– Ну, – покряхтел папа и развел руками. – Прости, кучерявый. Хозяйка сказала, что на завтрак тебе положена только роса с капота твоей женской машинки, – замахнулся и несильно, но со звонким шлепком, ударил парня по щеке.
Кажется, я слышала, как щелкнула его челюсть за секунду до того, как он резко сел на диване и осмотрелся замутненными сном глазами.
– Ты чего это проснулся? – будто бы испуганно спросил папа.
Будто это не он только что шлёпнул спящего парня по харе и теперь злорадно улыбается.
– Я… – шумно вдохнул парень и потёр ушибленную щёку, видимо, пытаясь сообразить, приснилось ли ему или его реально кто-то ударил. – … Выспался, – наконец, изрёк он и, почесав плечо, перевел на меня чуть хмурый взгляд. Слегка повёл темной бровью и посмотрел на свои ноги, стягивая с них пододеяльник. – Сколько сейчас часов?
– Пять утра. Петухи уже охрипли, пока ты тут дрыхнешь, – ответил папа. Обошёл диван и вошёл в кухонную зону, где налил себе крепкий сладкий чай. – Умывайся-подмывайся и пошли смотреть твою женскую машинку.
– Она не женская, – буркнул недовольно парень и, взяв с кресла свою черную футболку, натянул её на торс.
Встал с дивана и пошёл в сторону ванной комнаты, вероятно, услышав оттуда шум воды в наполняющемся бачке унитаза.
– Ты куда собрался? – спросил его папа, едва парень успел коснуться дверной ручки.
– В сортир, – обернулся тот. – Это же он?
– И часто у вас, у городских, срут в кабинетах? – спросил папа, присаживаясь напротив меня за стол.
– В смысле? – нахмурился Рамиль.
– В прямом, – скучающе ответил папа, накладывая себе на блюдце котлету и салат. Мельком посмотрел на меня и заговорщицки подмигнул. – Ты сейчас, не стесняясь, проснулся и пошёл срать в мой кабинет. По городским меркам, может, мой кабинет и напоминает чей-то сортир, но для меня это, всё-таки, кабинет.
– Я не ср… – осёкся Рамиль и нервно прочесал пальцами волосы. – И где у вас тут сортир?
– Догадайся, – фыркнул папа. – Ты же в деревне. Ну, шевельни мозгой, парень.
– На улице? – поморщился тот брезгливо.
– Тебя что-то смущает? – посмотрел на него папа. – В принципе, можешь завязать свой крантик и терпеть до города, если такой брезгливый.
– Как до него дойти?
– До чего? До принятия неизбежного? – веселился папа. – Ты уже близок к нему. А если до сортира – то на выходе из дома поворачиваешь налево, заходишь за угол и дальше по деревянной дорожке до самого теремка.
– Капец! – выдохнул парень недовольно. – А зимой вы как в туалет ходите?
– Как-как? – передразнил его папа насмешливо. – Как самосвалы: зашли, скинули, вышли. Если не боишься отморозить пальцы, то и подтереться можно.
Спрятала улыбку в кружке.
Судя по пыхтению со стороны Рамиля, ему явно было, что сказать, но он предпочёл лишь брезгливо дышать и, наконец, вышел из дома, хлопнув дверью, как капризная девица, которой не дали блеснуть короной.
– Эх, – довольный собой, папа откинулся на спинку стула. – Наверное, надо было ему сказать, что там Байкал по двору бегает?
– Наверное, – повела я плечами и отразила папину злодейскую улыбочку.
– Может, пора проверить, как он там? – спросила я папу, когда прошло уже достаточно времени и наступила черта, после которой можно начинать паниковать.
Папа неопределенно повел плечами, допил свой чай и отставил в сторону пустую кружку:
– Если бы ему там было больно и страшно, он бы уже кричал и звал на помощь. А так – Рамилька не кричал, да и Байкал голоса не подавал. Стало быть, либо они друг друга не увидели, либо кто-то кого-то сейчас доедает.
– Папа! – выпучила я глаза и даже привстала со стула с твердым намерением проверить, куда этого дурика городского могло занести и всё с ним нормально.
Но, к счастью, услышала, как хлопнула входная дверь и вернула себе самообладание, когда парень, тяжело дыша, вошёл в кухню.
– Что-то ты долго, Рамилька, – подначивал его папа. – Веревку на днях проглотил?
– В смысле? – спросил парень, намыливая руки над кухонной раковиной. – Я ничего не глотал.
– Мда, – вздохнул папа разочаровано. – Тяжело нам с тобой будет. А ты где так долго пропадал-то?
– Нигде, – ответил Рамиль, с хмурым видом вытирая руки полотенцем. – Пса какого-то погладил. С голубыми глазами.
– Это наш – Байкал, – уточнила я, пока папа не начал строить теории заговора или еще чего.
Вообще, давно пора отпустить парня и не занимать ни его, ни, тем более, наше время. И без его персоны дел полно.
А вот сам парень, похоже, уже никуда не спешил. Даже несмотря на то, что выглядел он так, будто его поваляла в траве собака, он не казался мне особо раздраженным или злым. Скорее, просто терпеливо ждал, когда весь этот сюр, происходящий с ним, закончится, и можно будет уехать в городскую квартиру поближе ко всем благам цивилизации.
– Садись, позавтракай, да посмотрим, что там с твоей неженской машинкой, – выдвинул для него папа стул.
– Ладно, – вздохнул Рамиль. Вернул полотенце на крючок и сел за стол между мной и папой. – Но завтракать я не буду. Мне только кофе.
Сказал, сложил свои ручки белые на стол и ждёт чего-то.
Молча переглянулись с папой, пытаясь понять, есть ли этому объяснение.
– У нас самообслуживание, – нарушила я, наконец, тишину. – Хочешь кофе или еще чего-то – встань и сделай себе сам.
– Тогда я ничего не буду, – будто бы обиделся парень и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. – Посмотрите, что там у меня с машиной и я поеду.
– Со словом «пожалуйста», я смотрю, ты вообще не знаком? – спросила я прямо и поймала его недовольный взгляд, удерживая его так, что на моем лице не дрогнул ни один мускул.
Еще там на дороге, по уши в грязи, он не посчитал нужным вложить в свои слова оттенок просьбы, а, похоже, привычно подал всё так, что ему все обязаны.
– Пожалуйста, – едва-едва выдавил из себя Рамиль, слишком демонстративно сделав одолжение всем нам и, видимо, на физическом
