– Понял. – Снова хохотнул Макс.
– Ничего смешного!
– Жень, ну как не стыдно? – Укорила немка. – Мальчик помочь хочет. Вот стремянка, полезай.
Максим залез на антресоли, чихая от пыли, нашёл старую сумку с инструментами, перебрал, вытащил дрель и набор свёрл.
– Дюбеля нужны. – Сказал он. – Есть поблизости хозяйственный магазин?
– Есть, есть. – Засуетилась немка. – Только мне так неудобно…
– Да всё нормально! – Заверил Макс. – Работы-то здесь на десять минут.
– Евгения, сходи с Максимом в «Стройматериалы». – Тоном, не терпящим возражений, наказала Екатерина Григорьевна.
– Ладно. – Неохотно согласилась Евгения. – Выйди, я переоденусь.
Через минуту Евгения вышла из комнаты уже в новых джинсах и клетчатой рубашке на мужской манер, оправила волосы, сунула ноги в мокасины, скомандовала:
– Идём.
До магазина шли молча. Евгения явно не желала снисходить да общения.
– Ладно, извини, – сказал Макс, – я не хотел тебя обидеть. Мир? – И протянул открытую ладонь.
– Ладно. – Евгения пожала руку. Ладошка у неё была на удивление крепкой, а пожатие неожиданно сильным для тощей девчонки.
– Мужскую работу мужик должен делать. – Вразумил её Макс, – а то мужа разбалуешь.
– Ты свою девушку учи. – Огрызнулась Евгения. – А замуж я пока не собираюсь. Мне ещё рано об этом думать.
– Когда-нибудь соберёшься. – Улыбался Макс. Эта мелкая рыжая бестия его забавляла.
– Тогда позвоню тебе и спрошу совета. – Парировала она и поковыряла в носу.
– Ох, и язва ты. – Покачал головой Максим. – Не хотел бы я быть твоим парнем.
– Даже если бы хотел – ты не в моём вкусе. – Фыркнула малявка.
Неожиданно Макс ощутил лёгкий укол обиды.
– Это почему? – Насмешливо поинтересовался он.
– У тебя волосы светлые. – С вызовом ответила Евгения. – А мне брюнеты нравятся. Понял? И вообще я выйду замуж за миллионера на крутой тачке. Какая машина хорошая считается?
– Мерседес. – Ехидно ответил Максим.
– Вот, значит, на «мерседесе».
– С чего ты взяла, что он на тебе женится? – Продолжил поддразнивать девчонку Максим. – Девушек полным полно, принцев на всех не хватит.
– Потому что я самая лучшая. – уверенно заявила Евгения. – Вон твои гвозди, выбирай.
– И где же ты собираешься искать своего миллионера? В Америке что ли? – На обратном пути продолжал допытываться Макс, сам не понимая, зачем провоцирует глупую беседу.
Евгения внимательно на него посмотрела и вдруг звонко расхохоталась.
– Что смешного? – Недоумевал Максим.
– Ты что, думаешь, я взаправду? Ха-ха-ха! Думаешь, я дурочка? Я же просто так сказала, ну ты даёшь! – И снова приступ хохота. Даже прохожие обернулись. – Я вообще замуж не выйду. Очень надо! – На полном серьёзе завершила Евгения.
Макс почувствовал себя круглым идиотом. Хотел посмеяться над девчонкой, а оказалось, она сама смеялась над ним. Ну да, конечно, все парни считают, будто девочки мечтают о сказочно богатых принцах на роскошных белых авто. Евгения решила обыграть эту легенду. Остроумно. Надо было найти достойный ответ, чтобы не остаться в дураках перед малявкой.
– А я-то повёлся. – Покаянно признался Макс. – Подумал, вот заработаю кучу денег, и приеду свататься на белом «мерседесе»… Ты к тому времени подрастёшь…
– Ну, если на «мерседесе», то ладно. – Смилостивилась Евгения, – Валяй, буду ждать с нетерпением.
– Даже со светлыми волосами?
– Ну, покрасить не проблема, – снова захохотала Евгения. – А ты ничего, прикольный. Я сперва думала: ботан занудный. С тобой можно дружить.
– Вот, спасибо. Польщён. – Хмыкнул Максим. – Ты тоже ничего. Правда, язва и упрямая, как ослица. Но дружить с тобой тоже можно.
– О кей. – Сказала Евгения. – Значит, друзья?
– Друзья. – Согласился Макс.
Он повесил карниз, помог прицепить занавески, после чего Евгения снизошла до «спасиба». Растроганная немка долго благодарила Максима, зазывала на ужин, Максим отказался – торопился на электричку. Евгения гордо удалилась в комнату и врубила на всю катушку модных итальяшек, отчего в стену возмущённо застучали соседи.
Выйдя из подъезда, Макс почему-то обернулся, отыскал среди десятков освещённых окошек единственное, неплотно задёрнутое светлыми шторами. Зачем-то постоял, словно ждал чего-то, потом побежал к остановке. В электричке, как обычно, открыл учебник для повторения, но немецкая грамматика отказывалась лезть в голову. Смотрел в книгу, а думал о Екатерине Григорьевне и её покойном муже, о боли, которую иногда не лечит время, о сокровенной памяти, которая всегда с тобой. И о вредной рыжей девчонке, предложившей ему свою дружбу.
Тем летом Максим поступил в Питерский университет. Немецкий сдал на пятёрку, и даже удостоился похвалы старенького седого дядечки из приёмной комиссии.
– Где Вы так хорошо выучили язык, молодой человек?
– В Германии. – Отрапортовал Максим. – Мой отец там служил в военном гарнизоне. У нас была очень хорошая учительница.
– Замечательно. – Одобрил экзаменатор. – Сын защитника Родины. Такие кадры нам нужны, не правда ли? – Обратился к полноватой даме в очках. Та согласно закивала.
Поступление Максима отмечали долго и шумно. Мать ворчала, перепрятывала заначки, отложенные на чёрный день, но отец их всё равно находил. С родственниками, друзьями, коллегами, знакомыми, соседями и просто «хорошими людьми» папаша гудел дни и ночи напролёт, в итоге даже пришлось вызывать Скорую, но к счастью, всё обошлось. В один из дней, очумевший от отцовских попоек и нетрезвых гостей Макс объявил, что съездит в Балашиху к тёте Тоне, заодно и зайдёт к немке – поблагодарить.
Антонина расчувствовалась до слёз. Облобызала племянника в обе щеки, накормила наваристым борщом, поставила тесто для пирога с яблоками с собственного сада. Включила доисторическую пластинку на стареньком патефоне – чувственный женский голос пел о вечной любви. Максиму было хорошо. Он утомился от отцовских пьянок, которые в последнее время случались всё чаще: тот не мог найти себя в гражданской пенсионерской жизни. От хмурого ворчанья издёрганной матери, от частых родительских скандалов с криками и битьём сервиза «Мадонна». А здесь было тихо, спокойно, солнце пряталось в кружевных занавесках, и ходики на стене неспешно отсчитывали замедленный ход времени.
– Тёть Тонь, – прихлёбывая компот, спросил Макс, – а почему ты замуж не вышла?
Тётка опустила глаза, на добром морщинистом лице заиграла печальная виноватая улыбка. Натруженные жилистые пальцы принялись разглаживать без того безупречную вышитую скатерть.
– Не сложилось, милый. С нелюбимыми не хотелось жить, а любви не дождалась. Вот такие пироги с яблоками. – тихо объяснила она.
