Он с каким – то тихим любопытством, немного удивившись, прочитал.
Молодая симпатичная девушка – Ирина Лебедева, пригласила его в «друзья». Ничего не понимая в играх на сайте «ОДИНОЧЕСТВА НЕТ», он принял её приглашение «дружить», бросив ещё раз удивленный взгляд на фото Ирины, тут, же отошел, забыв выключить компьютер. С жаждой допив виски, отойдя на шаг, два в сторону, упал, словно «тюфяк» на диван-кровать.
Утро наступило, так неожиданно, что открыв глаза, вдруг, все поплыло перед ними, зарябило от потока, солнечных, задиристых лучей сквозь капроновые шторы, что цеплялись своим откровенным вниманием, говоря игриво: «Вставай!»
Спросонья протирая глаза, Генрих бегло обратил внимание на монитор компьютера – он до сих пор горел. На страничке сияло улыбкой лицо с фото Ирины, а под ним письмо.
Он подошел, не веря своим глазам, с ленцой скептика стал читать: «Что делаете?»
Сокрушенно взглянув, качнув головой, с ускорением набирая из слов незамысловатое предложение, стоя изогнувшись, ответил: «Пью! Схожу с ума!»
С каким – то, скорее праздным любопытством, заглянул в раздел «о себе», то, что он прочел, облегчило его душу. Она в гражданском браке.
Не удивился, не разочаровался, со спокойной совестью вышел с сайта. Открыл Ворд, стал набирать статью. Его хлеб – писать статьи. Он – ЖУРНАЛИСТ!
ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД…
Июль. Был солнечный летний день. Генрих решил спрятаться в тени метрополитена. Двигаться на машине в жару, в таком потоке, сравни, разве что, ползти мухе по растопившему асфальту. А, значит, топтаться увальнем час, другой на одном месте. Казалось, что весь город с приезжими прятались от пекла июльского солнца, здесь и сейчас в «Метро». На станции «Красная Пресня» Генрих вошел в электричку. Людей было, как всегда в час пик. Много. Все толпились, прижимая друг друга, порой зло, бросая на соседа беглый взгляд. Он стоял, практически на выходе, мешая, по всей видимости, выходившим. Рядом с ним стояла, молодая симпатичная девушка, лет 24. Она бегло смотрела по сторонам, как бы ища себе оправдание, что так близко соприкасается с одним, другим мужчиной. Генрих вдруг понял её взгляд. Он стоял, как некогда стояла «Берлинская стена». Генрих взял на себя всю мощь пассажирского прессинга. Со всей силой отталкиваясь от девушки, давя своим монолитом на посягающих, сделать её тело доступным на ощупь. Она с благодарностью посмотрела. Он улыбнулся. Наконец остановка. «Киевская». Толпа, будто бы сорвалась. Генриха вынесло потоком и тут, же отбросило на несколько метров назад. В отчаянии, что, уже точно поедет не в этой электричке, он как мальчик, потерявший в толпе свою маму, беспомощно хлопал глазами. Вдруг, его глаза встретились с глазами, что еще недавно ему казались чужими. Да! Это, была она! Его незнакомка из вагона. Она, мило улыбнувшись, подошла. Весело, как – то, даже радостно, сказала:
– О! Здорово! Теперь, я Вас должна спасти, быть рядом, чтобы не так грустно было и Вам. Она протянула руку. И задорно, произнесла, скорее, выпалила: – Меня зовут ЛЮСЯ! А, Вас?
Генрих, немного растерявшись, застенчиво произнес:
– Генрих!
Они вдвоем засмеялись, тут, же увлеклись познанием – кто, что, как и где!? Да так, что пропустили 10 электричек. Они договорились, непременно встретиться вечером, именно сегодняшним днем, около памятника Пушкину. Довольные, они, наконец – то разошлись. Она удалялась, так медленно и плавно, что Генрих прекрасно рассмотрел ее ноги. Длинные, красивые! И, вообще! Она была, даже очень ничего! С изюминкой! Он со вздохом запрыгнул в следующую переполненную электричку. Прильнув к окну, всматривался в недалекое прошлое. В то, где осталась она и сквозь толпу все-таки, успел крикнуть: «До встречи!»
Ровно 19 часов вечера.
Генрих стоял у памятника с букетом роз, на которые он явно не поскупился, был одет стильно. Шикарные брюки, не меньше, чем «HUGO BOSS», симпатичная рубашка от Pierre Cardin. На плечи был накинут милый джемпер. Это было свободно, раскованно, уверенно. Генрих крутил головой по сторонам, рассматривая мелькающие лица. Наконец! Она идущая на встречу – парящая, воздушная, элегантная, красивая. Выглядела, просто изумительно, привлекательно! В милом платье в горошек, в туфлях на высокой шпильке, с изящной сумочкой в руке. Макияж был немного приглушен, и лишь подчеркивал молодость и красоту. От неё исходил запах мечты, соблазна в совокупности с ароматом духов Nina Ricci. Это было нечто!
Вечер не был похож ни на один из последних вечеров за последние три года. Было весело, интересно. Жизнь казалась сплошным сюрпризом. Все так радовало. Они ушли от действительности, сбежав в свой мир. В нём они нашли нишу для своих иллюзий, мечты, надежды и веры. Они наперебой читали вслух стихи Гумилева, Пастернака, даже затронули творчество Набокова. Их несло течение любви. Они побродили по Тверской, заглядывая ненадолго в одно, другое кафе, чтобы выпить кофе, и спешили обратно возвратиться в русло реки «любви», плыть по течению, восхищаясь, буквально всем. На них смотрела вечерняя Москва – яркая, взрослая, что вытесняла из них ненадолго вернувшееся детство – юность. Они устали. Поэтому решили разбежаться. Поймав такси, Генрих, решился с разрешения Люси, её проводить домой. Она сияла от радости, что вот, наконец – то, за ней ухаживает по-взрослому настоящий мужчина. Ей это нравилось.
Они ехали, молча, лишь бросая друг на друга восхищенные взгляды. День казалось, был им – подарком свыше! Подъехав к дому, они сияющие вышли, таксист тоже. Генрих, балагуря, расплатился с ним, тот с улыбкой сказал: «Везёт, же некоторым!» Улыбнувшись, сел в машину и умчался, оставив после себя клуб пыли. Он и она стояли у подъезда, с нежностью глядя в глаза друг другу. Она с трепетом, закрывая лицо букетом роз, вдруг сказала:
– Если хочешь!? Зайди на кофе! Я живу одна, так что без проблем! Генрих, стреляя пылким взглядом, беря одну руку и прижимая её к груди, вглядываясь, сказал:
– Хочу!
Они, молча, поднимались по лестнице на второй этаж. Подъезд безмолвствовал. Наверно, боясь коснуться их своей серостью. Немного постояв на площадке, они вошли в квартиру.
Квартира была однокомнатная, прибрана, что создавало уют и комфорт. Люся ее снимала, уже второй год, приехав на работу в Москву, как многие другие, чтобы начать жизнь ярче, увереннее, нежели в провинции, где на работу устроиться очень тяжело. Генрих уютно расположился на диване – глобусе, возле окна. Люся побежала на кухню, ставить чайник. Тайком шмыгнула в ванну. Там, она со стороны бегло посмотрела на себя в зеркало. Умывшись, подправив макияж, прическу, освежив свой образ духами, выскочила обратно на кухню, чтобы сделать обещанный кофе.
