— Подробнее.
— Родители уехали в гости в другой город. А я отпросилась к Кате с ночевкой. У меня нет ключей от квартиры. И даже если я им позвоню, раньше утра они все равно не приедут.
Зашибись.
А самое главное так невинно и жалобно, что даже не верится, что эта девочка умеет брать в рот и раздвигать ноги.
— Поехали!
— Куда?
— Ко мне!
— Ни за что!
Знаю, что это хреновая идея. Но ничего пока не могу придумать. К Кате точно не повезу. Я хочу ограничить их общение, а значит нечего ей делать у нас дома. Это точно.
— Мои угрозы еще в силе, — напоминаю девчонке.
Хотя и в планах ничего подобного не было. Но ей об этом знать не нужно. Думаю, она и так напугается, что сама свалит из школы.
Она судорожно сглатывает и встает.
— Не бойся. Ты мне не интересна. Просто слушайся и не создавай проблем.
Она кивает и идет за мной. В этот раз сама садится в машину.
— Если хоть пальцем меня тронешь, я…
— Говорю же, ты мне не интересна, — перебиваю девчонку.
По-прежнему хорохорится, хоть и напугана до чертиков. И это почему-то вызывает у меня улыбку, которую я с трудом сдерживаю. И в очередной раз напоминаю себе, что в ней нет ничего ангельского и она прямая угроза для моей сестры.
Всю дорогу мы снова молчим. Она покорно сидит и смотрит вперед, упрямо поджав губы, а я почему-то нервничаю. Как будто делаю что-то неправильно. Чтобы расслабиться включаю музыку и пытаюсь выкинуть из головы все негативные мысли. Это всего лишь недоразумение, о котором я завтра даже и не вспомню.
На парковке мы выходим из машины, и девчонка послушно следует за мной. Глаза в пол, ну пряма сама невинность.
— Переночуешь у меня, — сообщаю, когда мы заходим в квартиру, — завтра отвезу тебя, и надеюсь наше общение на этом закончится. И с Катей тоже. Слева моя комната и ванная, по центру кухня, справа гостиная. Там диван. На нем будешь спать.
Девчонка молча снимает обувь, затем плащ и проходит в гостиную. Она внимательно оглядывает беспорядок, устроенный мной накануне, и мне взрослому дяде, почему-то становится неловко. А должно быть наплевать.
— Я не перестану общаться с Катей, — слышу дерзкий тоненький голосок, — она моя подруга и очень дорога мне. Вылететь из школы не боюсь, а отдать друзьям не посмеешь.
Она подходит к огромному окну и застывает, наблюдая за ночным городом с высоты птичьего полета.
А я в очередной раз охреневаю.
Какая-то малявка ставит мне условия. Игнорирует меня.
И я готов ей надавать лещей за такое наглое поведение, но снова в мое поле зрения попадает ее маленькая круглая попка. И я залипаю. Как будто это мне шестнадцать и у меня спермотоксикоз.
Идея наказать ее приходит спонтанно. Я даже не успеваю подумать о последствиях. Просто подхожу к ней, разворачиваю к себе, и чтобы самуму не испугаться ужаса в ее глазах, подхватываю ее на руки за ягодицы.
Она тут же цепляется руками за мой джемпер и сжимает бедра вокруг моих ног. Она такая маленькая и хрупкая в моих руках, что я тут же вспоминаю, что это еще ребенок. Обещаю себе только проучить ее и не дав опомниться, тащу ее к дивану, кидаю и прижимаю ее тело к горизонтальной плоскости.
От ее слишком откровенной близости меня кидает в жар, и чтобы не навыдумывать невесть что, я накрываю ее губы своими. Теплые и вкусные. Просто охренительно сладкие. И настолько увлекаюсь изучением ее рта, что не слышу ее мычаний. Как только ей удается освободиться от моего захвата, мои уши закладывает от душераздирающего крика.
Она кричит так, что мне самому становится страшно. Я скатываюсь на место рядом с ней, а девчонка тут же поднимается на ноги и убегает за журнальный столик.
Ее снова всю трясет, а по щекам льются реки слез. Она судорожно всхлипывает и затравленно смотрит на меня. И я даже не знаю, что сказать ей в ответ. Просто смотрю и не понимаю. Неужели я настолько противен ей? И чего она так испугалась? Ведь я явно был бы у нее не первый, если бы дело дошло до чего-то более интимного, чем поцелуй.
— Ты чего?
