Угрюмо побросав свои вещи в плетеную корзинку и подхватив покрывало, Даша медленно поплелась в гостиницу.
Тем временем в Москве Мила Громова сходила с ума от беспокойства. От Серафимы не было никаких известий. Ее мобильный телефон был выключен или находился вне зоны действия сети. «Ну, Сима! – грозила про себя подруге Мила. – Попадись только мне в руки. Уж я тебе хвост накручу!» Она маялась на работе, маялась дома, долго не могла уснуть и весь следующий день держала мобильный под рукой, постоянно поглядывая на дисплей. Звонков не было.
Вечером, возвратившись с работы, Мила включила компьютер и через Интернет нашла телефон гостиницы «Вилла Леонсия». Ей довольно быстро удалось дозвониться до администрации. После недолгих объяснений администратор сообщил, что госпожи Тетериной, вероятно, нет в номере, потому что к телефону она не подходит.
– А у вас никаких происшествий на территории отеля не было? – на всякий случай спросила Мила. – И как узнать, все ли в порядке с постояльцем? Может, с ним что-то случилось, а вы не знаете?
Администратор предложил Миле перезвонить через полчаса. Она перезвонила, все полчаса просидев перед компьютером и кусая ногти. Наконец снова набрала номер. Ей ответили, что госпожа Тетерина приходила на завтрак и на ужин, в этом можно быть уверенным, так как при входе в буфет ведется учет гостей.
– А если это не она отмечалась? – неожиданно спросила Мила, которая была большой поклонницей сериалов, в том числе и детективных, и держала в голове огромное количество криминальных ходов и уловок. – Тот, кто отмечает, не знает ведь, как она выглядит.
Потом она задала еще дюжину самых разных вопросов, и к концу их беседы в голосе администратора появилось откровенное раздражение. Мила еще некоторое время бесцельно бродила по квартире, потом достала из ящика с документами заграничный паспорт. Задумчиво пролистала его и снова вернулась к компьютеру. Вошла в поисковую систему и набрала запрос: «Авиабилеты в Черногорию. Горящий тур».
* * *
– Ты думаешь, достаточно проныть: «Простите меня, пожалуйста, босс!» – и все сразу уладится?
– Вы меня уволите? – спросила Серафима мрачно.
Она стояла возле скамейки, укрытой в тени пушистых сосен, а Шумаков расхаживал перед ней взад и вперед, заложив руки за спину.
– Я уже тебя уволил!
– За что? За то, что я отпросилась на два дня? – продолжала допытываться та.
– Как я смогу продолжать и дальше работать с тобой? – не слушал ее Олег. – Как я смогу доверять тебе, зная, что ты в любой момент снова можешь соврать?
– Я не врала, а чуточку приукрасила, – сказала Серафима и бурно задышала.
Олег старался не концентрироваться на ее голых плечах. В офисе она никогда не появлялась в подобном виде. Попробовала бы только появиться!
– Чуточку приукрасила?! А этот слоеный пирог из бабушки, богатого дяди, двоюродной сестры и еще кучи родственников? Ты решила выставить меня дураком!
– Да ничего я не решила! – взбеленилась Серафима. – Если хотите знать, я о вас вообще не думала.
– Вот спасибо. Я-то как раз о тебе очень много думал. Переживал, что не могу помочь. А ты, мало того, что соврала мне в Москве, ты ухитрилась еще и тут обвешать меня лапшой с ног до головы.
– Ваши кулинарные сравнения совершенно ни к чему, – рассердилась Серафима. – Я раскаиваюсь в содеянном. Думаю, этого достаточно.
– Достаточно?!
– Да, потому что вы меня уволили. И, стало быть, вы мне больше не начальник. Я вообще могу вам ничего не объяснять. И обзывайте меня, сколько хотите и кем хотите, мне все равно.
– Я тебя никем не обзывал, – желчно бросил Олег. – Хотя в голове у меня и вертелось одно… животное. Большое и розовое.
– Уходите, Олег Петрович.
Серафима смотрела себе под ноги.
– Отлично. Она меня обманула, вывела из себя, и она же меня еще и гонит. Ладно, Серафима, раз так – можешь оставаться одна со своими проблемами. Прощай.
Олег развернулся и быстро пошел прочь. Ярость душила его. Люди, попадавшиеся навстречу, провожали его глазами, потому что он двигался быстрее всех и лицо у него было озабоченным. На курорте так себя не ведут. Здесь ходят медленно, расслабленно и улыбаются морю, солнцу и друг другу.
Добежав почти до самого отеля, Олег внезапно затормозил, а потом повернул назад. Ему показалось, что Серафима как-то уж слишком легко от него открестилась – «Вы мне больше не начальник!». Ему это категорически не понравилось. К тому же до него только сейчас дошло, что, уволив Серафиму, он потеряет возможность с ней общаться. Эта простая мысль буквально пронзила его сердце.
Серафима скрючилась на лавке и рыдала, сложившись пополам и уткнув голову в колени. Вокруг нее сидели штук восемь кошек, удивительно тощих и страшных. Почему-то в Черногории все кошки были дико тощими и вечно голодными. На набережных они приставали к туристам, а в ресторанах, располагавшихся на открытом воздухе, гипнотизировали едоков.
– Брысь! – прикрикнул на них Олег, но ни одна из них даже ухом не повела.
Зато Серафима, услышав его голос, зарыдала еще пуще.
– Ну вот что, – сказал Олег, усаживаясь рядом с ней на скамейку и сложив руки на груди. – Мне кажется, мы неправильно себя повели.
– Это вы неправильно себя повели, – прогудела Серафима откуда-то из коленей.
– Ты зальешь слезами свое красивое платье.
Серафиму продолжало трясти, ее лопатки то поднимались вверх, то уезжали вниз. Олегу стало ее жалко.
– Серафима, я не должен был гоняться за тобой, как за преступницей. Согласен, я погорячился. Но знаешь, когда ты абсолютно уверен в человеке, а потом вдруг видишь, что тебя надули…
– Но я же хорошо работала! – Серафима неожиданно вскинулась, оторвав голову от колен. – Как к секретарю у вас не может быть ко мне никаких претензий!
Лицо у нее было красным, а влажная челка стояла дыбом.
– Я работаю с людьми, а не с должностями, – ответил Олег, испытывая отчего-то муки совести. Хотя вообще-то мучиться должна была бы она.
– Я вас обманула не как человек, а как женщина, – неожиданно заявила Серафима, выпятив нижнюю губу и обдувая лицо.
– Что ты хочешь этим сказать? – изумился Олег.
Он испытывал какие-то сложные чувства, которые не успевал анализировать.
Серафима посмотрела ему прямо в глаза и неожиданно призналась:
– Я очень хочу выйти замуж.
– Похвальное стремление. А при чем здесь твое вранье?
– Только вы не смейтесь, Олег Петрович, но у меня страшная, необыкновенная потребность в любви.
– Серафима, ты меня просто пугаешь, – вскинул брови Олег.
– А что в этом такого? Меня никто никогда не любил так, как я хочу! Никто не думал обо мне днем и ночью, не беспокоился обо мне, не хотел прижать меня к себе так, чтобы дух захватило… Знаете, о чем я мечтаю больше всего на свете? Чтобы мужчина, влюбившийся в меня, раскрыл мне объятия, а я бы разбежалась и бросилась ему на шею. И мы бы обнялись крепко-крепко… И одно это сделало бы его счастливым.
