двигаться дальше.
– Знаешь, я часто думала о судьбе этого ребенка, – тихо призналась мама. – И я рада, что у него все хорошо. Спасибо, что рассказала мне, Чарли.
Мама обняла меня, и думаю, именно сейчас она смогла простить меня. Облегчение, которое она испытала, передалось мне. И за последние дни, полные потрясений, переживаний, мне стало чуть спокойней.
2005
– Прости меня.
Чарли посмотрела на Оливера – он стоял в дверном проеме спальни, уже переодевшись в пижамные штаны и майку. Они почти не разговаривали с той минуты, как вчера вернулись домой с вечеринки. Утром Олли ушел записаться на предметы, которые планировал изучать в течение первого курса, а потом побывал на двух собеседованиях. Домой вернулся только к вечеру, и они с Чарли поужинали, едва обменявшись несколькими фразами.
Оба чувствовали себя ужасно. Их отношения никогда не были такими натянутыми, а теперь они вели себя как супружеская пара после двадцати пяти лет брака, у которых не осталось тем для разговора.
Стоило им съехаться, как все стало рушиться!
Чарли видела, что Олли извиняется искренне. Он не меньше ее переживал из-за их ссоры.
– Ты меня тоже. Я не… – Она пожала плечами, слабо улыбнувшись. – Не хочу, чтобы у нас все было так, как есть сейчас. Меня это пугает, Олли.
Как она силилась не плакать, слезы все равно выступили на глазах.
– Чарли, я тоже этого не хочу. – Оливер сел на кровать, взяв руки жены в свои и легонько сжал. – У нас все будет хорошо, я тебе обещаю. Это просто стресс от перемен, которые случились, но мы справимся.
Он улыбнулся ей так хорошо знакомой ей улыбкой, в которой было обещание, и она ему поверила. Конечно же, они справятся, все и правда будет хорошо. Они ведь Олли и Чарли, их пара нерушима, и чтобы ни случилось, они смогут все преодолеть.
Оливер много думал за этот день, и пришел к выводу, что он виновник того, что их отношения пошатнулись. Он таит в себе недовольство, ему кажется, что он не на своем месте, отсюда раздражение и срывы на Чарли, которая ни в чем не виновата. Но правда в том, что именно здесь его место, рядом с ней, его женой. И теперь он это понял. Теперь все будет по-другому. Он перестанет вести себя как придурок.
Чарли приподнялась и провела рукой по волосам Олли: ей нравилась их мягкость, цвет темного золота – ее завораживало, как солнечный свет играл с ними, и тогда они отливали неким сиянием. Чарли радовалась, что за прошедшее лето волосы Олли отрасли и вновь были привычной для нее длины – прическа, к которой его принудили в лагере ей совсем не по душе была.
Оливер прижал ее к своей груди, и их губы слились в прощающем поцелуе, положивший конец конфликту. Обиды были забыты, вытесненные пламенеющим желанием и страстью. Они занялись любовью, а после уснули, обнявшись, с убеждением, что тучи рассеялись и больше не вернутся.
Им ничто не угрожало.
– Какого черта?
– Это за то, что мне пришлось тащиться сюда, чтобы убедиться, что твоя задница не натворила дел.
Опираясь на трость, Майло прошел мимо меня в дом.
– Удара ты не пожалел. – Я скривился, потирая плечо, в которое он зарядил.
– Ты не брал трубку, брат. Так нельзя.
Майло опустился в кресло, одарив меня взглядом, полный укора. Мне стало не по себе – не следовало отключать телефон и заставлять его переживать.
Майло видел меня в самые плохие моменты моей жизни (как и я его), и я знал, о чем он подумал, когда не смог дозвониться до меня в течение долгого времени. Но я не собирался возвращаться к старому, о чем и сказал ему.
– Хорошо. Потому что богом клянусь, парень, я сам надеру твою задницу, если ты повторишь то дерьмо, из которого так долго выбирался.
– Нет, нет, больше никогда. – Одна мысль об этом бросала меня в холодный пот. – Не волнуйся.
Майло долго смотрел на меня, взвешивая, насколько мне можно верить, но потом кивнул, соглашаясь.
– Так чего ты тут спрятался? – Он обвел взглядом гостиную, в которой еще не было ничего кроме голых стен да кое-чего из мебели.
– Надо было пару дней подумать. Я не прячусь.
– Чушь! Хватит заливать.
Он усмехнулся, закинув больную ногу на столик – он был грубо сколочен и не идеально отшлифован, но я сам сделал его однажды, чтобы скоротать бессонную ночь.
Замечания делать ему я не стал – в конце концов, он был здесь, потому что ему на меня не наплевать.
– Ее избегаешь?
Я посмотрел в сторону, почесав подбородок – пора было побриться, бороду отращивать я не планировал.
– Можешь молчать, я и так все вижу. Что у вас произошло? Из-за чего ты так обозлился на нее?
Я не рассказал Майло, что у Чарли есть ребенок.
Ребенок Чарли! Я верил в это с трудом, мне это полным абсурдом казалось. Не укладывалось в голове, как нечто такое значимое в ее жизни могло пройти без меня?
Наверное, я продолжал быть идиотом, если до сих пор пытался понять причину; понять, почему все так случилось? Как так случилось, и как я допустил такое?
Все было просто, и, наверное, не надо искать глубокий смысл во всем этом. Меня не было рядом, и Чарли изменила мне.
До банальности просто, тошнотворно логично.
– Все по-старому. – Я посмотрел в глаза боевому товарищу, солгав не дрогнув. – Ты сам убеждал меня, что мне не стоит идти у нее на поводу. Что теперь тебе не нравится?
– То, что ты пытаешься навешать мне лапшу на уши! – Его палец изобличающее указал на меня.
Я закатил глаза, всем своим видом показывая, что меня начал утомлять этот разговор.
– Ладно, дело твое, – сдался Майло, отмахнувшись. – Я узнал, что ты в порядке – относительном, а я затем и приехал.
Я скрестил руки на груди и улыбнулся другу, изображая полное самообладание.
– Я не собираюсь слетать с катушек.
– Нет?
– Нет.
– Когда ты в последний раз был у дока?
– Недавно.
– Я встретил ее на днях, она была обеспокоена, потому что ты больше месяца не навещал ее и не перезванивал.
– Не разговаривай обо мне с доктором Келли. Ты не моя мамочка, Майло!
– Ты спас мне жизнь, теперь я спасаю твою, хочешь ты этого или нет.
– Не заставляй меня жалеть, что сделал это!
Мы оба были на взводе, но я тут же пожалел о
