— Нет-нет! — выставляет ладонь вперёд, когда я пытаюсь встать с дивана. — Я сама. Кухня, это женское царство.
Растягивает пухлые губы в счастливой улыбке и уносится из комнаты, оставляя после себя сладкий запах шоколада.
Царство, блин… В Саниной версии это скорее пыточная камера. Или лаборатория по выведению токсичных химикатов…
Через час моя поджелудочная начинает неприятно покалывать, реагируя на запах подгорелого мяса, доносящийся из кухни. А мозг принимается лихорадочно строить планы, как незаметно выбросить Санину стряпню за окно, чтобы это выглядело так, будто я всё сожрал разом с голодухи.
А вообще, Саня сестра Клима. Вот пусть он и отдувается. Раз уж я, по его мнению, не настолько близок Сашке, чтобы рассказать мне о том, что она себе в Америке парня завела.
Чёрт, вообще не понимаю, почему меня это так бесит. Так-то Сашка взрослая девушка. И то, что у неё есть отношения это, как бы, вполне логично…
А вот и этот мудак снова на телефон её наяривает. Вспомнишь… солнце, вот и… лучик.
Кидаю взгляд на светящийся экран Саниного смартфона, который она оставила на журнальном столике. «Макс», значит…
Мля, руки так и чешутся открыть присланное им сообщение. Но это уже было бы через край. Не хочу ссорится с Саней в первый день её приезда в Россию. Лучше поступлю как мент. Понаблюдаю, послушаю, и аккуратно соберу информацию.
— Саш, тебе тут сообщение пришло, — кричу, хватая в руки трубку и несу её девчонке.
Санёк наспех вытирает руки полотенцем, забирает у меня мобильный и, прочитав смс, начинает быстро порхать пальчиками по клавиатуре, набирая ответный текст.
Облокачиваюсь бедром о столешницу, наблюдая за ней. Хмурюсь, когда, продолжая писать, она мимолётно улыбается каким-то своим мыслям. Можно подумать, этот хмырь малолетний что-то очень весёлое ей там мог написать.
— Так значит, у тебя парень есть, да? — спрашиваю с максимально безразличной интонацией.
— Ну да, — пожав плечами, Сашка откладывает телефон в сторону и поворачивается ко мне спиной, возвращаясь к нарезке овощей.
Нет уж, подождите. Чего это она от темы уходит. Я вот, например, ещё не закончил.
— Так, а чего в Россию тогда вернулась?
К чёрту оперативный сбор информации. Зачем наблюдать, если можно в лоб спросить.
— Да просто… — отвечает уклончиво. — По брату соскучилась сильно. Всё-таки мы несколько лет не виделись. Общения по скайпу мне мало.
По брату значит… В груди ревностно колит, потому что про меня Саня ни слова не говорит. В памяти тут же всплывает момент девятилетней давности, когда маленькая Сашка, висла на моей шее и, лязгая брекетами, со слезами верещала, что будет любить меня вечно.
Смешно, Соболь, ну не поверил же ты, драматичным стенаниям одиннадцатилетней прыщавой соплюхи.
— Ладно, — выдавливаю, прочистив горло. — Пойду Климу позвоню. Что-то он задерживается. Прийти уже пол часа как должен был.
В конце концов, пусть Паха со своей сестрой сам разбирается. Почему она уехала, и что там из себя представляет её хахаль. Меня их семейные дела вообще не касаются.
Вернувшись в комнату, падаю на диван и набираю номер Клима. Но тот не берёт ни после третьего, ни после пятого, ни после девятого гудка.
Что за чёрт?
Перезваниваю снова. А потом ещё раз и ещё. До тех пор, пока раза с седьмого, не слышу, наконец, хриплый голос друга на том конце провода.
— Соболь… тут такое дело… Я в больнице в общем. Меня подстрелили.
Глава 5. Соболь
Мы с Сашкой несёмся по широкому коридору больницы, подбегаем к стойке регистратуры и почти хором начинаем орать, чтобы нам как можно скорее сказали, на каком этаже и в какой палате лежит Клим.
— Поспокойнее можно, молодые люди? Здесь вам не базар, — гнусавит медсестра, что-то лениво печатая на клавиатуре. — Полное имя больного?
— Климов Павел Николаевич, — выдыхаю я, крепко стиснув Сашину ладонь.
