гостиной выглядывает любопытная моська Даяна.
— Тогда сам себе наложишь, — обидевшись Настя собирается сбежать к сыну.
— Стой, — ловлю ее за талию и так получается, вроде даже случайно, что я резко дергаю ее на себя прижимая спиной к груди. Вдыхаю сладковатый запах волос и отпускаю. — Спасибо, что приготовила горячий обед. Просто с голоду я бы точно не умер, а вот натруженная нога не даст тебе спать без обезболивающего. Как Ян?
— Лучше. Пользуется своей простудой, не отлипает от телевизора.
— Вы сами то ели? — сняв верхнюю одежду прохожу сразу в ванную, чтобы вымыть руки.
— Нет. Я только закончила, — раздается ее голос из гостиной.
Иду к ним. Сначала проверяю состояние Даяна, ругаю его за мультфильмы на добрую половину дня.
— Давай сюда свою несчастную ногу, — беру ее чуть выше наложенной утром повязки, устраиваю пяткой у себя на бедре, аккуратно разматываю эластичный бинт.
В голову лезут разные мысли, когда пальцы касаются ее нежной светлой кожи. Умом то я большой мальчик, который понимает, что она не совсем готова совершить еще один заход в отношения, но другие части тела, такие как, например, нервно бьющееся рядом с Аськой сердце, подсказывают, что неплохо бы попробовать.
Она не замечает, как меня ломает рядом с ней. Я хорошо научился это скрывать. У них с Даяном нет никого ближе. Если оттолкнет, оберегать Настю мне будет гораздо сложнее.
Перевязал ей опухшую ступню. Яну закапал в нос, дал хороший иммуномодулятор. Раскопал в своих залежах развивающую настолку и вручил малому вместо мультиков. Пульт от телевизора поднял выше, чтобы этот самостоятельный деть его не достал.
Быстро переоделся в домашнее и на кухню. Здесь обалденно пахнет домашней едой. Сам редко готовлю, когда один, и сейчас очень радуюсь простому супу. На столе белая пиалка с нарубленной свежей зеленью. Бросаю немного себе в тарелку и урча от удовольствия ем.
На мой затылок ложится Настина ладошка. Она проводит ею вскользь по коротко стриженным волосам запуская по шее бодро марширующие мурашки. Не замечая этого садится напротив.
— Нравится? — берет в руки ломтик ржаного хлеба, отламывает кусочек, кладет в рот.
— Да, — отвечаю сразу и на вопрос, и на ее прикосновение. — Вкусно, спасибо, — улыбаюсь ей. — Тебе чего не лежится опять?
— Я не рассказала… — мнется, как маленькая нашкодившая девочка. — Тот мужчина, которого я видела во дворе, приходил в наш клуб.
— Тааак, — откладываю ложку. — Что-то хотел? Подходил? Говорил?! — на последнем слове голос просаживается до хрипа.
— Нет. Бокалом отсалютовал, посмотрел немного программу и исчез. Яр, мне страшно, — ее глаза становятся влажными запуская по моим венам раскаленную лаву вместо крови.
Вдох, выдох. Заставляю себя сидеть на табуретке. Я друг. Всего лишь друг!
Ааа! Черт!
— Иди сюда, — встаю, тяну ее за руку с места, усаживаю к себе на колени. Ася доверчиво и так по родному утыкается носом мне в шею не понимая, что делает сейчас со мной. Сопит, щекочет кожу. — Не реви только, — стараюсь улыбнуться и ровно дышать. — Я подумаю, как выяснить, что это за мужик такой тебя пугает. А пока поживете у меня. Вам все равно еще лечиться и лечиться.
— У меня работа, Яр. За квартиру скоро платить, за детский сад. Ты же знаешь, сколько у нас расходов, — вздыхает, тиская в пальцах мою футболку.
— А я на что? М?
Немного задевает вот это ее: «Я сильная и независимая!».
Да нет, блин! Много задевает, что она не принимает от меня материальную помощь. Самостоятельная моя. В долгу быть не хочет!
Аська вбила себе в голову, что я и так из-за нее здесь убиваю свою блестящую карьеру. Нормально мне здесь. Хорошая частная клиника приняла с распростертыми объятиями. Даже должность заведующего отделением предлагали, лишь бы столичный доктор не свалил обратно. Я отказался, выбрав работу с пациентами вместо постоянной бумажной волокиты. Мне ее и на своем месте хватает.
— Мое мнение насчет этого твоего клуба ты знаешь давно, Ась, — говорю строго.
— Знаю, — слезает с колен, ставит чайник.
— А на основной работе у тебя официальный больничный. Так? — кивает. — Ну вот. Так что выдыхай и пиши список, что вам привезти из дома. Я через часик сгоняю, соберу все необходимое. И не спорь! — торможу на вдохе поток ее сопротивления.
— Тиран, — улыбаясь, Настя ставит передо мной кружку с чаем.
— Еще какой. А ты не знала?
Она расслабляется, и я вместе с ней. Пока собираюсь, выдает мне список, рассказывает, где что лежит.
— Ась, ты мне еще карту нарисуй, — влезаю в теплые ботинки. — Ушел, — потрепав Даяна по волосам, целую его маму в щеку и сбегаю к машине.
Прогреваю, стартую с места поднимая из-под колес белое облачно снежной пыли.
С неба срываются крупные белые хлопья. Сначала редкие снежинки кружатся и падают на лобовое, но стихия быстро расходится, превращая медленно двигающиеся машины в сугробы.
Весь город встал в одну большую пробку. Радио в машине заикается. Ищу другое. Новостное обычно всегда работает исправно, уж не знаю, почему.
Оставляю. Пусть бубнит. Сидеть в полной тишине и слушать, как за окном шуршат чужие шины попросту скучно.
Из колонок хорошо поставленный мужской голос рассказывает про циклон, накрывший среднюю полосу страны, про мировую экономику и последние слухи столицы. Среди них упоминается знакомая нам с Аськой фамилия Салаевых. Оказывается, Самир вернулся в отчий дом и планирует постройку целой сети торгово-развлекательных комплексов какого-то нового типа. Страхи Насти начинают обретать более реальные черты.
Есть у меня среди пациентов дочка одного опера из местного уголовного розыска. Надо бы с ним переговорить. Вдруг поможет чем.
* * *
Во дворе спокойно паркуюсь у ее подъезда. Осматриваюсь по сторонам. Из-за паршивой видимости обзор так себе, но вроде ничего подозрительного нет.
Поднимаюсь в квартиру, беру сумку, складываю в нее вещи по списку, а потом присев на табуретку в маленькой кухне, звоню отцу своей пациентки, договариваюсь о встрече на завтра.
Брожу по квартире, чтобы зацепить что-то еще из полезного. Беру игрушки для Даяна.
