и коротких шортах. Не пошло, но стильно. Белье, точно подобранное по фигуре, идеальная прическа. Все настолько красиво, что невозможно отвести глаз.— Поцелуй его по-настоящему, — без всяких эмоций попросил Шейн.Эмма заметно сжалась, но выполнила. Мечтавшая стать ведущей топ-моделью на неделе моды в Париже, девушка беспрекословно осуществляла любую прихоть фотографа. Однако Шейн все равно не был доволен.Желваки ходили по лицу, и, почесав лоб, он опустил камеру. Марта слушала только Хьюберта, а Шейна вполуха, но догадывалась, что мистер фотограф вызовет в коридор Эмму и хорошенько отчитает за то, что та слишком скована в своем сексуальном образе. Из-за чего фотографии получались не провокационными, как задумано, а картонными. В каком-то смысле это было правильно. Но неожиданно Шейн повернулся совсем в другую сторону:— Марта, — подозвал указательным пальцем, выходя в сад через шикарную балконную дверь, — на пару слов.Коллега удивилась, не понимая, что происходит. Марта вышла в сад. Шейн стоял спиной к двери, скрестив руки на груди. Затем сменил позу: поставил руки на пояс и медленно развернулся, наклоняя голову к плечу.— В чем дело? — резко спросил фотограф.— Что? — не поняла Марта, ведь свою работу она давно сделала.— Почему посторонние люди на съемочной площадке?От ледяного тона Марте стало не по себе, — такого Шейна она никогда не видела.— Извини? — рассмеялась Марта.Но Шейн даже не улыбнулся. Прикусив большой палец правой руки, снова поставил руки на пояс и стрельнул ледяным взглядом.— У тебя есть пять минут, чтобы очистить площадку, — прошел мимо Марты, не оборачиваясь.Разглядывая его широкую, крепкую спину, Марта потеряла дар речи.
Шейн пригласил Марту и Хьюберта на ужин. Поступок просто гениальный, учитывая, как сильно трясло при виде этой парочки. Шейну стало немного стыдно за то, что он выставил Хьюберта с площадки. Парень-то вроде не плохой. Если бы только не смотрел на нее так, что хотелось выколоть глаза. Причем вначале правый, потом левый, и очень медленно. Возможно, Хьюберт не горел желанием посещать парижскую квартиру Шейна, но из любезности согласился.Вел Шейн себя как дерьмо. Заставил Эмму готовить. Бедная девочка так старалась, будто это что-то значило. Постоянно приставала, прикасаясь к нему. Терлась, ласкала, целовала при любом удобном случае. А он? С тех пор как Марта рассказала о Хьюберте, он будто стал импотентом. Секс его не радовал, фотографии не получались. Накануне три часа обрабатывал, тыкал в разные кнопки — вышло унылое говно.Как Марта могла так запасть на кого-то за несколько дней? Сама же высмеивала подобное. Шейн посмотрел в зеркало. Глупые люди любят то, что их губит, хотят то, что нельзя!Сладкий запах Эммы раздражал. Хотелось вдохнуть тонкий аромат духов Марты. Смесь ванили с чем-то еще создавала неповторимый восточный орнамент, звучащий очень страстно и необычно: роскошный, густой, загадочный. Навязчивый весенний ландыш приносил лишь головную боль.Интерьер квартиры Шейна отличался простотой и минимальным декором. В помещениях присутствовала лишь самая необходимая изящная дизайнерская мебель. Лаконичная обстановка в спальне с панорамными окнами и роскошным видом на ночной Париж. Все внутри сжалось, когда он представил здесь Марту.Отделка гостиной однотонная, без лишних узоров и пестроты. Оригинальное украшение стен двумя симметричными панно. Парижский шик в современной квартире — это паркетный пол. Почти все стены окрашены в белый цвет с молдингами и имитацией лепнины.Раздался звонок, и Шейн отправился к двери, натянув маску безразличия. Циничная ухмылка, вальяжная походка. На пороге стоял Доминик — один из его друзей. Когда-то давно они вместе учились, позже Шейн стал знаменитым фэшн-фотографом, а друг снимал свадьбы за гроши. Марта утверждала, что Доминик завидует ему и все время пытается выставить в дурном свете, впрочем, Шейна это ни капли не заботило.Доминик пришел со своей бессменной подругой — Натали. Несколько лет назад высокая, худая блондинка была моделью Шейна. И, конечно же, побывала в его постели. Хотя, честно говоря, он этого совсем не помнил. Момент бесследно выпал из биографии фотографа. Несмотря на то, что сам Доминик по этому поводу очень парился, Шейн не то, что не знал какова его женщина в постели, он даже не помнил ее голой, настолько это было незначительным событием.Еще один звонок. Сердце забилось в груди, как бешеный зверек по клетке. Пришли. Марта подала ему коробку, улыбаясь и глядя на Хьюберта. Первые несколько секунд Шейн даже не поверил в то, что именно он держал в руках. Она принесла ему пиццу? Серьезно? Гребаную пиццу? Кому как не Марте знать, что из-за обилия ингредиентов и теста, в которое неизвестно что положили, пиццу очень тяжело посчитать на количество углеводов.Раньше, до встречи с Хьюбертом, Марта приносила десерт с желе и лесными ягодами. Пирог, в котором углеводов даже меньше, чем в хлебе, за счет чего Шейн мог съесть довольно внушительный кусок сладкого. Она всегда вручала его с нежной улыбкой, понимая, кого это быть не таким как все. А сегодня она принесла ему пиццу.В ту секунду, что-то сломалось между ними. Что-то сломалось у Шейна внутри, выгорело в самой середине его грудной клетки.Сидя за столом, положив руку на спинку стула Эммы, он разглядывал Хьюберта, пытаясь понять, что в нем такого. Марта дышала рядом с ним через раз. Эмма несла какую-то чушь, вспоминая детские клички, спутник Марты внимательно слушал.Шейн перевел взгляд на Марту, благо она сидела прямо напротив него. Малиновое платье из шелка эротично облегало фигуру. Внимание привлекали распущенные ярко-рыжие пряди, уложенные в крупные локоны. Пухлые губы, покрытые яркой, блестящей помадой в цвет наряда, заставляли взгляд снова и снова возвращаться к ее рту. Огромные зеленые глаза, подведенные темным карандашом и окаймленные длинными пушистыми ресницами. Шейн видел Марту разной: после сна, во время болезни, не накрашенную, веселую, добрую, смешную, не выспавшуюся, опухшую, даже с укусом пчелы под глазом. Но вот такой: горячей, провокационной, сексуальной и свободной в своих желаниях,— впервые.Колючий ком застрял в горле. Он не успел спрятать свое восхищение, и Марта подняла глаза. Тонкая лямочка сползла с плеча, волосы казались настолько густыми, что в них хотелось зарыться руками. Она взглянула на него всего один раз, когда Хьюберт отвернулся, внимательно, исподлобья. Как будто прочла его мысли. Ему так хотелось коснуться этих рыжих прядей. Нет, не правда. Шейн хотел намотать ее волосы на кулак, так, чтобы она вскрикнула, откинув голову назад, хватая воздух, облизывая малиновые губы, не в силах закрыть свой красивый рот.Если раньше он уважал ее, ценил, и интересовался ее мнением, то сейчас к этому
