и в дом не берет. А я как пес бездомный. Понимаю, что не оставит меня с собой, что та, породистая болонка в его теплой кровати, а я так – для усыпления совести. И это так унизительно! То, через что он заставляет меня проходить.
К горлу подкатывает желчь. И я знаю, что еще пару минут в его обществе сделают из меня последнюю слабачку. Здесь будет залито все моими слезами, а Миша попросту утонет в них.
– Прости, мне пора, – голос севший. Приходится прокашляться, чтобы звучать хоть немного тверже.
– Мне на работу нужно заехать, – я пытаюсь встать, а он руку выставляет, все еще с интересом изучая меню.
– Давай отдохнем, я дико голодный, – поднимает на меня напряженный взгляд. – Кое-кто меня сегодня и завтраком не покормил, – косится с хитрой улыбкой, беззлобно посмеиваясь.
Я хочу было сказать ему, что завтрак могла бы приготовить Оленька, если бы не была так занята своей истерикой. Но вовремя прикусываю язык. Не хочу унижаться.
К нам подходит официант и Миша делает заказ. Его рука вдруг ложится на мое бедро. По- свойски так, нагло. Пытаюсь скрыть дрожь, отворачиваюсь к окну. Нужно придти в себя, собраться с мыслями.
Вижу ребят. Они все еще у входа в бар. Водитель Шторма только что вышел из авто и направился прямо к ним. Перебросившись с Гаспаром парой фраз, моя компания дружно направляется к припаркованному неподалеку авто Алекса. Усаживаются в него и, даже не оглянувшись, уезжают.
Глазам своим не верю! Предатели! Хочется застонать с досады.
– Не злись на них, – слышу насмешливое у самого уха. Его горячее дыхание касается моего плеча.
Впившись в него яростным взглядом, продолжаю молчать. Шторм сейчас так непростительно близко!
– У них не было другого выбора.
Ну, конечно. Как же иначе. Ни у кого нет выбора, Шторм всеми крутит, как хочет.
Я больше не могу это выносить. Резко поднимаюсь.
– Дай выйти.
Он продолжает неподвижно сидеть на месте.
– Мне в туалет нужно, – произношу с нажимом.
Миша кивает.
– Ты злишься на меня, – не вопрос, утверждение.
Какие мы проникновенные, однако. Но я не собираюсь давать ему повод думать, будто ревную. Будто мне вообще есть до этого какое-то дело.
– Я в туалет хочу, поэтому, да, мне дискомфортно.
Он поворачивается, смотрит мне в глаза. Верней, не так. Сканирует. Прощупывает каждый мой нерв, каждую мысль в моей голове, будто ниточку перебирает. И ведь понимает все, чувствует. Такого, как он, не обманешь. Но я все равно попробую.
– Ладно. Сходи, – усмехнувшись собственным мыслям, в итоге поднимается, и, сделав шаг в сторону, пропускает меня.
Думаю о том, чтобы взять с собой сумку. Но тогда Шторм точно все поймет. Поэтому я проскальзываю мимо него, стараясь как можно скорей оказаться подальше.
Но быстро убежать не удается. Его рука смыкается на моем запястье. Хватка жесткая, на грани с болезненной. Обернувшись, замираю, глядя в его глаза
– Хватит на сегодня глупостей, Ален. Будь умницей.
Не помню, как добралась до туалета. Словно провал в памяти. Пришла в себя, уже, когда закрылась в женской комнате.
Хотелось забиться калачиком в угол, и рыдать что есть сил. От несправедливости, от жестокости его! Он того, что вдохнуть мне не дает. Не о такой жизни я мечтала. И как бы его не любила, не позволю унижать! Не позволю играть моими чувствами.
Мне нужно пару дней. Просто подумать, остыть. И тогда я приму решение. Но пока Шторм на меня давит, ничего хорошего не получится. Я знаю свой характер, я знаю его. Нам лучше переждать эту бурю. И ему, и мне разобраться с самими собой. Нужно решить каждому, по отдельности, что делать. А потом уже встречаться для разговора.
Силой он ничего не добьется от меня.
Нужно действовать быстро и решительно. Осмотревшись по сторонам, замечаю окно у дальней стены. Вот и мое спасение. Подбежав к нему, поднимаюсь по небольшому выступу наверх. Будет сложно взобраться на него, но я попытаюсь.
Толкаю створку вперед, открывая окно. Подтянувшись, влезаю на подоконник и выглядываю на улицу. Слава богу, тут первый этаж!
Сначала одна нога, потом вторая. С легкостью преодолеваю его, горько смеясь про себя. Господи, Романова, и до чего ты докатилась!
Спрыгнув, оттряхиваю юбку. А когда выпрямляюсь, желая осмотреться, вздрагиваю от испуга и неожиданности.
Миша стоит в нескольких метрах от меня. Облокотившись плечом о стену, курит сигарету. Крепко затянувшись, он выдыхает серый дым в сторону, окидывая меня прищуренным взглядом.
– Я же просил, тебя, Алена, без глупостей, – цедит сквозь зубы, и, посмотрев куда-то в сторону, делает шаг ко мне.
– Не трогай, – слетает с губ, в то время, как его грубые пальцы смыкаются на моем запястье. И теперь вместо страха меня переполняет злость.
– Угомонись уже, —за затылок меня хватает, больно сжимая волосы, в глаза ему заставляет смотреть.
– Я весь день тебя искал, как проклятый, бл*ть! – у самых губ рычит так, что от страха в дрожь бросает. – В голове черте что, а не мысли. А ты, бл*ть, трубку не берешь, и в этой дыре зависаешь?! Что за херь в твоей башке, Алена?!
В глаза его жесткие смотрю, а у самой ком в горле. За что он со мной так?! Разве не видит, как мне больно?!
– Пару дней. Просто пару дней свободы, – шепчу еле слышно, сглатываю. – Ты так сильно давишь, Русаков…
Он хмурится. И спустя секунду ослабляет хватку на волосах. Я отворачиваюсь, чувствуя, что сейчас польются слезы.
– Я пыталась, я правда пыталась! – срывается с губ вместе со всхлипом. – Я же говорила тебе, Шторм! Я говорила, что не стану номером два, слышишь?!
В глазах слезы, но я упорно не смотрю на него. Мне не нравится показывать свою боль. Я не хочу выглядеть ревнивой идиоткой в его глазах.
– Она жива, она здорова, и она вернулась к тебе! Я пыталась держаться, но это выше моих сил.
Чувствую, как пальцы его с еще большей силой сжимаются на моих волосах.
– На меня посмотри…
Зачем?! Разве не понимает, как тяжело мне сейчас на него смотреть?! Он злиться начинает.
– На меня, бл*ть, смотри, Алена-а-а-а, – его хватка вновь становится жесткой. Он заставляет меня повернуться, в глаза мои заплаканные смотрит, прожигая меня взглядом своим жестким.
– Ты – моя женщина. И это не изменит никто. Я не знаю, что там за херня произошла с Олей, и сейчас мне абсолютно пох*й на нее. Пока я гонялся за тобой по городу, ты даже не представляешь, какие мысли были в
