Он хочет, чтобы я сосала?
Да пошел ты. Я Кинг, и нам не говорят, что делать.
Несмотря на страх, парализующий мои конечности, мой взгляд сталкивается с его взглядом, когда я кусаю его член.
Сильно.
Со всей силой. Я кусаю с такой силой, что мне кажется, я отрежу его член и проглочу кончик.
Единственная реакция незнакомца — хрюканье и... Он становится тверже. Я чувствую, как он растет в моем рту сильнее, чем раньше.
Но я не могу продолжать кусаться.
Потому что он дергает меня за волосы, словно пытаясь вырвать их из моего черепа.
Вспышки боли проносятся по всему моему телу, но это еще не все.
Он наклоняет меня назад, так что моя верхняя половина тела прогибается назад, и смотрит на меня маниакальными глазами, которые могут убить.
Он не вырывается. Даже не похоже, что ему очень больно.
Черт.
Может, он действительно робот, а я застряла с бесчувственной машиной.
— Снова используй зубы, и я переключусь на твою задницу. Я разорву твою тугую дырочку и буду использовать твою кровь как смазку, пока твоя голова будет болтаться над краем. — В его голосе слышится напряжение, когда он проталкивает все больше своего члена в мой рот. — А теперь, блядь, соси.
Я не смею ослушаться его. Во-первых, я на грани, в буквальном смысле, а во-вторых, я не сомневаюсь, что он сдержит свое слово.
Проблема в том, что я никогда раньше не сосала, так что здесь я совершенно не в своей тарелке. Но я пытаюсь сосать головку его члена. Если судить по его стону удовольствия, мои неуверенные облизывания, похоже, доставляют ему удовольствие.
Поэтому я делаю это снова и снова.
— Ты никогда раньше не делала этого, да? — в его тоне чувствуется благодарность, как будто дрочер одобряет. — Надуй щеки и расслабь челюсть. Не просто лижи, а соси, — иструктирует он голосом, полным похоти, как будто говорит с любовником.
На этот раз мне так хочется откусить его член полностью, но угроза реальной смерти заставляет меня отказаться от этой идеи.
Вместо этого я следую его приказу. Чем быстрее я покончу с этим, тем быстрее уйду с его смертельной орбиты.
— Вот так, — выдыхает он, его тон впервые ослабевает. — Используй свой язык.
Я делаю это, механически, даже не думая об этом. Я также стараюсь не думать о том, в каком положении я нахожусь. На краю, на коленях, вот-вот упаду назад, а маньяк использует мой рот, чтобы кончить.
Если он сдвинет мое тело назад хоть на дюйм, меня некому будет спасти, кроме того же человека, который поставил меня в такое положение.
Его хватка на моих волосах усиливается, и я думаю, что снова использовала свои зубы, но вскоре обнаруживаю, что это не так.
С него хватит попыток успокоиться. Или, может быть, ему скучно.
Какой бы ни была причина, он просто решил взять ситуацию в свои руки. Вцепившись в мои волосы, он сжимает пальцами мою челюсть, заставляя меня открыться как можно шире.
— Мне нравится твоя очаровательная попытка сосать член, но как насчет того, чтобы показать тебе, как это правильно делать? — Он преодолевает весь путь до задней стенки моего горла. — Хм. У тебя милое личико, которое выглядит эротично, когда его трахают.
Я захлебываюсь слюной, задыхаясь от его обхвата и длины. За свою жизнь я сталкивалась со многими членами, но этот, без сомнения, самый большой из всех, что я видела.
И то, как он вгоняет его в заднюю стенку моего горла, не что иное, как демонстрация господства. Он держит его там, душит меня до тех пор, пока мои глаза почти не выпучиваются. Я думаю, что умру с его членом во рту.
Его взгляд остается на моем, и он становится еще тверже, наблюдая за мной, за моими выпученными глазами, в которых собираются слезы, и лицом, которое, вероятно, покраснело.
Этот больной ублюдок собирается убить меня и получить от этого удовольствие.
Но потом он отстраняется настолько, что я могу сделать небольшой вдох.
