Лиля.
— Да отстаньте вы от меня! Оба! — заорала я, когда он выволок меня на улицу. — Я хочу танцевать! У меня горееее! Ясно?! Поэтому я хочу танцевать и пить! Пить и танцевать!
— Какое у неё ещё горе? — спросил он Лилю.
Она не успела ничего ответить, потому что подъехало такси, и сказав Лиле садиться вперёд, Сашка затолкал меня на заднее сидение, сев рядом.
— Так какое у тебя горе, Петрова? Рассказывай.
— Такое, — буркнула я, понимая, что в клуб уже не вернусь. — Такое, что вы, мужики, все — козлы!
— Не обобщай, — засмеялся он.
Его смех острой бритвой прошёлся по моему кровоточащему сердцу, которое, после украденного веселья засаднило ещё больше.
— А где твои тёлки? Почему ты их бросил в клубе, а?!
— Пьяная подруга детства в приоритете.
— Да лааадно?! Ах, как жаль, прости Сашечка, что из — за меня, тебе сегодня потрахаться не получится!
— Почему же не получится? Отвезу вас, и обратно в клуб вернусь.
Не знаю, почему я решила выместить на Сашке всю свою обиду, но сейчас, в его лице, я видела всё мужское зло.
— Да ты такой же козёл, как и все, Буткевичус, нет, ты ещё хуже!
Сашка сжал челюсть, но остановится я уже не могла.
— Ты просто берёшь, используешь бабу, а потом её выкидываешь за ненадобностью, и следующая — пошла!
— Петрова, ты совсем сдурела?! Замолчи! — воскликнула Лиля. — Сань, прости её, она просто пьяная, сама не знает что несёт!
— Ты не права, Петрова, извинись, — тихо сказал он мне.
— Ха! Да чёрта с два! — я громко икнула и замолчала.
Такси подъехало к моему подъезду, я вылезла из машины с грацией слона в посудной лавке. Лиля вышла следом.
— Саш, подождёшь меня? Я отведу её домой и вернусь.
— Ой, ой, ой, какие мы обидчивые! На правду не обижаются. — сказала я подруге, когда в лифте поднимались на мой этаж.
— Ты совсем дура что — ли?! Что Сашка-то тебе плохого сделал?
— Он такой же как и все! — упрямо продолжила я.
— Проспись, завтра созвонимся.
Не с первого раза у меня получилось открыть дверь в квартиру. Я скинула обувь, и по стеночкам пройдя в свою комнату, не раздеваясь и не умываясь, рухнула на кровать.
Утром проснулась от дикой головной боли и сухости во рту. Я встала, резко закружилась голова.
— Ох! — единственное, что смогла я произнести и села обратно на кровать.
"Что вчера было?! Почему я так напилась?!"
Потёрла виски и, встав со второй попытки, поплелась в душ.
После душа стало заметно легче, я позвонила Лиле.
— Привет.
— О, пришла в себя? Ну ты и дала!
— Кому я дала?! — испуганно спросила я.
— Да никому, а вообще! Грязные танцы устроила у всех на глазах, Сашку обидела.
— Боже... — мне хотелось провалиться на месте.
— Позвони ему и извинись, Петрова. Он пригласил нас, угощал, потом домой отвёз, а ты на него всех собак спустила. Разве Сашка виноват в том, что твой Денис мудаком оказался?
— Хорошо, позвоню...
У меня немного дрожали руки, когда я набирала номер Буткевичуса.
— Да? — ответил он, спустя несколько длинных гудков.
— Саш... — я прокашлялась. — Прости меня за вчерашнее...
Он молчал. Я продолжила:
— Не знаю, что на меня нашло... Мне очень стыдно, прости!
— Я знаю, что на тебя нашло. Мне Лилька всё рассказала. Мне жаль, Петрова, поэтому прощаю.
С огромным облегчением я выдохнула.
— Слушай, Петрова, а какие у тебя планы на ближайшую неделю? Я собираюсь с друзьями на море сгонять, по — сёрфить. Присоединяйся!
Я обожала фильмы в стиле роуд — муви, и сейчас, когда мы на большой скорости мчались по трассе А370, а из динамиков на полную мощность грохотал Coolio с рэп — шедевром Gangsta's Paradise, — ощущала небывалый энергетический подъём.
— Ааааааа! — кричала я, высунувшись в люк Сашкиного крузака, вытянув руки в стороны.
— Давай, Петрова, жги! — смеялся Буткевичус.
На третий день после предложения присоединиться к его компании, Сашка ранним утром заехал за мной.
— Ну что, Петрова, готова к путешествию? — весело спросил он, закидывая мою сумку в машину. — Поедешь со мной, спереди. Сейчас ребят по пути захватим и рванём!
Ребятами оказались трое: молодожёны и симпатичная девица, та самая, которая со своей подружкой пренебрежительно смотрела на нас с Лилей в клубе. Она была явно недовольна моим присутствием, хотя и пыталась этого не показывать. Судя по взглядам, которые она бросала на Буткевичуса, между ними уже что — то было. Ещё одна пара Сашкиных друзей ехала на своей машине позади нас.
Но не только от ветра, солнца, музыки, я испытывала эйфорию.
Мне написал Денис!
Накануне отъезда, ночью, я получила от него на свой e — mail длинное письмо. В нём он раскаивался, признавался в любви, писал о том, как виноват, что это была ничего не значащая мимолётная слабость, ошибка, которую он никак не может себе простить, но очень надеется, что смогу простить я... Что мечтает о том, чтобы я вернулась... и всё в таком духе... Я даже не ожидала, что он мог так красиво выражать свои мысли. Признаюсь, я ликовала от осознания того, что, оказывается, он тоже страдает!
Двенадцать часов пути пролетели незаметно, тем не менее, все сильно устали от многочасового сидения, и когда, наконец, Буткевичус свернул на просёлочную дорогу ведущую к морю, все хором заголосили от радости.
Я ахнула от открывшейся моему взору панорамы: красивейшее побережье, с чистым песком, окружённое с обоих сторон величественными скалами. Солнце уже начинало садиться, и его огромный огненный шар, казалось, спускался прямо в море. Я затаила дыхание, наслаждаясь этим природным великолепием.
Припарковав машину, Буткевичус в одну руку взял мою сумку, во вторую — большущий чемодан клубной красотки, и направился к деревянным домикам.
— Петрова, давай за мной! Алина, ты тоже! — скомандовал Сашка.
Он подошёл к самому дальнему домику и, вытащив из кармана ключ, который получил при въезде на территорию пляжа, открыл дверь, пропуская вперёд сначала меня, а потом Алину.
Я огляделась. В небольшой комнате стояли две узкие кровати, две тумбочки, столик и потрёпанное кресло. Убранство домика было
