Марк внимательно следил за лицом отца, словно считывая менявшиеся на нем эмоции. Вздохнул.
— Ладно, пойду приму душ с дороги.
Глава 5
Дошло, куда меня привели, только когда осталась одна в палате, серой и неуютной, с впитавшимся в стены запахом застарелой мочи и карболки. Я повернулась к медбрату, чтобы спросить, где я, и только уткнулась взглядом в захлопнувшуюся за ним дверь. Услышав щелчок замка, поняла — я в психушке. Бросилась к двери, дёрнула изо всех сил один раз, другой. Замолотила ладонями, отбивая их и не замечая боли.
— Откройте! Откройте! Выпустите меня!
Вокруг стояла ватная тишина, даже с улицы не доносилось ни звука. Обернувшись, я увидела решетки на запылённых окнах. Я схожу с ума или все это происходит во сне? Но должны же здесь быть хоть какие-то люди, те же врачи, санитары. Приложив ухо к двери, я прислушивалась к звукам извне. Тишина. Подошла к скрипучей сетчатой кровати и села, привалившись к спинке. Прикрыла глаза. Я так устала. Зачем я здесь? Почему мне просто не дали спокойно уйти? Слезы стекали по моим щекам.
Наверное, я каким-то образом заснула. Уже совсем стемнело, когда от поворачивавшегося в замке ключа я подскочила. Олег!
Потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где я и что со мной произошло. Закусив губу, со стоном осела на скрипучую койку.
Вошедшая женщина, напоминавшая мужчину, молча прошла к моей прикроватной тумбочке и поставила поднос с едой.
— Скажите, когда меня выпишут?
— Почём я знаю?
Грубый ответ отбил желание спрашивать что-либо ещё. Тётка вышла, и я снова осталась одна. Неужели за целый день никто не приходил ко мне? Я почувствовала себя заключённой. Может быть, я и впрямь натворила что-то такое, за что Господь Бог решил наказать меня? Слишком любила своего мужа, забывая о себе, не заботилась о том, как выгляжу, что хочу, чем живу? Центром вселенной был мой муж, и только его желаниям я подчинялась. Даже в постели. Олегу хотелось различных сексуальных изысков, и я с готовностью, превозмогая себя, дарила ему это — оральный, анальный, ещё там какой-то секс — все это было не по моей воле. Мне вообще секс неинтересен. Гораздо приятнее было наблюдать, как Олежка с радостью уплетает приготовленную мной еду, или вечерами, обнявшись, сидеть у телевизора, смотреть пусть и неинтересный фильм, но быть рядом с любимым человеком.
Для полного счастья нам недоставало только третьего члена семьи.
И в единый момент я лишилась всего. Словно сорняк, меня вырвали из грядки и выбросили в кучу мусора. Теперь я здесь — ничейная, ненужная, нелюбимая. Зачем? Почему мне не дали распорядиться своей судьбой, как я хочу? Я должна дать им знать.
Будто подброшенная скрипучим пружинистым матрасом, вскочила и метнулась к двери.
— Эй, кто-нибудь! Откройте! Выпустите меня, выпустите! — молотила кулаками до одури, разбивая костяшки в кровь и размазывая ее по белой поверхности.
Дверь неожиданно распахнулась, так, что меня отбросило и свалило навзничь, а может, это были два показавшиеся мне гигантскими санитара, которые склонились надо мной. Один схватил за запястья так больно, что я вскрикнула, зажмурившись и стиснув зубы. У другого в руке был шприц. На миг я встретилась с ним взглядом — ничего не выражающим, холодным, равнодушным. Это было последнее, что я помнила.
* * *
Елизавета с нетерпением выглянула в окно и на минуту замерла от восторга. Снег крупными белыми хлопьями медленно падал с неба и, долетая до асфальта, таял. Первый снег. В этом году осень затянулась — дождливая и серая, под стать настроению. Год начался так хорошо — они с мужем купили новую квартиру в элитном районе, к тому же шеф Игоря обещал взять того в какой-то дорогостоящий проект, да и у самой Лизы дела шли в гору. На работе все было идеально — она стала старшим менеджером, и сотрудники ценили ее и уважали. А в середине лета босс увеличил зарплату чуть ли не вдвое.
