— Так я и не собираюсь ее жестко чморить, — развожу руки в стороны, — я не такая мразь. Немного нервишки пощекочу и все.
И это правда.
— Ладно, — сдается Егор, — я залез на сервера универа и кое-что нарыл. Полине скоро девятнадцать, учится на втором курсе на бюджете. Учится, кстати, на стипендию. Трижды получила социальную выплату, так как семья неполная. Нет отца.
— Почему Трижды, разве ей не должны платить каждый месяц? — уточняю, пододвигая вторую чашку кофе Егору, и сажусь напротив.
— В конце декабря устроилась на работу, пока не смотрел куда. Меня больше всего насторожило, что она провела полгода в детском доме в одиннадцать лет.
А вот это уже интересно. Должно было произойти что-то серьезное, раз ее разлучили с матерью. Но потом все же вернули. Мать не собирались лишать прав или вмешался кто-то?
Егор ответить не сможет, придется выяснять самому. Из чистого любопытства.
— Она оплачивает курсы Лондонского университета, — вклинивается в мои рассуждения Егор. — Умная девочка, вкладывается в будущее.
Друг похоже начинает восхищаться писюхой. Не удивительно, он всегда с уважением относится к людям, которые не сидят на жопе ровно и ноют, а работают, учатся, развиваются. Но почему-то его восхищение меня немного подбешивает.
Открываю рот, чтобы обозначить свои притязания на постель Полины, как тишину разрывает звук моего телефона. Смотрю на дисплей и сбрасываю. Звонок возобновляется, я снова сбрасываю и перевожу на беззвучный.
— Отец? — спрашивает Егор, и я киваю. — Давно он не был так настойчив.
— Названивает больше недели. С тех пор, как я стал ночевать то у тебя, то у Макса, то у Артема.
— Ты сдружился с братом?
— Да, за пару месяцев до отъезда, мы начали общаться и наладили контакт. Много созванивались, он мне советы по бизнесу давал. Я же вроде говорил, что мы общаемся.
— Я как-то не думал, что настолько близко, — виновато улыбается друг. — А дядя Олег что хочет?
— Думаю, он узнал о моей новенькой машине и квартире и пытается понять: откуда столько денег.
— Кстати, а откуда? — Егор перестает клацать по клавиатуре и поднимает на меня удивленный взгляд. — Твой папаня подсуетился и заморозил мои счета, когда ты перевел деньги. Уверен, Максу тоже.
— Я рассказывал, что мы с парой друзей купили фудтрак и поставили на территории кампуса. За два года один фургон превратился в сеть от кофеен с быстрым питанием до нескольких элитных ресторанчиков. Когда отец понял, что я не загибаюсь в чужой стране с бестолковой мамашей, как он выражался, то начал мелко пакостить. То терморегулятор в авторефрижераторе сломается и в ресторан приедут замороженные овощи или размороженное мясо. То отзыв какой-нибудь появится. И все в этом духе.
— Ты никогда не говорил, что бизнес так поднялся, — укоризненно произносит Егор.
Да, обычно я ограничивался фразой: развиваемся потихоньку. И не потому, что стеснялся успеха или не доверял друзьям, опасаясь их зависти и ножа в спину.
— Прости, друг, — хлопаю Егора по плечу, — просто я считал, что мне еще расти и расти, пока не пришло время продавать свою часть бизнеса. Как только я получил диплом отец четко дал понять либо я возвращаюсь на Родину, либо бизнесу крышка. Я не мог так поступить с партнерами, они вложились не меньше меня, но из-за моих семейных разборок могли потерять все. Они выплатили мне часть, и я разделил деньги между тобой и Максом. Отец прикрыл ваши счета и немного расслабился. А когда парни скинули еще часть суммы уже мне, я в этот же день купил и машину, и квартиру. Теперь я временный бомж, — смеясь, развожу руки в стороны.
— Да ну, брось, — отмахивается Егор с улыбкой, — твой дядя не даст долго морозить Макса. Скоро накапает дяде Олегу на мозги, и счета по щелчку восстановят. И мои тоже под шумок.
Это да. Дядя Антон — мировой мужик. И не скажешь, что родной брат моего папаши. Полные противоположности. Максу с отцом очень повезло.
