мгновенно все умерло. Любовь умерла… Осталась опьяняющая нутро боль…
– Я давно хотел сказать, Тери. Ты только не волнуйся, Яна…
– Ах, Яна? Вась, не надо ничего объяснять, я увидела достаточно, чтобы все понять. Просто… уходите…
– Вообще-то, это моя квартира, – цинично произнес он. – Я хочу, чтобы моя любимая женщина жила здесь. Так что уйти придется тебе. Вам с… твоей девчонкой.
– Моей? Она и твоя тоже, Вась.
– Она не моя, и ты знаешь об этом. Ты сама виновата, Тери. У нас теперь ничья, да, верная женушка? – лицо мужа скривилось в язвительной ухмылке.
– Я тебе не изменяла, Вась. И я не знаю этого человека – Самойлова.
– Мне плевать на это, Тери. Я хочу создать семью и жить спокойно – без Самойлова и прочих разборок. Я не верю в эти сказки. Нельзя перепутать детей в роддоме… Сейчас не то время.
Яна молча оделась и села на краешек стула. Сделала вид, что не замечает нашего с мужем разговора. Не оправдывалась, оставляя объяснения Васе. Наверное, это правильно? Чувствовать себя защищенной и делить все тяготы пополам? А у нас не так… Никогда так не было.
– Я поняла, Вась.
Скрип колес подъехавшего автобуса вырывает меня из колодца воспоминаний. Напрасно Самойлов думает, что я сдамся. Я добьюсь правды и верну дочь… Меня больше ничего не волнует – с мужчинами покончено! Их больше у меня не будет. Да мне и не нужно ничего для счастья – только бы Дарина была со мной.
Прыгаю на ступеньку и сажусь на кресло возле окна. Успокойся, Тери… Тебе надо сохранить благоразумие и ясность ума. Некрасивая, нежеланная, посмешище, а не женщина – пускай! Я найду другой способ подобраться к Самойлову.
Глубоко дышу, возвращая трезвость ума. Пока автобус плетется по заснеженной дороге, листаю предложения об аренде квартир. Мне надо найти жилье на первое время, а лучше – оформить ипотеку и приобрести крошечную студию. Но сначала нужно развестись… Господи, почему на меня свалилось все разом?
Выскакиваю на остановке и бреду по тротуару к зданию ресторана. Сегодня не моя смена, так что у меня будет достаточно времени, чтобы заняться делами.
Замечаю Нику в банкетном зале. Шмыгаю мимо нее в подсобку, служащую временным жильем, и снимаю верхнюю одежду. Падаю на узкий диван и пытаюсь отдышаться. Какой же он козел… Самодовольный индюк, возомнивший о себе черт те что!
– Так быстро? – Ника врывается через минуту. – Я вся извелась. Рассказывай, Тери.
– Он меня прогнал, Ник, – глядя в потолок, отвечаю я. – Сказал, что никогда не позарится на такую, как я. Назвал посмешищем и… – глотаю предательские слезы.
– Вот же сволочь! Идиот! Не воспринимай его слова, как приговор. Уверена, он растерялся. Ты же к нему на работу приехала.
– Ник, у меня появилась идея, – поднимаюсь, с трудом сдерживая эмоции. Как мне это раньше не приходило в голову?
– Говори. Я помогу, если что.
– Ты же знаешь директора областного телеканала?
– Да. Но они же пиарили Самойлова. Слушай, а это идея! Я засуну тебя во все каналы. Свяжусь с блогерами, да и с редакторами желтых газетенок. Пусть общественность услышит твою точку зрения. Ты на апелляцию подала?
– Нет. Адвокат сказал, что смысла в этом нет. Анализ ДНК подтвердил родство Самойлова, а я… Я не ее биологическая мать.
– Смысл в том, чтобы позлить Самойлова. До окончательного решения суда он не сможет удочерить Дарину. И надо добиться возобновления дела по поиску твоего ребенка, Тери!
– У меня нет на это денег, Ник, – вздыхаю я. – Частный детектив, адвокат… Я неблагополучная мать, не имеющая жилья, ты забыла?
– На телевидении обратишься к неравнодушной общественности и попросишь деньги на поиски пропавшего ребенка. А пока… Нам надо зарегистрировать фонд и так его и назвать – «Помоги найти дочь». Как тебе?
– Фонд регистрировать долго.
– Недолго, если есть связи. Я поговорю с владельцем ресторана. Можно выделить счет для благотворительности. Организации так делают, я точно знаю. Ему это даже выгодно – меньше налогов платить.
– Я согласна, – решительно произношу я. – Обзванивай телеканалы и радиостанции. Я объявляю войну Самойлову.
Этери.
Директор ресторана понимающе кивает, слушая мою тираду про расчетный счет. Если он сейчас откажет, я просто умру от отчаяния…
– Ну что же вы молчите, Дмитрий Степанович! – вмешивается Ника. – Вам что, трудно?
– Не трудно, девчонки. Идите к бухгалтеру, она даст реквизиты. Что-нибудь придумаем… Оформим деньги, как пожертвования организации, а там… Найдем способ вытащить.
– Ура! Бежим, Тери! У нас эфир через два часа, надо еще тебя накрасить и причесать, – тараторит Ника, стуча каблуками по полу коридора.
– А это еще зачем? Может, напротив, не стоит вмешиваться в мою природную… хм… красоту? Я должна выглядеть жалкой и несчастной, а не ухоженной и шикарной.
– Ты права. Маникюр у тебя имеется, а волосы… Твоим шикарным кудрям не нужна никакая укладка. Мы просто распустим их и нанесем немного тона на лицо. Ох, Тери… Как я волнуюсь, ты не представляешь. В разговоре с директором телеканала я так его накрутила. Они настроены решительно! Я почти уверена, что программа вызовет общественный резонанс. Доложат прокурору и начальнику следственного комитета! Бери выше – первому лицу области!
– Тише, тише, подруга, – успокаиваю ее я. – Им проще меня уничтожить, чем разбираться.
– Не-ет. Тебе нужно будет посмотреть в камеру и сказать, что ты не боишься никого. И всю эту лабуду, которую говорят в кино: если со мной что-то случится, прошу винить в этом Льва Самойлова!
– Прямо так? Вот так сказать?
– Да, и от тотчас прибежит к тебе сам, вот увидишь.
Я наношу немного макияжа и распускаю волосы. Для участия в программе выбираю брючный темно-синий костюм. Я должна выглядеть строго и достойно, но не жалко…
Ника вызывается подвезти меня до студии. Воодушевленная возможным успехом мероприятия, я бойко плюхаюсь на переднее сиденье ее машины и включаю клубную музыку – самое то для поднятия боевого настроя!
– Мы им дадим! Мы их всех порвем, – произносит Ничка, когда мы подъезжаем к зданию телестудии.
Улыбчивая телеведущая прикрепляет к воротнику моего пиджака микрофон и указывает на кресло гостя. В зале толпятся какие-то люди – эксперты, адвокаты, представители общественных организаций, журналисты, блогеры… Ника постаралась на славу…
– Вы готовы, Этери Валентиновна? – ведущая в белоснежном костюме растягивает красные губы в широкую улыбку.
– Да, готова. Только вы не сказали, какие будут вопросы?
– Не волнуйтесь, ничего провокационного не будет. Все будет хорошо, вот увидите.
– А… А Лев Самойлов не придет на эфир?
– Мы
