Градов перестал придираться к помощникам? Что он нашёл в нём? На вид — помладше меня, вчерашний студент, светленький, щупленький, он практически тонул в собственном пиджаке. Впрочем, я уже давно не судила по внешности.
— Вы молодец, Никита, — зачем-то сказала я.
Вместо вежливого «спасибо», он лишь пожал плечами, будто сомневаясь, действительно ли он молодец.
— Вы выполнили мою просьбу, Кристина? — вкрадчиво поинтересовался Градов, успевший подойти к нам. Я не заметила его прихода — вернулась к увесистой выписке, посчитав, что разговор с Анафаловым завершён. От его интонации что-то внутри замерло. И я прекрасно знала, что это может означать.
— Все документы будут у вашего помощника после обеда, — не поднимая головы, отозвалась я, пытаясь придать своему голосу исключительно деловую окраску.
— Иди, Никита, ты свободен, — судя по всему, Его Адвокатейшейство специально отправило помощника восвояси. — Кристина Владимировна, я могу оторвать вас от вашего чрезвычайно важного занятия? — добавил с лёгкой издевкой.
Отложила выписку на стол, сунула в её нутро закладку, и только тогда повернулась к Градову, невольно скрестив руки на груди. Будто этот машинальный жест действительно мог помочь отгородиться от него, нависшего надо мной истуканом.
— У вас ко мне какие-то вопросы?
— С данного моменты мы вынуждены работать вместе, — он одарил меня красноречивым взглядом, — а потому нам стоит скоординировать свои усилия, чтобы ни один из нас не дублировал работу другого. Мне потребуется пара дней, — на этой фразе я, каюсь, не сдержала смешок, пара дней, как-же! — чтобы изучить всю информацию по делу, после чего мы с вами встретимся и обсудим наши действия.
Градов не предлагал и не спрашивал — он ставил меня перед фактом.
— Я не принимаю участия в таких встречах, Евгений Александрович, и в принципе предпочитаю работать одна, — глядя ему в его глаза, выговорила чётко, — если от Маргариты Фёдоровны поступит распоряжение на совместную работу по какому-то вопросу, то, будьте уверены, я с вами свяжусь, — улыбнулась, дабы сгладить общую враждебность слов.
Вместо ответа Градов вдруг усмехнулся.
— Всего доброго, Кристина Владимировна.
Он пошёл прочь от моего стола, всем своим видом выдавая победителя, но никак не побеждённого.
Я не любила, когда в мои дела совали нос. Работа в команде оказалась не для меня — я ненавидела делегировать обязанности и полагаться на других, предпочитая жить под девизом: «Никто не сделает дело лучше, чем я сама».
Даже простейшие вещи, будь то отправка корреспонденции и запрос и получение исполнительных листов, выполняла самостоятельно, хотя Маргарита периодически намекала, что надо бы взять студентика в качестве помощника, чтобы оставить время для более серьёзных занятий, нежели походы на почту. Я упёрлась рогом, ни в какую не соглашаясь. Принятие студента означало необходимость его обучения, контроля за ним и несения ответственности за его «косяки» — а к таковым я была не готова, ещё прекрасно помня свои первые годы в «Легал-Консалт».
Горбылёв, в полушутку, обзывал меня «одиноким одиночкой», но, в отличие от Маргариты, на помощнике не настаивал. Именно с него я взяла пример — всё делать исключительно самой, насмотревшись на то, какие глупые, пустяковые и не очень, ошибки делали его помощники — Лариса и Роман. Больше от невнимательности, чем от злого умысла. Но иногда эти ошибки стоили слишком многого.
— Ма, я пришла! — кинув ключи на комод в прихожей и снимая с ног туфли, оповестила о своём появлении любимую родительницу. Аккуратно сдвинув обувь в угол входного коврика, прошла по узкому коридору на кухню, откуда доносились умопомрачительные ароматы.
Мама пританцовывала на месте, стоя за плитой и размахивая лопаткой.
— М-м-м, как вкусно пахнет, — чмокнула её в щёку и выглянула из-за её спины, чтобы рассмотреть, что это такое она готовит.
Оказалось — оладушки.
— Ой, Кристя, я не слышала, как ты пришла, — мама чмокнула меня в ответ. — Садись, ты как раз вовремя, сейчас чай пить будем. Папашка твой со смены должен вот-вот вернуться.
Я присела на краешек углового кухонного диванчика, предварительно проверив его на шерсть — тогда, пять лет назад, чтобы хоть как-то поддержать маму, я притащила ей в дом котёнка — рыжего, ушастого, длиннохвостого, с умильно-серьёзной мордахой. Мама отчего-то расплакалась и, только утерев слёзы, нарекла котофея Тимошей.
Тимоша превратился в огромного и наглого усатого, в силу своей кровной связи с сибирскими котищами, хвастающегося густой шерстью. Шерсть эта, к слову, стала в доме приправой, ибо была везде, где только можно и нельзя.
Что же касается отца… погуляв до холодов, он вернулся домой — чуть ли не на коленях приполз к маме, моля простить его. И мама простила. Наверное, потому что очень любила и не представляла без него жизнь. Я вот не простила бы. Ни за что. Но мама — это мама… И это был её выбор.
— Ну что, как у тебя дела? Совсем про нас забыла, не звонишь, не пишешь, — мама устроилась напротив, пододвинув в мою сторону плошку с оладушками и вареньем и кружку с чаем.
— Прости, мамуль, работы очень много. В завале… Ещё сейчас нам в помощников клиент припряг адвокатскую контору… только мешаться будут, а толку от них никакого, — разоткровенничалась я. — Даже если и будут в процессы ходить, то так, покрасоваться. А всю работу как мы делали, так и будем. — Зачерпнула оладушкой варенье и, пока оно не стекло, побыстрее откусила. — А самое обидное, знаешь что? Вместо того, чтобы нам гонорар поднять, клиент ещё одних нанимает! Они меньше чем за пол-ляма в месяц даже браться не будут, — добавила с обидой.
— Не нам решать, дочка, — только и сказала мама. — Слушай, а как там твой доктор поживает? — она подмигнула.
— Мря-мя? — раздалось из-под стола, и тут же на колени запрыгнул Тимоша, чуть ли не залезая на стол своим шикарным хвостом.
— Тимка! — строго шикнула мама, на что кот лишь прищурился и, потоптавшись по моим коленям, соизволил-таки усесться рядом. Жёлтые глаза, не моргая, уставились на остатки оладушка в моей руке.
— Егор-то? — отпихнула наглую рыжую морду, решившую покуситься на мой ужин. — Нормально, работает. Ничего не меняется.
— А как у вас дела?
— Ма, — закатила глаза, — я же тебе говорила. Даже не рассчитывай! Вообще я зря тебе про него рассказала. Жила бы в неведении и бед не знала.
— Я же должна знать, кто за моей дочерью ухаживает!
Я хмыкнула. Если бы мама знала обо всех этих «ухажёрах», её бы удар хватил. Разочаровавшись в отношениях и в чувствах, я перестала смотреть на отношения между полами как на что-то