Она стоит чуть позади и не перестаёт рыдать, холодными пальцами сжимая мою руку. И это, млять, мучительно — душу на части рвёт, потому что я ничего сделать не могу, чтобы её успокоить. Мне даже сказать нечего, так как Клим ничего не объяснил, и сообщив, что его подстрелили, сразу сбросил вызов.
Я пытаюсь затолкать самые жуткие домыслы о том, что с ним могло произойти, как можно глубже. Ради Сашки. Она и так перепугалась. Я просто, млять, не вправе сейчас усугублять её истерику.
— Вы родственники? — уточняет медсестра, бросив короткий безразличный взгляд на ревущую Саню.
— Д…да… Я родная сестра. К…климова Александра Николаевна.
Её голос дрожит. Да и не только голос. Вся она трясётся от страха и тревоги за брата.
Он же, млять, всё, что у неё осталось. Больше у Сани никого нет. Я и Клим.
— Документы покажите.
Саша дрожащими руками достаёт из сумки паспорт и показывает медсестре.
— Вашего брата только что прооперировали. Он пока находится в реанимации. Подробности можете узнать у врача. В палату вас могут не пустить.
— Как это могут не… пустить? — всхлипывает Саня.
Каждый её всхлип в моей груди ядерным взрывом отдаётся.
— Слав, почему нас не пустят к Паше?! Все так плохо, Слав?! — ревёт она, уткнувшись мне в плечо.
Кабздец полный! Хрена с два нас не пустят! Никогда своими связями не пользовался ни на работе, ни в личной жизни, но сейчас готов на все, что угодно, даже если Землю придётся перевернуть, лишь бы не видеть этих зареванных глаз.
— Мы родственники. С чего бы нас не пустят?! — почти рыкаю на медсестру, которая никак не реагирует на мой тон.
— Уточняйте в отделении интенсивной терапии. Вам на седьмой этаж. Лифт в той стороне. До конца по коридору, затем направо и ещё раз направо.
Больше я эту безразличную ко всему бабу не слушаю, а, крепче сжав Сашину руку, тяну её в сторону лифта. Через минуту мы забегаем в кабину, и я жму на кнопку седьмого этажа.
Мля, только бы все не было слишком серьёзно. Я не представляю, что с Сашей будет в противном случае.
«Твою ж мать, Клим, что у тебя произошло?! Как тебя подстрелить умудрились?!»
Пока лифт едет, Сашка не перестаёт прижиматься ко мне и тихо плакать. Рубашка насквозь пропиталась её слезами, а ощущение такое, будто мне дыру в груди выжгли.
— Сань, все хорошо будет, я тебе обещаю. И к Климу нас пустят, веришь мне? Не плачь, пожалуйста, — обхватив ладонями щеки девушки, я утыкаюсь лбом в её лоб и изо всех сил пытаюсь успокоить.
Сам-то понимаю, что успокоить Сашу может только одно — информация о том, что с Климом все в порядке. Но я, млять, не могу просто так стоять и наблюдать, как она рыдает.
В зале ожидания, расположенном на седьмом этаже прямо перед отделением интенсивной терапии, полно ментов. Этого я, по сути, ожидал. Если Клима ранили, то наверняка это связано с тем утырком, которого он уже несколько месяцев пасет.
Почти всех присутствующих я знаю лично.
— Сань, ты, сядь вот сюда, — подвожу девушку к небольшому дивану и почти силком усаживаю, игнорируя её сопротивление. — Посиди немного. Я сейчас переговорю кое с кем и вернусь за тобой.
Сашка упрямо качает головой и вскакивает обратно на ноги.
— Нет! Я с тобой пойду, Слав! Я имею право знать. Всё знать! Не нужно ничего от меня скрывать!
— Я не стану скрывать, Саш. Просто верь мне ладно? Я быстро.
Губы девушки дрожат. Она обхватывает плечи руками и смотрит на меня затравленным взглядом. Не хочет отпускать. А я не хочу, чтобы о ситуации с Климом ей кто-то посторонний рассказывал. Сначала я сам должен выяснить, насколько все хреново.
В итоге Саня все же кивает, позволив мне уйти.
Времени не так много. Зная эту упрямицу, могу с точностью сказать, что терпением и послушанием она не отличается.
— Здорово, Савва, — протягиваю руку Савелию Ветрову — напарнику Клима.
Последнее дело они тоже вместе ведут, насколько мне известно.
— Уже в курсе? — кивает Савва, пожав руку, а взгляд мне за спину кидает.