Я даже не успеваю сделать полный вдох, как он снова входит в меня, еще сильнее, чем раньше.
Более интенсивно.
Более... неконтролируемо.
Слезы застилают мне глаза и стекают по щекам. Слюна и сперма стекают по моему подбородку и шее, пока он забирает воздух из моего рта, все еще удерживая меня рукой на краю.
Снова и снова.
И снова.
Соответствует жестокому звуку сокрушительных волн внизу.
У меня легкое головокружение, пальцы пульсируют, а ноги дрожат. Я отказываюсь думать о том, что происходит между ними.
Я просто не настолько ебанутая на всю голову.
В тот момент, когда я думаю, что он никогда не кончит, во рту появляется соленый вкус.
Моя первая реакция — выплюнуть все это ему в лицо, и я пытаюсь сделать именно это. В тот момент, когда он вынимает свой член из моего рта, я забрызгиваю спермой на его дизайнерские туфли.
Тяжелое дыхание будоражит мою грудь, я вдыхаю и выдыхаю в быстрой последовательности, но не разрываю зрительного контакта.
Я смотрю на него, вытирая остатки его отвратительной спермы со рта.
Сначала он смотрит на меня с пустым выражением лица, но вскоре с его губ срывается негромкая усмешка, и впервые за сегодняшний вечер в его глазах появляется свет. На этот раз не черным по черному.
Это чистый свет садиста.
Свет того, кто так безмерно доволен и пресыщен.
Он отпускает мои волосы и засовывает средний и безымянный пальцы мне в рот. Я держусь за его запястье, чтобы не оступиться, и он использует эту возможность, чтобы размазать остатки своей спермы по моим губам.
Его пальцы душат меня, проникая в мой рот, как будто они имеют на это полное право, снова и снова.
И снова, блядь, снова.
Когда он кажется достаточно удовлетворенным, меня ослепляет вспышка.
Я смотрю на камеру, которая закрывает его глаза.
Неужели этот ублюдок только что сфотографировал меня в такой позе?
Да. Да, он это сделал.
Но прежде чем я успеваю попытаться выхватить у него камеру, он вынимает свои пальцы из моего рта, затем заправляет мои волосы за уши и поглаживает меня по макушке.
— Ты была хорошим спортсменом, Глиндон.
А затем он легко оттаскивает меня от края, поворачивается и уходит.
Я остаюсь в застывшем состоянии, не в силах осмыслить все, что только что произошло.
Самое главное — откуда, черт возьми, этот псих знает мое имя?
Глава 3
Глиндон
Я не знаю, как я доехала до дома.
Там определенно есть слезы и помутнение зрения, когда я душила руль. Но самое стойкое ощущение — это постоянная потребность пойти по стопам Девлина и просто нажать на газ до ближайшего обрыва.
Я качаю головой.
Думать о Девлине в сложившейся ситуации — худший шаг, который я могу предпринять.
Однако лучшим шагом для меня будет остановиться напротив полицейского участка с намерением сообщить о том, что только что произошло.
Одно останавливает меня, когда я открываю дверь машины. Какие у меня есть улики?
Кроме того, я лучше умру, чем моя семья будет участвовать в войне со СМИ ради меня. Да, папа и дедушка, и даже мама, наверное, разнесли бы незнакомца в клочья и были бы готовы участвовать во всех видах войны за меня, если бы знали.
Но я не такая, как они.
Я не враждебна, и я чертовски не хочу, чтобы они были в центре внимания из-за меня.
Я просто не могу этого сделать.
И я так чертовски устала. Я устала за эти месяцы, и это только усугубит тяжесть, навалившуюся на мои плечи.
Мама будет так разочарована во мне, если узнает, что ее маленькая девочка покрывает хищника. Она воспитала меня с девизом «держать голову высоко». Она воспитала меня сильной женщиной, как она сама и моя покойная бабушка.
Но ей не нужно об этом знать.
Дело не в том, что я его покрываю. Это не так. Я не буду его оправдывать. Я не буду считать это чем-то меньшим, чем есть на самом деле.
Однако, это останется похороненным мной. Как и все, что касается Девлина.
