тепло же, – предпринимаю вялую попытку поспорить.
– Ася!
– Ладно-ладно, надеваю, – протянув руку к верхней полке шифоньера, достаю бирюзовую шапку с помпоном и, обреченно поджав губы, водружаю ее на уши.
– Успехов на учебе! – доносится пожелание родительницы, когда я выхожу в подъезд.
– Спасибо…
Если честно, очень хочется забраться на чердак и просидеть там до самого вечера, как я делала десятки раз до этого. Но сегодня, к сожалению, мне никак нельзя пропускать занятия. Виталина Андреевна и так уже бьет тревогу по поводу моей неважной посещаемости. Еще пару прогулов – и начнет жаловаться родителям. А новые проблемы с ними мне не нужны.
Как вы, наверное, уже догадались, я ненавижу колледж. Точнее даже не колледж, а человека, в которого я превращаюсь, оказавшись в его стенах. Загнанного, забитого, жалкого.
Временами мне кажется, что это вовсе не я мчусь по коридорам, улепетывая от погони. Не я трясусь от рыданий в кабинке туалета, пережидая очередную бурю. Не я выуживаю уже какую по счету жвачку из своих и без того коротких волос.
А потом скользну взглядом по ссадинам на коленях, по разорванным тетрадям и исписанному оскорблениями пеналу и понимаю, что все-таки я. Да-да, я, Ася Романова. Я и есть тот самый изгой, вызывающий у окружающих смесь жалости, которая, впрочем, никогда не подкрепляется желанием помочь, и брезгливости, которая всегда красноречиво отражается на их лицах.
Оказавшись в колледже, торопливо переобуваюсь в балетки, оставляю верхнюю одежду в раздевалке и, превозмогая растущую с каждым новым шагом тревогу, направляюсь в кабинет истории, где должна быть первая пара.
Занавесившись волосами, я окидываю затравленным взглядом полупустую аудиторию и облегченно осознаю, что сегодня пришла в колледж раньше своей мучительницы. А значит, у меня есть вполне реальный шанс добраться до места на задней парте нетронутой и незамеченной.
Опускаюсь на стул и аккуратно раскладываю перед собой учебные принадлежности. Ручка к ручке, карандаш к карандашику – я люблю, когда вещи находятся в порядке. Порядок меня успокаивает и стабилизирует нервную систему. Он словно антипод хаоса и сумбура, которых я так боюсь и которые постоянно крушат на ошметки мою жизнь.
– Вау, Жиглов, ты приоделся? Новую рубашку купил?
Сначала я слышу насмешливый голос Стеллы Кац, а затем вскидываю взор на нее саму, по обыкновению окруженную верной свитой подружек. Длинные пшеничные волосы, доходящие до самой поясницы, огромные голубые глаза, опушенные веером густых ресниц, и бледная, почти мраморная кожа – парадоксально, но главная дьяволица нашей группы выглядит как спустившийся с небес ангел. Смотря на нее, ни за что не подумаешь, что за кукольной внешностью скрывается неслыханной жесткости человек.
– Ага, нравится? – Вася Жиглов по-петушиному выпячивает грудь.
Не знаю, почему, но все мальчишки в группе обожают Стеллу. Восхищаются ей, млеют, когда она их хвалит и, как мне кажется, втайне мечтают с ней встречаться. Наверное, это потому, что она красивая. Красивая и невообразимо уверенная в себе.
Только вот странно, что ребята не замечают ее бесчеловечности и холодного сердца, которое не способно ни на любовь, ни на прощение. Да, у Стеллы много друзей, но таковыми они считаются лишь формально. По факту это безропотные шестерки, которые не имеют своего мнения и делают все, что скажет их безжалостная королева.
– М-м-м… Не очень, – фыркает Стелла. – В фильмах так обычно одеваются сутенеры или гомики.
Группа взрывается дружным смехом, а пристыженный Вася как-то сразу сникает. Улыбка сползает с его губ, а голова понуро опускается в пол. Ну еще бы, он, наверное, старался, выбирая эту рубашку, кучу вариантов перемирил… А Стелла взяла и одной бестактной фразой перечеркнула все его старания.
– Романова, а ты как себя чувствуешь? – Кац останавливается у своей парты и переводит ироничный взгляд на меня. – Довольна новой прической? По-моему, тебе идет.
По группе вновь прокатывается веселый хохоток, а я плотно сжимаю челюсти и до боли в ладонях стискиваю кулаки под партой, мысленно повторяя единственную мантру, которая способна меня утешить.
Потерпи, Ася. Еще немного. До окончания последнего курса осталось совсем немного. Каких-то три-четыре месяца, и Стелла Кац навсегда исчезнет из твоей жизни. Навсегда.
– Скажи ведь, она похожа на Джима Керри, когда он играл в «Тупой и еще тупее»? – со мехом подхватывает Амина Абашева, правая рука Стеллы.
– Точно, – Кац растягивает губы в хищной улыбке. – Один в один.
Сконфузившись, провожу рукой по волосам и шумно сглатываю. Они издеваются надо мной уже который год, а я до сих пор не могу к этому привыкнуть. Каждый выпад, каждая колкая реплика по-прежнему отзывается в груди ноющей болью.
– Здравствуйте, дети! – вместе со звонком в кабинет торопливо входит преподавательница истории, перетягивая всеобщее внимание на себя. – Перед тем, как начать занятие, хочу сделать небольшое объявление. К вам в группу переходят два новых мальчика… Они сейчас у Виталины Андреевны. Думаю, с минуты на минуту она их приведет. Просьба проявить радушие и встретить новых одногруппников как положено, хорошо?
– А не поздно ли они переводятся? – усмехается Никита Пикин, вразвалочку шествуя к своей парте. – Мы вроде как через пару месяцев уже колледж заканчиваем.
– Все подробности спрóсите у них. Заодно будет повод пообщаться и узнать ребят получше, – историчка водружает на нос очки. – Что ж, начнем занятие с проверки домашнего задания. Есть желающие рассказать параграф?
В воздух взмывает несколько рук, а я, подперев кулаком щеку, устремляю взгляд в окно. На улице опять вьюжит снег. Белой пеленой окутывает людей, дома, машины…
Интересно, что за люди эти новенькие? Очевидно, одному из них придется сидеть со мной, так как свободных мест в аудитории всего два… Надеюсь, мы подружимся. Ну, потому что будем соседями по парте, а соседи всегда тесно общаются, верно?
А еще я надеюсь на это потому, что мне отчаянно, прямо до дрожи, до трясучки в коленях нужен друг… Ведь каждый заслуживает иметь друга, правда?
Егор
Добираться до нужного места приходится на поезде, потому что рядом с забытым богом городишкой, в котором мне предстоит провести ближайшие полгода, нет ни одного аэропорта. Эдвард Петрович, поехавший со мной в качестве сопровождающего, вручает меня семейству Симачевых, с которыми мы пересекаемся на перроне и, рассыпавшись в любезностях, прощается. Он хоть и крайне обязательный человек, но тратить лишнее время на работу все же не готов.
Симачевы оказываются простыми и довольно милыми людьми. Без гонора, заскоков и каких-либо завышенных ожидании на мой счет. При встрече тетя Наташа по-родственному обнимает меня, а дядя Валентин с Олегом крепко пожимают руки.