Помню, как в восьмом классе нам захотелось создать рок-группу, мой отец посмеялся и приказал не заниматься глупостями, а углубиться у изучение мировой экономики. Зато дядя Антон поддержал и нанял бригаду рабочих, которые отгородили часть гаража и обили его звукоизоляцией. Потом вместе с нами выбрал инструменты и привел репетиторов. Возможно, он надеялся, что мы станем музыкантами, а возможно понимал, что это бунт переходного возраста и скоро все пройдет.
Два года мы усердно занимались, нашли толкового вокалиста и даже выступали в местных барах. А после выпускного как-то резко на все забили, кроме фронтмена. Он до сих пор занимается вокалом и поет в довольно известной группе.
Звук входящего сообщения выдергивает меня из воспоминаний, и я фокусируюсь на хмуром Егоре, читающем СМСку.
— Ден, можно у тебя сегодня переночевать?
— На одном надувном матрасе будем спать, сладенький? — прикалываюсь писклявым голосом.
— Конечно, дорогой, — отвечает так же. — Я тебя еще поцелую на ночь и одеялко подоткну. Коленом. С размаху, — добавляет нормальным голосом.
— Прости, милый, — перестаю кривляться, но не могу сдержать смех, — но такие игрища срамные не для меня. Собирайся поехали в ТЦ, купим все необходимое. И Максу напиши, может подтянется.
Едем на моей тачке, хочу обкатать малышку. Я за рулем сидел два раза, когда отгонял в мастерскую, где сделали офигенную аэрографию, и когда забирал.
— Останови у кофейни, — просит Егор, — куплю что-нибудь пожевать.
6 Полина
Садимся с Ирой на широкий подоконник, и я делаю небольшой глоток кофе, чувствуя, как желудок начинает бунтовать. Стоило сначала поесть, а уже потом накачивать организм этой бурдой. Но буфет и столовые сегодня еще не работают.
— Ты нашу элиту знаешь, — начинает Ира шепотом.
— Которую из? Треть универа — дети богатых родителей.
— Егор, Максим, Миша, — поясняет подруга, закатывая глаза.
А, эти. Самые элитистые из элитной элиты. Держатся особняком, не подпуская даже себе подобных. Окружены дымкой сплетен и стаей девчонок, постоянно отирающихся рядом и наблюдающих со стороны. Поставщицы фотографий троицы для чата. С первого дня только и слышу о парнях: они то, они сё, какая классная задница. Я лично знакома только с Мишей, и он не похож на зазнавшегося индюка.
— Раньше их было четверо, — продолжает Ирка. — Дена ты видела, можешь догадаться, сколько девчонок за ним бегало. Говорят, одна даже вены резала или таблеток наглоталась, а потом ее…
— Ира, ближе к сути.
— Зануда. В общем, с ними хотели общаться почти все, но их довольно грубо посылали, особенно Денис.
— Мне поэтому его бояться? — перебиваю раздраженно. — Потому что он может меня послать?
Какая несусветная чушь. Я ему в друзья набиваться не собираюсь, в девушки — тем более.
— Можно и так сказать.
Ира надувает губы. Первый признак того, что она близка к обиде. Улыбаюсь миролюбиво, чтобы сгладить свою резкость и отпиваю еще кофе, уговаривая желудок успокоиться.
— Продолжай, пожалуйста, больше перебивать не буду.
— Он может послать тебя в Мухосранск без возможности закончить самую убогую шарагу и перспектив на дальнейшее трудоустройство кем-либо.
Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться на весь коридор. Останавливает Иркино серьезное лицо и нежелание ее обижать.
Я легко могу поверить в издевательства как в зарубежных комедиях: выбитые из рук учебники, опрокинутый обед, гадости в спину, но чтобы отчисление… Это полный бред.
— Можешь не верить, — подруга снова надувает губы, — но так мне рассказал Гриша, а он учился с Денисом два курса.
— Ладно, разберемся.
Проще согласиться, чем спорить с этой упрямицей. Подхожу к автомату и покупаю еще один стакан капучино. Это для Юли за ее помощь. Она единственная из прошлой группы с кем я немного общаюсь. Остальные словно забыли, что я с ними училась.
Подходим к деканату, где уже никого нет. Похоже мы прошляпили свою возможность, только зря время на сборы тратили. И Юля нас продинамила не понятно почему. Не успеваю обидеться на бывшую одногруппницу, как она выходит из деканата и протягивает наши зачетки и студенческие.
