Тоненькую, белокожую, в еще не высохших капельках воды на острых плечах.
Она выглядела такой маленькой и хрупкой, что четыре года разницы в ее пользу, еще недавно казавшиеся невероятно большой разницей, не ощущались совершенно. Скорее она ощущалась младше. Минимум на пару лет.
— Буду! — с досадой топнула она босой ногой по деревянному помосту. — Буду ваши шашлыки!
— Ну тогда одевайся, — ухмыляясь во всю морду, велел Никита. — Мы, конечно, родственники, но сидеть за столом полуголой неприлично. Что бы сказала твоя мама?
От того, чтобы получить по морде мокрым полотенцем его спасло только то, что полотенце было только одно. На самой Марусе.
6
Никита вернулся к мангалу, даже не пытаясь стереть с лица широченную ухмылку после общения с Марусей. Макар встретил его такой же — зеркальной! — ухмылкой. Ему отлично было слышно визг сводной сестрицы оттуда, где он стоял.
Когда-то дизайнеры дома, следуя моде, обустроили на заднем дворе изысканную «мангальную зону», как в лучших журналах по интерьеру загородных усадеб. Утопленное в земле место для костра, полукруглый каменный бордюр, который мог служить, в зависимости от целей, либо низким столом, либо частью подковообразного дивана.
Чуть в стороне под крышей, поддерживаемой изысканными коваными решетками, располагалась печь для пиццы, решетки для барбекю и даже вертел с электроприводом — огромный, хоть поросенка целиком запекай.
Были здесь и вкопанные в землю чугунные вазоны для цветочных композиций, и скрытая электропроводка на случай, если хозяева решат превратить это место в домашний кинотеатр… Много чего было. Но жизнь внесла свои коррективы в модный проект.
Шебутные дети, разномастные кошки и собаки, компании всех возрастов, что собирались здесь на выходных, несколько вечеринок и детских дней рождения — и вот, пожалуйста.
Печь для пиццы? Вертел? Аккуратная круглая барбекюшница с лаковыми алыми боками, рядом с которой полагается стоять в шортах и коктейлем в руке, переворачивая лопаточкой аккуратные котлетки для бургеров?
Пффффф!
Деревянные паллеты с приколоченными к ним подушками, камни вокруг костровой ямы, на которых раскиданы решетки, подпорки для шампуров, старый диван и парочка кожаных кресел, вытащенных из дома и так и забытых на улице — все это выглядит царством хаоса, но на самом деле удобство системы отточено годами жарки шашлыков.
Макар сидел по-турецки на широком пне, притащенном когда-то из леса и нанизывал куски мяса на длинные шампуры, выуживая их из эмалированного таза. Именно в нем в этой семье традиционно мариновали свинину, перекладывая ее луком, укропом, тархуном и еще десятком пряных трав, растущих то там, то тут в огороде. В соседнем тазу, чуть поменьше, в винном маринаде отмокала говядина, в небольшой миске пропитывались соусом креветки, а в стеклянной утятнице нежилась в йогурте с гранатовым соком индейка. Запах стоял умопомрачительный, и Никита сглотнул, представляя, как вкусно им будет уже очень-очень скоро.
— Ну как она? — спросил Макар, пристраивая на шампур цельные круглые луковки между кусками свинины тщательно выверенного размера.
— Ты был прав, сиськи так и не выросли, — совершенно серьезным экспертным тоном сообщил Никита.
— Застукал-таки? — заржал его брат.
— Ну! В душе.
— Молодца!
Макар протянул ладонь и Никита хлопнул о нее своей, — но поморщился и пошел к столу за салфетками — вытирать остро пахнущий мясной сок.
— Нет, ты прикинь? — продолжил он жаловаться. — С шестнадцати лет так и бегает без сисек. Какие парни вообще на нее зарятся? Что там тискать?
— Ну не скажи… — Макар покачал головой. — Помнишь, в шестнадцать к ней тот дрыщ с соседней улицы шлялся. Который с яхтой.
