— А ты что его защищаешь? — Усмехнулся Борис, и те два незнакомых мальчишки позади задорно хмыкнули. Вся надежда была, что мне поверят, но с каждой минутой она рушилась.
— Он один, а вас пятеро! И вообще! Не толкал он ее, я сама видела.
— Стрельцова, — поднялся, наконец, Андрей. Отряхнул брюки и пнул мой бедный ранец, как футбольный мяч: сильно и бескомпромиссно. — Иди куда шла, пока я добрый.
— Классная сейчас придет, вы думаете, я шучу?
Громыхнул гром, и сверкнула молния. В этот момент, я окончательно потухла. Мы стояли здесь уже минут пять, и мальчишки явно понимали: мои слова — блеф. Они могли бы растоптать меня вместе с Кириллом, проучить, но хлынул дождь. Сильный, с крупными каплями. Ветер, завыв в такт погоде, и только это, кажется, спасло нас с Соболевым.
— Пошли, парни, — скомандовал Андрей. — Еще мокнуть из-за какого-то монстра будем. В следующий раз доиграем.
Они переглянулись, схватили свои вещи и помчались под крыши домов, прячась от осеннего дождя.
3.2
Я упала на колени возле Кирилла и аккуратно дотронулась до его лица, возле рта был сгусток крови. И вообще мальчишка выглядел очень плохо. Мне даже почудилось, что он без сознания. Испугавшись, я наклонила голову, пытаясь рассмотреть лицо, а заодно и уловить дыхание.
— Разве трогают так труп, — через силу, как мне показалось, произнес Соболев. Он открыл глаза, и внимательно так посмотрела на меня. Будто бы люди, проявляющие заботу о ближнем, для него были редкостью.
— Давай, помогу встать, — прошептала я. Дождь становился сильней, ветер холодней, поэтому оставлять лежать его на земле, было бы совсем неправильным.
— Я сам, — отказался сухо от моей помощи Соболев. Он медленно сжал пальцы, пытаясь, подняться. Однако тело дало сбой. Стоять, и ждать чуда, не было времени, поэтому я оттолкнула все плохие мысли из головы, и подхватила худощавого мальчишку под руку. С неохотой он оперся о мое плечо и кое-как встал.
Я оглянулась, нашла глазами наши рюкзаки. Придется все нести самой, все-таки Соболев еле на ногах стоит. Да еще и дождь поливает, холодно.
— Облокотись на забор, ага вот так, — попросила я Кирилла. Он молча выполнил поручение, но взглядом держал меня, это было настолько очевидно, что мене и оборачиваться не пришлось. Ощущала каждой клеточкой, каждой частью кожи его колючий взгляд. Закинула ранцы на плечи, и осознала, что для худой меня вес слишком велик. Нужно бы переждать дождь или попросить кого-то о помощи. Соболев будто понял меня, будто прочитал мои мысли.
— Иди сюда, — позвал он. — Тут крыша возле забора.
Я послушано подошла ближе, и заметила, что чуть дальше вдоль забора, действительно, есть крыша. Вернее подобие козырька. Не густо, конечно, но всяко лучше, чем идти сейчас под таким ливнем. Ладно бы одной, а нас двое и плюсом два тяжелых ранца.
Быстрым шагом я достигла места, скинула туда рюкзаки, а затем обратно направилась к Соболеву. Он облокотился на меня, и мы кое-как доковыляли до козырька. Встали, подобно двум статуям свободы, вжались в забор, и уставились на улицу, на лужи, и мокрые здания и стены. Капли разлетались об асфальт, а звуки их падения музыкой разносились по крышам домов.
— В рюкзаке есть кофта, вытащи.
— А, хорошо, — кивнула и потянулась к ранцу. Руки были мокрые, волосы и одежда тоже. И на самом деле, я немного дрожала. То ли дело в пережитом стрессе, то ли мне просто было холодно. Потянула язычок от замка и вытащила оттуда черную олимпийку с капюшоном. От нее пахло цедрой апельсина и горьким шоколадом. Странно, но запах почему-то отозвался во мне чем-то приятным.
— Вот, — протянула я кофту Соболеву.
— Закрой рюкзак, пожалуйста, — попросил Кирилл, и я вновь выполнила его поручение.
