— Я знаю и сочувствую твоей потере. Но выпивка не поможет, — сказала я, с трудом вспоминая все мудрые слова, которые прочла в интернете. Но из-за колотившегося сердца было невозможно ясно думать. Может я его и не боялась, но до ужаса переживала за него. Он не мог сорваться. Я ему не позволю. — Выпивка является временным решением, которое в дальнейшем все только усугубит. Тебе это известно. Ты сможешь пережить сегодняшний день. Сможешь.
— Мы собираемся похоронить ее в земле, — его голос надломился, и он упал обратно на стул. — Она кормила нас, Лена. Когда никого не было дома, она усаживала нас с Дэвидом за свой стол и кормила. Заботилась о нас как о собственных детях.
— О, Джимми...
— Я... я не смогу это сделать.
По-видимому, не могла и я. И в качестве доказательства стояла на месте, совершенно бесполезная, пока из-за него мое сердце обливалось кровью. Раньше я задумывалась над тем, что же может выбить его из колеи. Конечно, задумывалась. Но и предположить не могла, что причиной тому послужит нечто подобное.
— Мне так жаль, — проговорила я, но этих слов даже отдаленно не достаточно.
По правде говоря, Джимми нуждался в терапевте, советчике или ком-то вроде того. В ком угодно, кроме меня, потому что у меня не было ни единой гребаной мысли, как с этим справиться. Парень расклеивался прямо на моих глазах, и наблюдать за тем, как он разваливается на части, было сродни пытке. Последние несколько лет я была столь осторожна, придерживаясь рамок приличия и не высовывая нос из собственной скорлупы. А теперь, ни с того ни с сего, его боль причиняла столько же боли и мне, разрывая изнутри и оставляя на попечение терзаний. Комната начала расплываться перед глазами.
Что, черт возьми, я до сих пор тут делала?
Когда я устроилась на работу, мои должностные обязанности были предельно ясны. Держаться возле него и ни в коем случае, даже под угрозой смерти, увольнения или чем бы там не захотели воспользоваться против меня его адвокаты, не позволять ему выпить каплю алкоголя или принять самую малость наркотиков. Не может проскочить даже одна пилюля. Учитывая то, что он по собственной воле был чист почти полгода, это не казалось такой сложной задачей.
До этого момента.
— Я найду тебе рубашку, — сказала я, моргая как сумасшедшая, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. С квалификацией или без нее, я — все, что у него было. — Нужно помочь тебе собраться, и затем мы можем выдвигаться.
Он ничего не ответил.
— Мы пройдем через это, Джимми. Этот день пройдет, и все наладится.
Слова вышли кислыми. Я лишь надеялась, что они не показались ложью.
В ответ все еще ничего.
— Договорились?
— Зачем я сказал, что толкну речь на похоронах? Каким хером я думал? — он нахмурился. — Парни должны были знать, что из этого ничего не выйдет, что не стоит меня в это ввязывать. Я не в том состоянии для такого. Да для чего угодно. Но Дэйв весь такой «ты скажешь пару слов, я прочитаю несколько строчек и все будет зашибись». Что за бред.
— Ты сможешь.
— Не смогу, — он провел по лицу руками. — Если я не хочу облажаться на похоронах самого лучшего человека из всех, кого когда-либо знал, то мне нужно выпить. Одну бутылку, а после я снова завяжу.
— Нет, — я пригвоздила его к месту взглядом. — Они попросили тебя сказать речь, поскольку знают, что у тебя это получится лучше всех, как бы сильно им не хотелось этого признавать. Ты же лицо группы. Тебе не нужна выпивка. Блистать и быть в центре внимания — вот твоя задача. Твоя сущность.
Он долго смотрел на меня. Так долго, что становилось все сложнее и сложнее выдерживать его взгляд.
— Ты справишься, Джимми. Знаю, что справишься. Во мне нет ни капли сомнения.
Никакого ответа. Он даже не моргнул, просто продолжал смотреть на меня. Взгляд не был злым, хотя я не уверена, каким он был, если не сказать больше. Я потерла липкие ладони о брюки.
— Ладушки, — сказала я, выискивая пути к отступлению. — Я принесу твою одежду.
Неожиданно меня обвили сильные руки, притягивая ближе. Я споткнулась, и от падения меня удержало лишь горячее лицо, уткнувшееся в мой живот. Его объятия были чрезмерно крепкими, словно он ожидал, что я буду сопротивляться, что отвергну его.
Но я просто стояла в полном ошеломлении. Все его тело тряслось, дрожь проходила сквозь меня, доходя до самых костей. Но он не издал и звука. Что-то намочило перед моей рубашки, отчего та стала прилипать к телу.
Это мог быть пот. Но плохое предчувствие подсказывало, что это не он.
— Эй…
Ни что за последние два месяца не подготовило меня к подобному. Он никогда не нуждался в моей поддержке. Если уж на то пошло, то я причиняла ему неудобства. Мы ругались. Он пытался поставить меня на место. Я выпаливала шутку. Методика наших отношений была разработана давным-давно.
Парень, прижимающийся ко мне, был незнакомцем.
Мои руки нависли над его обнаженными плечами; внутри вскипала паника. Мне определенно запрещено его касаться. Даже самую малость. В деловом контракте на сто двенадцати страницах об этом довольно четко написано. До этого момента он настаивал на избегании какого-либо контакта, но теперь его руки сжимались еще крепче, а пальцы впивались в мою рубашку. Почти уверена, что слышала, как скрипнула моя грудная клетка. Черт, а он сильный. Повезло, что я вовремя вышла из шокового состояния, иначе он мог бы зажать меня до смерти.
— Джимми, я не могу дышать, — прохрипела я.
Хватка немного ослабла, и я осталась на месте, пытаясь отдышаться; легкие работали с двойным усердием. Крупные руки продолжали держать меня. Видимо, никуда я не пойду.
— Может, мне стоит позвать Сэма, — сказала я в порыве здравомыслия, как только совладала с дыханием. Их глава службы безопасности скорее напоминал бандита в костюме. Но, готова поспорить, у него отличные легкие.
— Нет.
Блин.
— Или Дэвида. Хочешь, чтобы твой брат вернулся?
Я почувствовала, как он повернул голову, сперва налево, затем направо. Еще одно «нет».
— Ты не можешь им рассказать.
— Не буду. Обещаю.
В ушах звенела тишина.
— Просто дай мне минуту, — сказал он.
Я стояла в его объятиях, как окаменевшая, совершенно бесполезная; от манекена было бы больше толку. Черт, нужно что-нибудь сделать. Медленно, очень медленно я опустила руки. Всепоглощающая потребность утешить его перевесила любую угрозу судебных разбирательств. Жар поцеловал мои ладони. Складывалось впечатление, будто у него лихорадка, по упругим контурам его плеч и затылку стекал пот. Мои руки плавно скользнули по его плечам, делая все возможное, чтобы успокоить.
