С преувеличенной заинтересованностью Лизетта принялась расспрашивать словоохотливого Хэнка о вещах, по сути, абсолютно ей безразличных.
– Семь лет, – ответил он на вопрос о том, как давно сотрудничает с «Холлингсуорт интернэшнл». – Я часто разъезжаю, а дома по мне никто не скучает. Джейк считает, что человека нельзя отрывать от семьи. Если семейный сотрудник едет в командировку, жена и дети непременно сопровождают его. Политика фирмы. – Хэнк широко улыбнулся. – От своих перспективных кадров он требует полной отдачи, но внимательно следит, чтобы это никак не отразилось на их семейном положении.
– Какое благородство! – Лизетта иронически приподняла бровь. – А я-то думала, что в современном обществе существует достаточное равноправие полов, чтобы женщина не была намертво привязана к мужу.
– Это уж точно, если судить по вам.
– Ну, я не типичный случай. – Лизетта сообразила, что ненароком возбудила его интерес к своей особе, и поспешно ушла от разговора: – Если не возражаете, я бы закруглилась сразу после кофе. Завтра у меня тяжелый день, и…
– Красота требует полноценного сна? – закончил он за нее и сделал знак официанту. – А я-то рассчитывал, что вы, хотя бы бегло, покажете мне ночной город…
Лизетта уже сто лет не проводила вечер с мужчиной. Последний раз, наверно, еще до того, как встретила Адама, да и то это были все больше студенческие вечеринки. От природы замкнутая, она всегда осторожно и даже с недоверием относилась к противоположному полу, предпочитая спокойное, безоблачное существование угару страстей.
– О нет, мне очень жаль.
– Мне тоже, – откровенно признался Хэнк. – Но, по-видимому, кольцо у вас на руке нечто большее, чем дань моде…
– Человек, который надел его мне на палец, очень много для меня значил.
Глаза Хэнка расширились.
– Значил?
Она выдержала его взгляд и просто объяснила:
– Мой муж умер два года назад.
– И вы не можете себе представить никого на его месте? Никогда?
Она лишь улыбнулась в ответ и напомнила:
– Нам пора.
Интересно, как бы отреагировал Хэнк, узнай он, что ее покойный муж был отцом Джейка и она приходится мачехой его обожаемому боссу?
Чего только не бывает в жизни! – подумала она. Хэнк явно не в курсе ее семейных перипетий. Ей вдруг стало обидно при мысли о том, что Джейк скрывает это как позорный факт своей биографии.
Хэнк подписал счет, спрятал бумажник, и они под руку вышли из ресторана.
– Вы на такси?
Лизетта помотала головой.
– Нет, моя машина здесь, на стоянке. Ключи у сторожа. Благодарю за приятный вечер, – добавила она, прощаясь с ним у главного входа.
– Я буду звонить! – горячо откликнулся Хэнк, и она с улыбкой уселась за руль.
Было почти десять, когда она добралась до дома. Ощущая в душе какую-то смутную тревогу, разделась, облачилось в ночную рубашку, теплый халат и пошла на кухню.
Стакан горячего молока с бренди – вот что нужно твоим расстроенным нервам, решила она, а руки уже сами делали все необходимое. Когда напиток был готов, Лизетта уселась со стаканом в гостиной.
Дразнящий образ Джейка Холлингсуорта вдруг предстал перед ней с такой ясностью, 410 она тряхнула головой, отгоняя его.
В ресторане Лизетта кожей ощущала его присутствие, назойливое, сковывающее, чтоб не сказать большего. Неужели он нарочно выбрал именно этот ресторан, зная, что Хэнк заказал там столик?
В горле возникло подобие смеха; пальцы судорожно сжали стакан. Кажется, она сходит с ума!
Рассердившись на себя, она взяла пульт дистанционного управления, включила телевизор и сосредоточилась на тридцатиминутном документальном фильме.
Сон все никак не шел к ней, и она решительно направилась в прихожую, достала из портфеля перевязанную тесьмой папку с документами и устроилась поудобнее в кресле, чтобы изучить их.
Было уже начало второго, когда она, до предела утомив свой мозг, закрыла папку и отправилась спать.
– Лизетта! Вас вызывает мистер Андерсен.
Лизетта подавила вздох. Как раз когда она собралась перекусить! У нее с утра не было во рту маковой росинки, потому что после тяжелой ночи она проспала и времени на завтрак уже не осталось; сейчас ей отчаянно хотелось выпить хотя бы крепкого кофе.
– Иду!
Она взглянула на себя в зеркальце – не стерлась ли помада – и поспешила в кабинет старшего компаньона. Секретарша пошла докладывать о ее приходе, а она тем временем выдавила из себя дежурную улыбку.
Лейт Андерсен сидел на обычном месте. Напротив в непринужденно-властной позе расположился Джейк Холлингсуорт.
Оба джентльмена встали: один – молчаливая настороженность, другой – само радушие; последний – ее шеф – указал ей на один из стульев.
– Прошу вас, Лизетта. Мистер Холлингсуорт хотел бы услышать, как идут дела.
Да неужели? – усмехнулась она про себя, а вслух произнесла нарочито официальным тоном:
– Вчера вечером я отдала мистеру Престону всю подготовленную документацию. – Она взглянула на Джейка, но уж лучше бы она этого не делала, потому что его презрительно-насмешливое выражение ужасно действовало на нервы. – Копии у меня в офисе, я могу принести.
– Давайте обсудим все за ленчем? – как ни в чем не бывало предложил Джейк, и она опять почувствовала себя пойманной в ловушку.
– Великолепно! – воскликнул Андерсен и бросил взгляд на Лизетту, ожидая такой же реакции.
– Боюсь, на время ленча у меня уже назначена встреча. – Она вложила в свой отказ все мыслимое сожаление и раскаяние и сумела виновато улыбнуться. – Однако я могу пересмотреть дальнейший график, – пропела она, – и снова явиться к вам в кабинет где-то около трех.
Глаза Джейка потемнели.
– Это отпадает. Придется перенести встречу на ужин, – сказал он.
У Лизетты едва не сорвалось проклятие с губ. Ленч – меньшее из двух зол: он занял бы не более часа, а на ужин уйдет по меньшей мере два.
Она вновь ощутила на себе насмешливый взгляд Джейка; он явно предвидел такой оборот дела и ловко обошел ее с фланга!
– Что ж, если вы настаиваете… – уступила она.
– В семь, – заключил Джейк. – Я за вами заеду.
– В этом нет необходимости, мы можем встретиться прямо в ресторане. – На словах она просто из вежливости не хотела его утруждать, но глаза говорили о том, что настроена она решительно.
Джейк приподнял уголок рта.
– Я ценю вашу тягу к независимости и все же прошу сделать для меня исключение. – В его взгляде теперь была не только насмешка, но и вызов. – А кроме того, – добавил он, – мой отец перевернулся бы в гробу, узнав, что я не оказываю вам должного почтения и заботы.
Пошел ты со своей заботой! – вертелось у нее на языке. Однако при Лейте Андерсене она могла сказать только одно:
