В начале девятого Гэррет подъехала к дому Джейса и остановила машину возле его грузовика. Бросив взгляд на освещенные окна, она взлетела по ступенькам и смущенно остановилась перед входной дверью.
Когда они были детьми и Джейс с братом и дедом жили на Элм-стрит, она не имела привычки стучать в дверь. Она просто врывалась, как будто это был ее дом. Но сейчас они уже не дети. Джейс стал взрослым мужчиной, и вообще времена изменились. Неожиданно она почувствовала себя неуверенно: что делать и как справиться с непрошеным напряжением, сковавшим ее?
Она сделала глубокий вдох, собралась с силами и стянула перчатку, чтобы постучать. Через мгновение загремел засов, заскрипели петли, и Гэррет очутилась лицом к лицу с Джейсом.
— Я рад, что ты пришла.
От этих простых слов она снова почувствовала себя спокойной и уверенной. Они оба рады, что она пришла.
Гэррет поразилась тому, какие разные эмоции отражались на лице Джейса. Рот был упрямо сжат, о чем свидетельствовали глубокие складки, залегшие в уголках губ. Но она не была готова к тому, что его глаза так потеплеют, что такой нежной станет вдруг его улыбка.
Его мокрые после душа волосы из белокурых стали цвета спелой пшеницы. Гэррет была не совсем уверена в том, что поняла выражение его серых глаз, но почувствовала, как потянулась ему навстречу. Он все еще выглядел усталым, но это лишь подчеркивало странное, явно напряженное выражение его лица.
— Надеюсь, ты извинишь меня за беспорядок.
Гэррет вошла и огляделась. Тот хаос, который царил в гостиной Джейса, назвать беспорядком было бы слишком мягко. Диванные подушки куда-то подевались. Часть мебели сдвинули, чтобы дать место большому кукольному домику, а середину комнаты занимала детская походная палатка. Гэррет угадала насчет камина, но в нем не было огня, как не было клубники или охлажденного вина. Правда, Джейс был на месте, поэтому все остальное не имело значения.
— Мне у тебя нравится, — провозгласила она с задорной улыбкой. — Напоминает времена первых поселенцев.
Джейса вдруг охватила дрожь, он словно прозрел. Она что, стала выше ростом? Или у нее всегда была такая женственная фигура, и притом стройная, как у балерины?
Он почувствовал, что теряет самообладание. Что это с ним? Ведь Гэррет ничего особенного не сказала и не сделала. Это все его путаные мысли и безумная мечта о чуде.
Гэррет прошлась по комнате, огибая углы, провела рукой по подоконнику и, увидев свое отражение в окне, пригладила волосы. Джейс все еще не мог прийти в себя, а она уточнила:
— Я не хотела сказать ничего плохого о твоем доме. Это не беспорядок. Понимаешь? Нет крошек на полу или паутины по углам… Просто здесь живут.
Голос ее затих, и она взглянула ему прямо в глаза.
— Клянусь честью, Джейс. Расслабься.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить то, что она сказала и с какой искренностью. Клянусь честью? Теперь уже никто так не говорит. Никто, кроме Гэррет. Только Гэррет.
Старомодная клятва, да еще произнесенная таким дразнящим тоном, и впрямь помогла Джейсу расслабиться. Плечи немного обмякли, зубы разжались, ком в горле исчез.
— Ты что?
Ее простой вопрос вывел его из оцепенения. Она видела, что он не в себе, и постаралась отвлечь его. Ему даже стало легко.
Джейс вообще редко улыбался, но на сей раз не сдержался.
— Я просто вспомнил другие случаи, когда ты так клялась. Помнишь, как летом перед школой ты учила меня танцевать во дворе за сараем Купа? Тебе приходилось здорово сдерживаться, но, когда я в седьмой раз наступил тебе на ногу, ты сказала: «Клянусь честью, Джейс, почему бы тебе для разнообразия не наступить разок на собственную ногу!»
— Неужели помнишь?
— Ага, — честно признался он. — Но до того момента, как тебя вчера увидел, я подзабыл, как приятно быть с тобой и как легко с тобой разговаривать.
— Я чувствую то же самое.
Джейсу вдруг захотелось откинуть голову и громко рассмеяться. У него так давно не было повода даже улыбнуться, что он побоялся, что его лицо лопнет пополам, если он широко, от уха до уха, улыбнется.
— Ладно, пошли на кухню есть мороженое.
— Кому нужно вино, если есть мороженое? О, Джейс, ты знаешь, чем завоевать сердце женщины.
Голос у нее был глубокий, с хрипотцой. О женщине с таким голосом мечтают все мужчины. Но Гэррет не была мечтой, она была реальностью. Это его смутило, как и тепло, неожиданно разлившееся по всему телу. Если бы он ее не знал, то мог бы поклясться, что она с ним флиртует. Гэррет Флетчер? Да это исключено.
Будто во сне, он провел ее на кухню, снял с нее пальто и повесил на стул, чувствуя себя так, словно плывет на облаке. Гэррет, к счастью, казалось, ничего не замечала. Она была занята тем, что осматривала кухню: новую стойку, современный холодильник, сверкающий белый пол.
— Ты это все сам сделал? — (Джейс кивнул.) — И как давно ты все это закончил?
Ее вопрос вернул его на землю. Скрестив руки, он облокотился на стойку. Не об этом он собирался с ней говорить, но начать именно с этого было неплохой идеей.
— Стенку в кухне я сломал, когда Лорел Энн оставила меня, забрав Кортни к своим родителям в Кас-Лейк-Шорз. Надеялся, что, если я переделаю дом, она захочет вернуться. Я покрасил крыльцо, заменил обшивку, закончил кухню и ванную на первом этаже. Собирался переделать весь дом, но с тех пор, как мы развелись, больше ни к чему не притронулся.
Он не упомянул о том, что Лорел Энн погибла два месяца спустя. Гэррет и сама могла все вычислить.
— Вот почему здесь не пахнет свежим деревом.
Вот так. Никаких затертых слов соболезнования. Ни обвинений, ни упреков. Только констатация факта.
Постепенно ему стала передаваться ее спокойная уверенность. Гэррет была здесь, и все будет хорошо.
— Как насчет мороженого?
— Ты же знаешь, я никогда не могла отказаться от мороженого, тем более от ванильного пломбира с орешками, — простонала она с полуулыбкой.
Джейс достал коробку из холодильника и поставил ее на стойку. Он разложил мороженое по чашкам, которые, по ее утверждению, были слишком большими. Но поскольку он был Джейсом, а она — Гэррет, он добавил еще по большой ложке каждому. Она искоса взглянула на него, но не попросила уменьшить порцию.
Уже много дней, месяцев, а может быть, и лет Джейс не чувствовал себя так легко. Скрестив ноги, он облокотился на стойку.
— Не возражаешь, если я сяду? — спросила она.
— Будь как дома.
Вместо того чтобы взгромоздиться на высокий табурет по другую сторону стойки, она приподнялась на цыпочки и взялась обеими руками за край стойки. Подпрыгнув, она уселась на стойку точно так, как делала это, когда они были детьми, словно это было самым обычным делом. Помешивая мороженое, Джейс подумал, что само присутствие Гэррет было самым обычным делом. Всегда было. Неужели он забыл, как ему с ней хорошо и весело?
