Эстел повернула на Пятую авеню и приблизилась к роскошному зданию, в котором жили Эвери. Она подумала, что поступила правильно, надев норковую шубу, и у нее на лице промелькнула самодовольная улыбка. Швейцары в домах для самых богатых всегда выглядят гораздо неприступнее и надменнее, чем их респектабельные жильцы, а Эстел не могла допустить, чтобы кто-нибудь из них посмотрел на нее свысока или пренебрежительно обошелся.
О, эта шуба была очень стоящим приобретением. В ней она чувствовала себя уверенной и шикарной женщиной. Шуба была ее радостью и гордостью. Утром она долго крутилась перед зеркалом в красном платье, черных сапогах-ботфортах и с большой черной лакированной сумкой через плечо. И осталась очень довольной. Эстел оценивала себя как эталон эффектной и преуспевающей журналистки международного уровня. К несчастью, она не обладала способностью глубокого осмысления вещей, поэтому ей никогда не приходило в голову, что приметы внешнего антуража не всегда являются мерилом внутреннего интеллекта.
Ожидая зеленый свет на переходе Семьдесят четвертой улицы, Эстел посмотрела на часы. Было без нескольких минут четыре, но она уже почти достигла цели и должна была прибыть на место без опоздания. Пунктуальность не была сильной стороной Эстел Морган, но она помнила, что Франческа Эвери, эта стерва, всегда была очень точна, и Эстел пришлось сделать усилие над собой, чтобы не опоздать и не испортить все с первой минуты.
Она вошла в подъезд и представилась швейцару. Связавшись с квартирой по домофону и получив подтверждение, швейцар позволил ей пройти.
В квартиру Эвери ее впустила женщина средних лет в черном, по виду экономка, которая взяла у Эстел шубу, аккуратно положила ее на стул и проводила журналистку через холл. За время своей карьеры Эстел приходилось бывать во многих богатых домах с изысканным убранством, но она не видела ничего похожего на холл в квартире Эвери. «Боже мой, все это выглядит так, как будто перенесено из Версаля!» — подумала она, молча следуя за экономкой и бросая взгляды по сторонам.
Проводив Эстел в библиотеку, женщина улыбнулась вежливой холодной улыбкой и произнесла:
— Я доложу ее милости, что вы здесь.
Утопая в старинном китайском ковре и озираясь с завистливым любопытством, она прошла к камину. Эстел не была большим специалистом в искусстве, но обладала массой поверхностных знаний, которые позволили ей без труда определить, что перед ней не просто хорошие копии; просто копиям, даже самого лучшего качества, не место было в этой квартире. Многочисленные картины, написанные знаменитыми художниками постимпрессионистской школы. «Вон там, на дальней стене, безусловно, Ван Гог», — решила Эстел и подошла к картине поближе. Увидев подпись художника, она испытала удовлетворение от того, что не ошиблась.
В следующий момент дверь распахнулась, и на пороге появилась Франческа Эвери. Ее ясные глаза излучали энергию, а на спокойном лице играла приветливая улыбка. «Эстел!» — воскликнула она. Легко и грациозно, слегка покачиваясь на очень высоких каблуках, которые притягивали взгляд к ее точеным коленям и длинным стройным ногам, она направилась к камину.
Эстел сразу же отметила, что кожа ее лица сохранила присущий ей нежный оттенок английской розы, а ухоженные янтарного оттенка волосы не потеряли шелковистости и блеска. Они ниспадали ей на плечи небрежными волнами, и этот продуманный беспорядок придавал Франческе девически невинный вид. «Боже, она же совсем не изменилась», — подумала Эстел и почувствовала, как это ее раздражает.
— Прошу прощения, что заставила ждать, — извинилась Франческа. — Очень рада встретиться снова. — Она протянула руку застывшей на месте журналистке.
Эстел пришла в себя довольно быстро. Изобразила на лице приветливую улыбку и неловко пожала длинные холодные пальцы Франчески.
— Я пришла всего несколько минут назад, дорогая. Ожидание среди этой роскоши мне совсем не в тягость. Какой у вас замечательный вкус!
Франческа высвободила свою руку и внутренне содрогнулась. Эстел всегда была льстивой. «Какая неприятная черта, хотя и довольно безобидная», — подумала Франческа и пробормотала что-то насчет того, как ей приятно слышать это признание. Она предложила Эстел устроиться поудобнее на диване под картиной Гогена, изображавшей девушку с Таити. Эстел последовала ее предложению и, обернувшись к своей собеседнице, произнесла со сладкой улыбкой:
— Дорогая Франческа, очень рада видеть вас. Кажется, сто лет прошло со времени нашей последней встречи.
— Не совсем так, — с холодной улыбкой ответила Франческа. — Прошло около пяти лет. Мне кажется, последний раз мы виделись случайно в Монте-Карло, не правда ли?
— Да, это было на приеме у Грейс. Грейс — просто изумительная, и Режье такой милый человек. Я их обоих очень люблю.
Хвастовство дружбой с семьей Гримальди поразило Франческу — настолько явно оно не соответствовало действительности. Эстел была подругой принца или принцессы Монако не в большей степени, чем сама Франческа — подругой королевы Великобритании. Но она решила воздержаться от комментариев по этому поводу, чтобы не поставить Эстел в неловкое положение, и спросила оживленным тоном:
— Могу я предложить вам что-нибудь: чай, кофе или другой напиток?
Эстел испытала острое разочарование, что ее лишили такой замечательной возможности пустить пыль в глаза, но взяла себя в руки.
— Чай, пожалуйста. С лимоном и с заменителем сахара, если у вас есть. Приходится следить за фигурой! — добавила она.
— Конечно. Я пойду попрошу Вэл приготовить чай, а затем мы можем приступить к интервью. — Она быстро направилась к двери, раздумывая о том, как она сможет выдержать эту женщину еще час.
Эстел проводила Франческу пристальным взглядом. Как она умудряется всегда так грациозно двигаться? Ну, прямо плывет, а не идет на своих великолепных ногах? И вообще, как ей удалось так сохраниться? Ей же по крайней мере сорок два, а выглядит она лет на десять моложе.
Франческа вернулась почти сразу же, прервав размышления Эстел.
— У Вэл, оказывается, уже все готово, — объявила она с улыбкой, устанавливая георгианский серебряный поднос с чайными чашками на журнальный столик.
— Когда мы виделись в последний раз, вы, кажется, работали в одной из газет. Как давно вы сотрудничаете с «Нау мэгэзин»?
— О, уже около трех лет, Я являюсь редактором отдела хроники светской жизни, — объявила Эстел с самодовольной улыбкой.
— Это просто замечательно, Эстел. Это, должно быть, очень важная работа, хотя и довольно беспокойная.