В поселке премьер-уровня яхтами народ было не удивить. Но только одна семья притаранила гигантское двухпалубное судно, занимавшее, по ощущениям, половину озера. Передвигаться на ней было особо некуда, поэтому владельцы просто загорали на палубах и устраивали там вечеринки.
Их сын, высокий, но худой парнишка старше Маруси на пару лет, и запал на нее.
Никита сморщился:
— Да ладно, этот ничего такой был. Один раз нос расквасили — и все понял. Вот с Жорой было сложнее. Кто ж знал, что она такому понравится?
Жорой звали деревенского бугая.
Когда он впервые явился к семейству Панфиловых, абсолютно все решили, что ему лет двадцать пять, не меньше и отнеслись с настороженностью. Но в процессе общения выяснилось, что он всего на месяц старше самой Маруськи. Огромный, мускулистый, туповатый — но вежливый. В гости он пришел к Марусиному отцу — просить разрешения с ней встречаться.
— Вы пришли просить руку и сердце моей дочери? — весело спросил тогда Герман, встретивший «жениха» чаем с конфетами. Тот сидел с очень прямой спиной, держа чашку двумя пальцами за ручку, словно не зная, что с ней делать.
— Нет! Да! Нет! Я хотел… — мозги у Жоры работали медленно. Зато кулаки быстро, близнецы уже видели его в деле.
Поэтому переглянулись и поняли, что допустить появления у Маруси такого защитника никак нельзя.
— А Маруся в туалете! — заявил тогда звонким голосом двенадцатилетний Никита.
— Срет! — уточнил Макар не менее звонко.
— Я подожду, — сказал Жора и все-таки отпил глоточек чая.
Тут переглянулись и мама с Германом.
— А какие у молодого человека намерения? — насмешливо спросил отчим.
— Ну… в кино ходить… — поворочав мозгами, сказал Жора.
— Далеко тут до кино…
— Так у меня дома телек есть!
— Сразу девушку домой зовете? А не рано переходить к таким серьезным отношениями? — откровенно веселился Герман. — Может, все-таки кольцо сначала?
— Нет! — испугался Жора. — Сначала цветы!
— Маруся любит ромашки! — встряли близнецы. — Полевые!
Всем известно, что женщины любят полутораметровые бордовые розы. И побольше, побольше. Поэтому близнецы лезли из шкуры, чтобы придумать что-нибудь максимально далекое от того, что понравится сестре и понаблюдать результат.
— А что еще она любит?
7
Жора решил что они — хороший источник информации. А Макар с Никитой сыпали информацией, выдумывая на ходу самое забавное, что приходило им в их дурацкие двенадцатилетние головы.
Что из сладостей Маруся больше всего любит кислых мармеладных червяков, в кино обожает ужастики и, конечно, когда мужчины ведут себя по-мужски. То есть, ругаются матом и сразу лезут лапать за жопу.
Жора искренне и от души поблагодарил их, а сам еле дождался Марусю, которую, запинаясь и с подсказками Германа пригласил-таки на свидание.
Накануне этого торжественного дня близнецы оборудовали себе наблюдательный пункт на участке — отец Маруси все-таки не до конца доверял новому кавалеру и велел выгуливать дочь на собственной территории, благо места там было достаточно.
Жора явился в новой белой футболке и принес огромную охапку ромашек. По тому, как у Маруси загорелись глаза при взгляде на букет, стало ясно, что они тут облажались. Кажется, розы она любила не так уж сильно.
В программе развлечений был пикник рядом с рукотворным прудом, где плавали, мелькая жирными боками, зеркальные карпы. В качестве угощения Жора принес криво нарезанные, явно собственными руками, бутерброды и кислых мармеладных червяков. Маруся с удовольствием жевала червяков и смотрела с Жорой ужастик на его стареньком ноутбуке.
Свидание шло как-то слишком хорошо по мнению близнецов. Особенно когда в самый волнительный момент Маруся взвизгнула и схватила Жору за руку. Ну он и не стал теряться — полез к ней за поцелуем.
Этого Макар с Никитой вынести, конечно, не смогли. Они с воплями выкатились из своего наблюдательного пункта в кустах жимолости и забросали парочку водяными бомбочками с зеленой краской.