Вот только, как оказалось, не только ее личная жизнь влияла на настроение. Подруга Милка. Не единственная — у Елизаветы недостатка в друзьях никогда не было, но милая, под стать своему имени, всегда готовая прийти на помощь, выслушать, дать совет. Двери дома Милы всегда были открыты для друзей. И вот теперь она в беде.
Елизавета до сих пор с ужасом вспоминала происшедшее. В тот день шеф подарил ей два билета в театр — для неё и Игоря. К сожалению, представление должно было пройти в тот день, когда у них с мужем были свои планы, и чтобы билеты не пропали, она предложила их подруге.
По телефону голос Милы был довольным. Явно той не терпелось поделиться радостными новостями. Договорившись, что Лиза заедет вечером на чай, девушки попрощались.
Но на звонок в дверь никто не ответил, и Лизе показалось это странным. Изнутри доносился аппетитный запах еды — Милка была прекрасной домохозяйкой, из-под ее умелых рук выходили шедевры кулинарного искусства. Лиза была уверена, что подруга дома — позвонила ещё раз, затем ударила в дверь, ещё раз, уже сильнее. Дверь подалась — оказалась не заперта. Девушка нерешительно вошла внутрь, заглянула в комнату — никого. В воздухе витал запах парфюма Олега, а значит, он уже был здесь. Лиза почувствовала, как засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Решительно войдя в кухню, замерла.
Мила сидела на стуле в углу, запрокинув голову, рот чуть приоткрыт, а в щелках между веками видны глазные белки. Лиза сразу поняла, что произошло: разноцветная россыпь таблеток, полупустая бутылка... Девушка выхватила телефон, дрожащими пальцами набирая номер скорой помощи...
И вот уже прошло два месяца, а подруга по-прежнему в больнице. Если первые недели Лиза могла навещать ее, то теперь Милу перевели в психиатрическое отделение. Лиза отказывалась даже думать, что переживала там несчастная. Несколько раз пробовала поговорить с лечащим врачом, но так как не приходилась пациентке родственницей, то в этом ей было отказано. Зато Лиза знала точно — Милкин муж не единожды приходил в больницу, и точно не для того, чтобы навестить супругу. Он явно что-то напевал доктору о своей жене.
Задумавшись, Лиза не услышала, как открылась входная дверь, и ойкнула, когда Игорь влетел в кухню с радостным возгласом:
— Меня взяли! Взяли, слышишь?
— О, господи, куда? — расширенными глазами глядела на мужа.
— Лиз, как куда? Забыла? В проект!
Она подошла к Игорю, принюхиваясь к его дыханию:
— Ты пил?
— Ну конечно, отметили с коллегами, а что?
— А я ждала тебя, думала, что ты что-то решил по поводу Милы...
Лиза была разочарована.
— Слушай, ну что тут можно сделать? Врачи правы — твоя подруга психически нестабильна, и ей ещё долго надо лечиться.
Глаза девушки потемнели от гнева:
— Это Олег тебе такое сказал?
— Лиза, родная, — Игорь попытался обнять жену, но та вырвалась. — Олег прав. Нормальная баба никогда бы не решилась на такое. Это ж надо убить себя из-за того, что он предложил развестись. Ну явно ку-ку.
— Милка как раз самая нормальная, а твой Олег — гнусный предатель. Самый последний сукин сын. Она была беременна от него, а теперь у неё нет ни ребёнка, ни мужа. Даже жить негде!
— Ну, хочешь, я договорюсь, и ей сделают ремонт в ее дыре? В конце концов, комната на Ленинском проспекте стоит больших денег...
— Да иди ты... — Лиза отвернулась.
Прошла к окну. Злые слёзы подступали к глазам, сдерживаемые рыдания мешали дышать. Проклятые мужланы. Бессердечные и тупые бараны.
— Лиз, ну ты чего? Переживаешь из-за какой-то ерунды... — Игорь потянулся к ней губами, но девушка увернулась.
— Я всего-то просила найти ей хоть какую-нибудь работу. Ты же обещал мне.
— Кем? Уборщицей?
— Дурак ты, Степанов. Мила, между прочим, квалифицированный специалист, она даже диссертацию написала за Олега.