— Одевай, а то мокрая вся и одежда просвечивает, — серьезный и спокойный тон вернулся к Соболеву. Я опустила голову, глянув на себя, и заметила, что моя белая водолазка облепила тело, показываю свету белье. Мой детский и первый бюстгальтер, который я затребовала купить, сейчас выглядел так глупо. Волна стыда и смущения захлестнула. Хотелось под землю провалиться. Я обхватила руками лицо, резко отвернувшись. Мне было неудобно смотреть на Кирилла. Он видел… мой детский бюстгальтер… хотя, как сказала Лилька, там и держать ему было нечего. И эта мысль сейчас как назло ворвалась в голову, заставляя щеки полыхать алым пламенем. Слезы хлынули из глаз, и с уст сорвался предательский всхлип.
— Иди домой, Стрельцова, — прошептал Соболев, и я почувствовала, как мне на плечи легла ткань. Это была его олимпийка. Теплая, с вкусным запахом. С длинными руками. Я оглянулась и замерла. Кирилл взял рюкзак и медленными шагами направился прочь, оставляя меня позади. Он держался одной рукой за живот, а другой за лямку ранца. С каждым шагом он отстранялся больше и больше. Соболев давал мне возможность идти домой. Снимал груз ответственности с плеч.
И я пошла. Накинула капюшон на голову, застегнул кофту под самое горло, еще раз глянула в сторону удаляющейся фигуры мальчишки. Он был странным парнем. Человеком, от которого веяло холодом. Человеком, рядом с которым мне было некомфортно находиться. Но в то же время, я почему-то не могла перестать смотреть ему в след.
Глава 04
4.1
Домой я пришла мокрая, но олимпийка Кирилла скрыла мой позор, а еще немного согрела. Родителей еще не было, а сестра зависала у подруги этажом выше. Я стянула с себя мокрые вещи, шмыгнула в душ, и наконец, смогла выдохнуть. Горячие капли воды успокаивали, но не могли заставить перестать думать о Соболеве. Закрывала глаза и видела его потухшее лицо и кровавый след в уголке губ. Почему же он не протянул руку Аленке, стоя возле лестницы. Почему ведет себя настолько странно и пугающе. Ответов на вопросы у меня не было.
Когда вышла из душа, быстро всполоснула кофту мальчишки. Не хотелось, чтобы домашние узнали про этот случай. Мама, итак, всеми фибрами души ненавидела Кирилла. В ее глазах он был ненормальным ребенком с испорченной психикой. Она была в первых рядах за то, чтобы его отчислили из школы. И это был весомый повод ничего не говорить никому. Меньше знают, лучше спят.
Олимпийку я сушила долго. Сначала утюгом, как могла, гладила и парила. Затем феном. Другого выбора не было. Если Лилька увидит, сразу доложит маме, а та потом будет пытать долго и мучительно. В итоге к вечеру одежда уже лежала в пакете, который я надежно запрятала под столом.
В понедельник Кирилл не пришел в школу. Зато ко мне подошла Танька. Она протянула пакетик с моими любимыми сушеными бананами и мило улыбнулась.
- Что это? — Вскинула удивленно я бровь, рассматриваю подругу.
— Мама передала, нам на обед. — Примирительный жест с одной стороны порадовал, а с другой огорчил. Если бы Алену не перевели, Филимонова, вряд ли бы обо мне вспомнила. А еще она поверила в то, что я стащила кошелек. Но в силу своего мягкого характера, я решила все же дать шанс Таньке.
— Аппетита нет, — отмахнулась, переводя взгляд на толстяка Андрея, который громко смеялся с шутки Вити. Никто из них, к слову, и глазом не повел в мою сторону сегодня. Будто ничего в субботу не произошло.
— Я была не права, — уселась на стул возле меня Филимонова и снова протянула бананы.
— Это очевидно, — согласилась с чистосердечным признанием подруги. Хотя было ли оно пропитано искренностью, мне понять не удалось.
— Давай, бери банан, и прекращай дуть губы. — Заключила Танька и я потянулась к пакетику с сухофруктами.
Всю неделю Соболев отсутствовал на уроках. И это, сказать по правде, меня волновало. Возможно, ему сильно досталось, возможно, он сейчас в больнице. Меня гложило чувство вины, что преступники остались безнаказанными. А еще, что я поздно пришла на помощь. Все же в тот день мысли были на распутье, и в эти минуты, пока я думала, он получал удар за ударом.
Таньке я ничего не рассказала. Я никому ничего не рассказала. Это была моя тайна, трех придурков с нашего класса, и Кирилла. И она уйдет со мной в могилу, так я решила.