— Я не буду больше общаться с Катей! Только не надо меня трогать. Выпусти меня. Я лучше на остановке!
Что за бред?
— Я не хотел тебя напугать.
Она глубоко дышит и явно мне не верит.
— Просто думал, что поцелуй на ночь не повредит нам обоим.
— Я… Я… Я еще никогда не целовалась, — и снова смотрит в пол.
Ее щеки заливаются краской смущения и теперь я не верю ей.
— Я слышал, как ты рассказывала Кате о своем сексуальном опыте.
Боже, как сложно-то с этими малолетками. Никогда не стеснялся пошлостей, а здесь почему-то язык едва шевелится.
— Когда? — замирает девчонка.
— Когда приехал. В нашу последнюю встречу, — ощущение такое что я натворил дел и теперь оправдываюсь за них.
— Я ничего такого ей не говорила, — продолжает всхлипывать моя гостья. — Я… я…
— Девственница? — помогаю ей.
Она кивает и снова краснеет. Но хотя бы перестает плакать.
— А про кровь и все остальное? — чувствую себя идиотом.
Она морщит лоб, словно вспоминая.
— Я только про стоматолога ей рассказывала тогда. Как лечила свой зуб, — она обхватывает себя руками, — я хочу уйти.
А я прокручиваю весь ее разговор с моей сестрой и понимаю, что такое могло быть в действительности. Да и не тянет этот воробей на опытную соблазнительницу. И я этому несказанно рад. Хрен знает почему, но рад.
— Куда?
Она жмет плечами.
— Если я извинюсь и пообещаю, что не обижу, рискнешь остаться? Даже с Катей не буду запрещать общаться.
Боже, какой я идиот. Хотел сестру защитить, а сам дров наломал. Да по ней издалека видно, что еще ребенок ребенком.
Она молча сверлит меня строгим взглядом, и кажется я готов сам покраснеть.
— Извиняйся!
Что? Реально? Я думал, что уже это сделал.
— как тебя зовут?
— Маша.
— Маша. А на колени вставать не надо?
— Я лучше пойду.
Офигеть, сколько в ней гонора. Упрямая, как осел.
— Маша, извини меня. Я был не прав, непозволительно груб и обидел тебя совершенно незаслуженно. Просто сделал поспешные выводы. Но я совсем не хотел тебя обидеть. Так пойдет?
— Пойдет, но язвительности можно было и поменьше.
Я качаю головой. И так хочется ответить ей что-нибудь такое же дерзкое, но понимаю, что мы можем снова сцепиться.
— Ложись спать. Уже поздно. Завтра отвезу тебя к Кате.
Она, не гладя на меня, спокойно, словно это не она десять минут назад орала, как резаная, идет в ванную, а когда выходит из нее, то на ней нет ни грамма косметики. Красивая, нежная, и совсем ребенок. Мне хочется разглядеть ее получше, но боюсь снова напугать, поэтому желаю спокойной ночи и ухожу.
В своей комнате достаю телефон и вижу, что мне за это время Катя позвонила раз сто, наверное. Перезваниваю.
— Если с Маши упадет хоть волосок, ты мне больше не брат, — шипит она в трубку.
Еще одна бешеная малолетка.
— Все отлично с твоей Машей. Мы поговорили, я понял, что был не прав, и даже извинился. Завтра утром привезу твою Машу.
— Ты придурок!
— А ты тоже хороша. Могла бы не игнорить меня, а сама все объяснить. Может ничего такого бы и не было.
— Я не подумала.
— Мозгов у вас нет, вот и не подумала.
— Не обижай ее, — тихо просит Катя, — у меня кроме них совсем никого нет.
Я тяжело вздыхаю. Наверное, и правда, у Кати и подруг то настоящих никогда не было. И Маша, и та блондинка, похоже ей действительно дороги, раз она так яростно идет в защиту.
— Не буду. Спокойной ночи.
Катя сбрасывает звонок, а я раздеваюсь и ложусь в свою кровать. Верчусь и не могу уснуть. Мне не дает покоя моя сегодняшняя гостья. Вроде все нормально, но почему я не могу выкинуть ее из головы. Настолько въелась, что я бесшумно встаю и крадусь в гостиную прямо в трусах.
Она спит, свернувшись калачиком. Даже не разделась. Волосы разметались по подушке. Дыхание ровное. Ресницы слегка подрагивают, и столько в ней нежности и безмятежности, что я удивляюсь, каким идиотом я все же оказался.
