись на счет этой рыжей.
— Алин, ты влюбилась. Не нужно себя за это корить. Просто тебе достался плохой человек. Недостойный тебя. Всякое в жизни бывает, мне ли не знать. Зато у тебя есть я! И я тебя никогда не брошу, даже не надейся! — заканчивает она наигранно радостно.
— Ты и родители. Я вас всех очень люблю!
Мы с Женькой крепко обнимаемся.
— Вот! У тебя и семья классная, и подруга просто огонь! И родственники…
— Не упоминай теть Катю в этом доме, а то она почувствует и явится!
Ужас на моем лице получается почти не притворным, и мы с Женькой хохочем.
— Хорошо, что в нашем мире нет магии и телепортов, иначе всякие теть Кати никому бы покоя не давали! — смеется подруга.
Меня непроизвольно передергивает, стоит такое представить.
— Да уж!
Убедившись, что я относительно пришла в себя, Женька поддается на мои уговоры вернуться к ждущему в машине Владу. Мы прощаемся, но как только за подругой закрывается дверь, я тут же скатываюсь в пропасть Великой Печали.
Жизнь несправедлива и плоха, а я несчастна и одинока. На веки вечные обречена быть одна! Потому что после такой подставы вряд ли когда-нибудь оправлюсь. И не верю, что смогу кому-то еще открыть свое сердце. Довериться…
— Пора завести себе кота, — шепчу перед сном. — Или сразу двух.
Я пребываю на грани между явью и сном, когда раздается характерный щелчок открываемого замка.
Сухой и резкий, как выстрел в ночной тиши, он сильно напоминает — тот дневной, который отправил всю мою жизнь под откос. Вздрогнув всем телом, я подскакиваю на постели.
Воры? Тетя Катя?
Зря мы ее вспомнили на ночь глядя…
Вдруг родственница вышла на новый уровень и научилась вскрывать двери родственников, которые не желают ее принимать?
Мысль, повеселивая бы меня в иной момент, сейчас не вызывает и тени улыбки. Мне банально страшно.
Схватив с прикроватного столика дизайнерскую лампу, бесшумно опускаю ноги на пол и босиком крадусь к приоткрытой двери спальни. Выглядываю в коридор. Там темно, но и света из окна кухни довольно, чтобы выхватить крупную фигуру монстра с огромной дубиной…
Загорается свет, и я понимаю, что никакой это не монстр, а Роман!
В одной руке он сжимает закрученный в несколько слоев специальной пленки букет. Под мышкой у него какая-то пластиковая папка, из-за которой движения скованы. Вдобавок на запястье другой руки болтается страшно шелестящий пакет, внутри которого что-то шуршит.
Почувствовав мой взгляд, он поднимает глаза. У него красное от мороза лицо, а плечи и волосы…
Становится смешно, когда понимаю, что именно он мне сейчас напоминает.
— Сугробы ко мне еще в гости не приходили, — шепчу едва слышно.
А мое глупое сердце так радо его видеть, чувствовать рядом, что заходится грохотом, разгоняя кровь по телу. Но мозг в этот раз не дремлет. Почти сразу окатывает ледяной водой, напоминая о случившемся.
— Снегопад. Прости, что я так долго… — виновато улыбается он.
При этом смотрит на меня так, словно боится разорвать зрительный контакт. Будто отведет глаза — и я исчезну. Пропаду, как Царевна-Лягушка. И поди ищи меня потом за тридевять земель в Тридесятом Царстве.
— Я тебя не ждала, — говорю холодно и наигранно спокойно, хотя мне так хреново, что хочется прислониться к стеночке, чтобы не рухнуть без сил на пол.
— Алина… — Хмурится он и направляется ко мне. — Алина, ты слышала о презумпции невиновности? — спрашивает, остановившись напротив всего в каком-то шаге.
Я чувствую запах мороза, его парфюма, и зависаю, не сразу осознав, о чем он говорит.
— Алина? — торопит меня он и как-то зло нашаривает выключатель.
Загорается свет, и я прихожу в себя от болезненной вспышки в зареванных глазах.
— Чего? — отвечаю грубо.
— Ты заочно меня обвинила во всех грехах, но даже не выслушала. Для справедливого суда нужно выслушать обе стороны, не находишь?
— А что тут слушать? — говорю еще холоднее, с ужасом понимая, что он вновь дарит мне надежду.
Я готова снова поддаться на его уговоры и не нахожу никаких сил, никакой воли, чтобы твердо и мужественно поставить его на место и выгнать.
А надо именно так поступить!
Сколько можно себя обманывать?
— Ты женат, — говорю тихо.
— Я был женат. Был! — выделяет Роман это слово. — Мы с Ксенией развелись три года назад. Она никак не желает смириться, и достает меня регулярно, но я уже давно свободен и волен делать, что угодно. Даже жениться снова, представляешь?
На его губах мелькает улыбка, но я не нахожу смешной эту шутку.
Он тоже снова серьезен.
— Вот, держи. Прихватил это, чтобы у тебя не было больше сомнений. — Рома протягивает папку и замечает пакет на запястье.
Смотрит на него так удивленно, словно и не знал, что он там.
— Что это? — Я не спешу брать папку в руки.
— Паспорт, свидетельство о разводе. И даже документы судебного дела, если пожелаешь ознакомиться. Оригиналы, — перечисляя, он достает их по-очереди и протягивает мне.
Машинально забираю документы один за другим. И папку почему-то тоже. Она мокрая и такая холодная, что неприятно обжигает пальцы, но я цепляюсь в нее, как бультерьер.
Похрен!
Похрен на все!
Если он реально разведен, и не врет мне, я заберу его себе и больше никому никогда не отдам! Он мой! Мой и все!
Во мне словно демон рождается, или какая-то новая сущность. Расчетливая, решительная. Такая, что своего не упустит. Бросив на Романа короткий взгляд, отхожу в спальню и, разложив документы на кровати, фотографирую и отправляю Женьке на проверку. А то себе уже не доверяю. Меня
